ПоделитьсяДвукратный олимпийский чемпион - сноубордист Виктор Вайлд нашёл работу в Петербурге. Он почти полгода, с перерывом на Олимпиаду, трудится на Петродворцовом часовом заводе. В люди его вывела, как выяснила "Фонтанка", заводская проходная: на производство брали простого парня с американской окраины, а через 5 месяцев получили олимпийского чемпиона. Все силы в свободное от сноуборда время они с супругой, бронзовой призёркой Сочи Алёной Заварзиной, намерены посвятить производству часов.
Двукратный олимпийский чемпион – сноубордист Виктор Вайлд нашёл работу в Петербурге. Он почти полгода, с перерывом на Олимпиаду, трудится на Петродворцовом часовом заводе. В люди его вывела, как выяснила "Фонтанка", заводская проходная: на производство брали простого парня с американской окраины, а через 5 месяцев получили олимпийского чемпиона. Все силы в свободное от сноуборда время они с супругой, бронзовой призёркой Сочи Алёной Заварзиной, намерены посвятить производству часов.
В представлении тех, кто бывал в Петергофе, Петродворцовый часовой завод "Ракета" – это большой комплекс зданий на выезде из города, а его визитная карточка – угловой дом с часовой башней. Я еду вдоль него, оно пестрит какими угодно вывесками, только не часового завода. Менеджер "Ракеты" Анастасия Яковлева ведёт меня по телефону: "Проезжаете все здания до конца", – диктует она. Я притормаживаю у башни. "Нет-нет, дальше, поворачиваете, – командует Настя. – Видите первый шлагбаум? Под второй заезжайте".
Под второй шлагбаум машины впускают, не спрашивая, кто и зачем. За ним – автосервис, мойка, шиномонтаж, диагностика, чем-то ещё торгуют, вавилон в грязи. Серое кирпичное здание в три этажа, судя по ряду огромных гаражных ворот, – какая-то автобаза. Дальше – тупик. Начинаю подозревать, что заехала не за тот шлагбаум. Но тут за гаражными воротами открывается маленькая дверь, из неё выходит Настя. Только тогда я замечаю над дверью табличку: "Ракета. Часы и мода. Петродворцовый часовой завод".
– А как же башенка с часами? – спрашиваю у Насти.
– Это уже давно не наше, – машет она рукой. – У завода остался только этот корпус.
Завод поделили на сто
Во времена Настиных папы и дедушки, потомственных часовщиков, на заводе в Петродворце работало 8 тысяч человек. В год они выпускали 5 миллионов "Ракет" и "Побед". Сегодня от этого осталось меньше одной сотой: весь завод – 70 работников. В прошлом году они сделали 40 тысяч "Ракет". По нынешним временам это считается рекордом.
Правда, выпустить 40 тысяч – не значит столько же продать. Но на заводе говорят, что часы уходят партиями. Одну такую партию, в пару сотен штук, приобрела Русская православная церковь. Хочется верить, что русские часы, в отличие от швейцарских, не исчезают при взаимодействии с полированными столами.
ПоделитьсяИз прошлых богатств у завода осталась только та "автобаза", где мы с Настей поднимаемся на второй этаж. Здесь оборудовали производственные мастерские, цеха и что-то вроде офисов. Перенесли сюда музей из утраченной башни. Как уцелели экспонаты – вообще непонятно. Ещё удивительнее, как сохранился сам завод после цепочек банкротств и реорганизаций. Но все эти годы, банкротясь и реорганизуясь, он с поразительным упорством делал и делал часы.
Пять лет назад многострадальный ПЧЗ в который раз перешёл из рук в руки. Новые "руки" – это француз Жак фон Полье и британец Дэвид Хендерсон-Стюарт. Обоих можно причислить к "обрусевшим иностранцам". Они живут в России с 90-х и давно получили гражданство. Такое, напомним, практиковалось при Петре Первом, который строил этот часовой завод (тогда – гранильную фабрику) и выписывал в топ-менеджеры англичанина.
Но тут иностранцев нарочно никто не выписывал. Они сами выкупили то, что осталось от часового завода, а именно – "автобазу", станки, музей, торговую марку. А главное, мобилизовали старые кадры – часовщиков, делавших "Ракеты" и "Победы" во времена СССР и уже не чаявших заняться этим снова в полную силу. Теперь они собирают механизм часов от винтика до винтика. Таких часовых мануфактур больше в России нет. Короче говоря, иностранцы принялись восстанавливать то, что 20 лет не было нужно ни одному нашему патриоту.
В сентябре 2013 года на завод был трудоустроен ещё один новый русский – американец, недавно получивший российский паспорт. Его привела на завод жена. Это были сноубордист Виктор Вайлд и его супруга Алёна Заварзина. На тот момент – бронзовый призёр Кубка мира и чемпионка мира.
Оба олимпийца так полюбили часовой завод, что по приезде из Сочи первым делом помчались туда. Не в питерские, конечно, цеха, но в московский офис. Вот утром сошли с трапа самолёта, а в 15.00 уже были на работе.
– Сразу после прилета из Сочи мы отправились в дизайн-студию, – поделился с "Фонтанкой" Виктор Вайлд. – Мы хотели отблагодарить команду "Ракеты" за поддержку. И, конечно, отпраздновать с ними победу.
До свиданья, наш ласковый
Алёну Заварзину привели на завод обострённое чувство справедливости и глубокий патриотизм. Так объясняют увлечение часами со стороны сноубордистки на "Ракете".
– Её поразила история нашего завода, – уверяет Настя.
Скорее, Алёну поразила не история завода вообще, а вполне конкретная история, произошедшая за 5 месяцев до Олимпиады – в сентябре 2013-го.
Владельцы "Ракеты" решили, что имеют право претендовать на статус официального поставщика "олимпийских" часов для Сочи. Видимо, рассуждали так: в 1980 году, когда в СССР было много часовых заводов, циферблаты с мишками доверили делать именно Петродворцовому. В музее хранится очень симпатичный экземпляр. Кого ж сегодня позвать в "придворные часовщики", как не "Ракету", когда других мануфактур в стране просто нет?
Однако Олимпийский комитет, рассказывают на "Ракете", затребовал за использование сочинского бренда 5 миллионов долларов. На заводе пригорюнились, но олимпийские часы всё-таки выпустили. Зайцев на циферблате заменили спортивными пиктограммами, назвали "Ракета для Сочи". И нарушили, как выяснилось, права на Олимпиаду.
Олимпийский комитет не стерпел безобразия и пожаловался в антимонопольную службу. Выяснилось, что Сочи – не город на юге России. Это такой бренд, который нельзя использовать до декабря 2016 года. ФАС запретила продавать "Ракету для Сочи". Добавим, что в официальные "часовщики" наш Олимпийский комитет выбрал завод в Швейцарии.
Об этом узнала Алёна Заварзина.
– В прошлом году, в сентябре, общие друзья познакомили нас с Жаком фон Полье, – рассказала она "Фонтанке". – И мы с Виком решили поддержать "Ракету".
Хобби
Чемпионка уверяет, что о существовании Петродворцового часового завода и часов "Ракета" знала и до знакомства с его владельцем, буквально с пелёнок.
– А кто же не знает "Ракету"? – неподдельно удивляется она. – Наверное, в каждой семье сохранились у папы или у дедушки такие часы. Но до знакомства с Жаком я не знала, что есть команда, которая спасает этот завод.
Спортсменка приехала в московскую студию "Ракеты", и ей предложили войти в состав совета директоров часового завода. Она согласилась. А потом заразила "ракетным" энтузиазмом супруга. Тот принял предложение занять должность директора по стратегии. Оказывается, за два года жизни в Москве американец тоже успел стать патриотом России.
– В США мне было бы сложно стать профессиональным спортсменом, в моей дисциплине трудно найти поддержку, – объясняет он. – Если бы я там остался, то сейчас, скорее всего, учился бы в обычном колледже. Россия дала мне возможность полностью сконцентрироваться на спорте. Победа возможна лишь тогда, когда ничего тебя не отвлекает от поставленной цели. Хотя в первую очередь я здесь – чтобы быть рядом с моей женой.
ПоделитьсяРабота директора на часовом заводе, уверен чемпион, как раз не будет отвлекать его от поставленной цели. И, наверное, прав: он с сентября занимает ответственную должность, но это не помешало ему завоевать две золотые медали в Сочи. А его супруге членство в совете директоров не помешало получить олимпийскую бронзу.
– Это, скорее, хобби, – отзывается о своей должности стратегический директор. – Для меня в этом нет коммерции. Я просто рад, что мне предоставили возможность быть стратегическим директором.
Директор без портфеля, но с доской
В здании с гаражными воротами на бывшей территории Петродворцового часового завода нет кабинета с табличкой "Стратегический директор". Финансовый – есть. Стратегического нету.
– Вик работает не здесь, а в нашем московском офисе, – объясняет Настя.
Правда, в московском офисе новым сотрудникам кабинетов тоже, кажется, не выделили.
– Наши рабочие места – это горы со снегом, – возражает Алёна Заварзина. – На "Ракете" мы бываем только в дизайн-студии и с удовольствием участвуем в креативном процессе.
Собственно, этим почти исчерпываются производственные обязанности и её, и стратегического директора.
– Мы выиграли медали для страны, для всех, кто нас поддерживал, включая завод, – оценивает Алёна их с Виком вклад в производство часов. – Мы рады, что наша победа помогла заводу. Но если у меня будет достаточно времени, то я бы с удовольствием приняла участие в создании дизайна.
На неприличный вопрос о зарплате на заводе оба спортсмена предпочли не отвечать.
– С такими вопросами вам не ко мне надо, а к нашему бухгалтеру, – рассмеялся Вик. – Мы, как и все, кто поддерживает завод, делаем это от сердца, а не из-за коммерческой выгоды. И вообще, финансовые вопросы – не самая интересная тема для спортсмена.
Впрочем, его практичная супруга не исключает определённой рациональной составляющей.
– Мы, конечно, не исключаем спонсорских соглашений с такими организациями, как "Ракета", – дополняет она слова мужа. – Естественно, финансовые вложения дадут нам возможность тренироваться в лучших условиях и добиваться лучших результатов.
О том, будет ли связано с любимым часовым заводом послеспортивное будущее обоих чемпионов, супруги не задумываются.
– Никто не знает, что будет завтра, – пожимает плечами стратегический директор. – Заводу уже 300 лет. Я хотел бы, чтоб он работал еще лет триста, как минимум.
Ирина Тумакова, Артем Лисовский
"Фонтанка.ру"
Поделиться