Поделиться10 августа исполнилось бы 70 лет Анатолию Собчаку. Многие СМИ вспоминали о первом мэре Петербурга довольно сдержанно – без излишней патетики и славословия. Скажем, один из популярнейших российских еженедельников опубликовал большую статью Александра Запесоцкого, в которой наряду с признанием безусловных достоинств Собчака-интеллигента содержались и указания на многочисленные недостатки Собчака-политика. Однако вряд ли следует трактовать подобную беспристрастность как искреннее стремление к объективной исторической оценке фигуры Анатолия Александровича. Скорее следует признать: личность Собчака после его смерти если и не была канонизирована, то уж точно стала преподноситься общественному сознанию как эталон и идеал. 10 августа это очень хорошо было видно по некоторым телепрограммам.
В тот день почти все новостные программы вспомнили о мэре Петербурга, причем если федеральные новости ограничились сугубо протокольными сообщениями, то в региональных выпусках Собчаку были посвящены целые репортерские сюжеты. Все мероприятия, приуроченные ко дню рождения Анатолия Александровича, получили освещение на ТВ. Например, неоднократно показывались фрагменты церемонии с кладбища Александро-Невской лавры, а 11 августа канал «Россия» в течение получаса транслировал специальный концерт, проходивший во дворце Белосельских-Белозерских.
Примечательно, что даже в отсутствие в этих материалах прямых оценок личности бывшего петербургского градоначальника журналисты все же сумели задать необходимый эмоциональный градус – прежде всего, за счет той атмосферы высокой и чистой скорби, которая сопровождала каждое упоминание о Собчаке. Бесспорно, человек, ставший значительной исторической фигурой и находившийся в авангарде эпохальных событий, изменивших жизнь миллионов, заслуживает подобное уважение. Интересно здесь другое: телеэфир от 10 августа в очередной раз подтвердил вечную правоту хрестоматийных пушкинских строк – «Живая власть для черни ненавистна, они любить умеют только мертвых».
Думаю, я никого не удивлю словами о неоднозначности личности Собчака-политика и мэра. Не будет также откровением и напоминание о том, что к концу своего пребывания на посту градоначальника Анатолий Собчак (так же, как и другой крупнейший политический деятель той эпохи Борис Ельцин) полностью растерял всенародную поддержку, заработанную на старте карьеры. Уставшее население пятимиллионного мегаполиса начал раздражать стоявший во главе города светский лев и интеллектуал, и Собчак проиграл выборы. Проиграл справедливо – прежде всего, потому что сам он не соответствовал запросам новой эпохи, нуждавшейся не в ораторе-аристократе, а в банальном хозяйственнике-управленце. Затем для Анатолия Собчака наступили годы опалы, и тут подтвердилась актуальность других пушкинских строк – о «милости к падшим». По крайней мере, массы перестали ненавидеть своего экс-мэра, а уж возвращение Собчака в Петербург в 99-м и вовсе вышло триумфальным.
При жизни на Анатолия Собчака навешивали множество ярлыков - «бутербродный мэр», «франт», «богема». После смерти ему был уготован еще один ярлык – первого мэра Петербурга сделали символом молодой и непорочной российской демократии. В этом отношении более чем показателен документальный фильм «Последняя исповедь», продемонстрированный 10 августа «Пятым каналом».
В основе программы лежит последнее телевизионное интервью Собчака, отснятое в ноябре 1999 года. Анатолий Александрович рассказывает об основных событиях своей жизни и политической карьеры. Вроде бы делает он это с предельной откровенностью, да только почему-то откровенности Собчака не хватает на признание собственных «грехов» (как и положено на исповеди) - политических ошибок и заблуждений. Так, например, говоря о поражении на выборах 96-го года, он сосредотачивается исключительно на описании всевозможных козней и провокаций, подстроенных своими невидимыми врагами, и ни слова не произносит о собственных просчетах. Не зря многие соратники Анатолия Собчака и люди, близко знавшие политика, не раз отмечали его безграничную веру в свою правоту, помноженную на склонность к поучениям.
Авторы фильма всячески обыгрывают теорию заговора: большая часть хронометража программы отведена под рассказы о травле и преследованиях Собчака, а наиболее драматичные моменты его жизни (вроде избежания ареста в октябре 1997-го года и тайного перелета в Париж) подаются как настоящий детективный экшен. Описание же взлетов, пережитых Анатолием Собчаком (например, возвращения в Петербург после парижской эмиграции) еще более эффектно, и местами по характеру музыкального ряда, монтажа и текстового сопровождения откровенно походит на предвыборный агитационный фильм кандидата в депутаты. Одна только духоподъемная фраза про людей, потянувшихся на встречу с Собчаком, дабы услышать свободное и умное слово, примененная авторами фильма, уже говорит о многом.
Замечу, что слово «исповедь», фигурирующее в названии фильма, привносит некоторую путаницу. Судите сами: исповедуются не в чем-то абстрактном, а в конкретных грехах, порочных деяниях. Собчак же в последнем интервью предстает человеком абсолютно безгрешным и чистым перед собственным народом. Правда есть еще и другая сторона медали: важно не столько смысловое наполнение слова, сколько его стилистическая принадлежность. В этом плане название «Последняя исповедь», овеянное атмосферой религиозного откровения, бьет точно в цель - ведь идеал (в том числе – и политический), в качестве которого фигура Собчака преподносится зрителю, должен быть как можно более возвышенным и одухотворенным.
Конечно же, необъективность, свойственная фильму «Последняя исповедь», была неизбежной уже только потому, что о мертвых, как известно, говорят или хорошо или ничего. Анатолий Собчак, безусловно, заслуживает от своих соотечественников самых искренних слов благодарности. Но едва ли нужно теперь, спустя всего семь лет после его смерти, делать из первого петербургского мэра мученика, павшего за демократические идеалы. Не лучше ли быть благосклоннее к живым людям?
Сергей Ильченко – младший.
