ПоделитьсяАвгуст для российской политики и экономики традиционно считается кошмарным месяцем. Конечно, всякие ужасы случаются далеко не каждый год, но если уж происходят, то потрясают нашу экономическую и политическую систему до основания. Может ли вновь что-нибудь разразиться в этот роковой месяц, - прогноз от Дмитрия Травина, профессора Европейского университета в Санкт-Петербурге.
В августе-1991 произошел путч, положивший конец Советскому Союзу. В августе-1998 случились девальвация и дефолт, в результате чего мы стали жить значительно беднее. В августе-2008 разразилась война с Грузией, сформировавшая во многих странах мира представление о России как об агрессоре. И, наконец, в августе-2014 Владимир Путин ввел продовольственные санкции, существенно усилившие и без того высокую инфляцию последнего года.
Перебирать все теоретические возможности вплоть до высадки инопланетян мы не станем, но попытаемся рассмотреть вероятность возобновления старых угроз.
Начнем с войны. Каких-то новых катаклизмов я не предвижу, но август дал основания ожидать очередной эскалации старого конфликта в Донбассе. Только что в Москве появился Комитет национального спасения Украины, фактически являющийся своеобразным правительством в изгнании. Хотя Кремль отверг свою причастность к его созданию, думается, в сегодняшней России ничего подобного без санкции появиться не могло бы.
Дело в том, что по ходу выполнения минских договоренностей между Москвой и Киевом выявилось чрезвычайно важное разногласие. Москва настаивает на федерализации Украины, понимая под ней такую большую степень автономии регионов, при которой Донбасс становится фактически (но не юридически) независимым. Киев же говорит только о некоторой децентрализации, причем Петр Порошенко выражает готовность даже на референдум, в результате которого народ федерализацию отвергнет.
Появление в Москве Комитета спасения является очевидным сигналом для Киева: не хотите оставить в покое Донбасс, найдутся люди, которые захотят «спасти» всю вашу страну. Сейчас, конечно, подобный Комитет – не более чем шарашкина контора, способная исчезнуть без следа в любой момент. Но если Киев не поймет прозрачного намека, Москва может накачать Комитет ресурсами, и тогда гражданская война на Украине вспыхнет с удвоенной силой.
Теперь о девальвации и дефолте. Отказа платить по обязательствам государства (дефолта) у нас в обозримой перспективе не будет, поскольку обязательства эти пока не столь велики. Однако падение рубля в последнее время ускорилось. Это, в свою очередь, делает весьма сомнительными недавние заявления высоких правительственных лиц о том, что мы, мол, уже достигли дна кризиса и теперь можем только подниматься. На фоне падения рубля экономика запросто может еще больше просесть, тем более что последние сообщения о промышленной динамике явно неудовлетворительны.
Слабость рубля является лишь отражением очередного снижения цен на нефть. Оно, по всей видимости, происходит в связи с ожиданием выхода Ирана из-под санкций. Если эта страна существенно увеличит поставки энергоносителей на мировой рынок, нефти будет слишком много в сравнении со спросом на нее. А это значит, что цена должна снижаться. Прогнозировать динамику нефти и рубля на краткосрочную перспективу – дело безнадежное: здесь не угадывает никто – ни эксперты, ни правительство. Но в долгосрочной перспективе мне представляется, что сильно нефть упасть не должна и, соответственно, рубль не должен за ней последовать.
Дело в том, что в мировой экономике существует механизм автоматического восстановления роста, который мы не всегда принимаем во внимание. Чем ниже цены на нефть, тем ниже в среднем издержки производства и тем дешевле может быть конечная цена продукции. Удешевление продукции, в свою очередь, способствует росту покупок. А если увеличивается потребление, то мировая экономика может наращивать производство. Растущее производство требует больших объемов энергоресурсов. Рост спроса на них повышает цену на нефть. А если нефть опять двинется вверх, за ней сразу же последует рубль.
Это, конечно, лишь весьма схематичное изображение процессов, происходящих в мировой экономике. На самом деле десятки частных обстоятельств корректируют механизм восстановления роста. Но тем не менее думается, что при длительном сохранении цены на нефть ниже 50 долларов за баррель, экономика рано или поздно должна начать расти ускоренными темпами. Особенно в Китае и других восточноазиатских странах, специализирующихся на дешевых товарах.
Следующий вопрос: можно ли ожидать новых санкций с той или иной стороны? Здесь, мне кажется, оснований для беспокойства гораздо меньше, чем по предыдущим пунктам нашего перечня августовских опасностей. Высокие конфликтующие стороны еще год назад вышли на максимум того, чем они могут позволить себе нагадить противнику без полного разрушения системы международных экономических отношений. Давно затихли разговоры о возможном отключении России от системы платежей SWIFT. А с нашей стороны так ничем и не завершились предупредительные наезды на "Макдоналдс" и прочий зарубежный бизнес. Реально весь этот бизнес представляет собой рабочие места для россиян, которые в момент кризиса сворачивать было бы глупо.
Поэтому каждый раз, когда той или иной стороне требуется расширить санкции, в них теперь просто включают новых влиятельных персон и новые коммерческие структуры. Для лиц особо приближенных к Кремлю это все, естественно, чрезвычайно неприятно, но на жизни простого российского гражданина подобные санкции фактически никак не сказываются.
Другое дело, что возможная эскалация войны на Украине в случае срыва минских соглашений может вынудить страны Запада, скрепя сердце, сделать что-нибудь очень неприятное. Однако об этом мы скорее всего узнаем не в августе, а лишь где-то в начале следующего года, когда настанет время подводить предварительные итоги миротворческого процесса.
И, наконец, пару слов о возможном путче. На этот счет можно не беспокоиться, даже если Путин улетит отдыхать на Луну. Проблемы, испытанные Михаилом Горбачевым в Форосе, ему не грозят. Когда генеральный секретарь ЦК КПСС был так же популярен, как президент РФ сейчас, никто не порывался его свергать. И лишь когда развал советской экономики дошел до крайней стадии, и Горбачев из инициаторов долгожданной перестройки превратился в инициатора всеобщего бардака, группа соратников решила трансформировать механизм власти в СССР. У нас же сейчас развал экономики находится еще в самой начальной стадии. Причем перерастет он, скорее всего, не в полный коллапс (как в 1991 году), а лишь в длительную стагнацию. Так что соответствует нынешняя ситуация не горбачевской эпохе, а брежневской. Брежнева же никто не собирался свергать с его высокого поста даже когда генсек дошел до полного маразма.
Кстати, маразм – это привычная и даже в чем-то привлекательная картина российской жизни. Многим высокопоставленным людям при крепчающем маразме проще укреплять свои политические позиции. А широкие массы с глубоким удовлетворением чувствуют, что разрыв между народом и элитой сокращается. И если нам когда-нибудь в августе снова будет грозить путч, то произойдет это еще очень-очень нескоро.
Дмитрий Травин, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге
