«Кто в итоге победит, с тем Москва и будет работать». Кавказовед Сергей Маркедонов о политическом кризисе в Армении

«Пашинян не пошёл на механизмы матроса Железняка. А мог бы». Кавказовед Сергей Маркедонов о политическом кризисе в Армении.

«Военного переворота» в Ереване не случилось, но ситуация патовая. Чем рискует премьер Пашинян после поражения в войне с Азербайджаном и демарша Генштаба, «Фонтанке» рассказал эксперт.

Политический кризис в Армении вышел на новый виток, когда отставки главы государства премьер-министра Никола Пашиняна потребовало руководство Генштаба вооружённых сил страны. «Военный переворот» — запестрели заголовки информационных агентств в четверг. Ведущий научный сотрудник Центра евро-атлантической безопасности Института международных исследований МГИМО, кавказовед Сергей Маркедонов рассказал «Фонтанке», что это далеко не так, но ситуация действительно рискует обернуться проблемами для всех. И для Еревана, и для Баку, который в конце 2020 года выиграл войну в Нагорном Карабахе, и для Москвы. Впрочем, геополитического противостояния с Западом и США здесь не будет, а Москва примет любого, кто придёт к власти в Армении, уверен политолог.

— Сергей Мирославович, заявление политических требований военными — это насколько уникальная ситуация для Армении?

— Если мы говорим о силовом блоке Армении, то не совсем уникальна. Можно вспомнить историю февраля 1998 года, когда прямое вмешательство МВД и Министерства нацбезопасности привело к отставке Левона Тер-Петросяна (первый президент Армении, в 1991–1998 годах. — Прим. ред.). Оно, конечно, было в большей степени в неформальном стиле, но вмешательство было. Дальше — 1999 год — знаменитый расстрел в парламенте (захват заложников 27–28 октября 1999 года, в результате которого погибли 8 человек, более 30 были ранены. — Прим. ред.). Вскоре после этого трагического инцидента произошла отставка министра обороны Вагаршака Арутюняна. Кстати, он сейчас возглавляет Минобороны Армении. Это интересный момент. Его тогда даже понизили в звании. Но в прошлом году ему его вернули. Он подозревался в нелояльности к тогдашнему президенту Роберту Кочаряну (президент в 1998–2008 годах. — Прим. ред.), что привело его в ряды оппозиции и радикально изменило карьеру.

Но вот так, как сейчас, чтобы Генштаб в открытую потребовал отставки главы государства, такого в истории Армении ещё не было. Есть нюансы влияния вмешательства силовиков в политику, которые ранее носили закулисный характер, а теперь открытый. Но я бы не стал говорить, что это военный переворот. Во-первых, Генштаб требует отставки, а Минобороны, возглавляемое упомянутым Арутюняном, заявляет о необходимости деполитизации армии, неучастии армии во внутренних политических процессах. Разве генерал Арутюнян меньший военный, чем начальник Генштаба Гаспарян? Не уверен. Во-вторых, военный переворот предполагает какие-то действия. Как мы помним из классики — Die erste Kolonne marschiert, die zweite Kolonne marschiert (цитата из «Войны и мира» Льва Толстого. — Прим. ред.). Ничего подобного не происходит. Армия не выходит на улицы, не захватывает правительственные здания, телеграф, почтамт, интернет-кафе и так далее. Нет ограничения информационной свободы граждан с армейской стороны. Не интернируются оппоненты. Нет «чёрных полковников», хунты, которая бы заявила о взятии на себя «ответственности за страну». Мы видим лишь попытку армии войти в политику. Причём только части армии. Квалификация событий как «военный переворот», мягко говоря, поспешна. Не исключено, что подобное выступление генералов как-то повлияет на общий расклад. Но это часть более широкой проблемы.

— Что случилось с главой Генштаба Оником Гаспаряном, который формально ведь был креатурой Пашиняна, и формально именно он был автором соглашения о перемирии с Баку в ходе осенней войны 2020 года?

— А что случилось с Артуром Ванецяном, главой Службы национальной безопасности (был назначен по представлению Пашиняна в 2018 году и снят с должности в 2019-м опять же по представлению премьера. — Прим. ред.)? Он был причастен к действиям против президента Кочаряна, а теперь Ванецян и Кочарян стоят по одну сторону баррикад. Меняется ситуация. Люди пытаются почувствовать момент. Сыграть в политику.

— То есть можно сказать, что оппозиция с её безрезультатным трёхмесячным противостоянием Пашиняну после поражения в войне стала находить новые способы портить жизнь премьеру?

— Про это мало кто пишет. Патовая политико-правовая ситуация в Армении происходит потому, что Пашинян имеет большинство в парламенте. Он же контролирует правительство, Совет старейшин Еревана и мэра Еревана. С учётом того, что в Ереване живёт треть армянских избирателей, это не просто один из муниципалитетов, а гораздо больше. В России эти вещи не принято помнить не только в массовом сознании, но даже по телевизору. Выходят «эксперты» к микрофонам и начинают говорить чушь, что Пашинян «незаконным путём пришёл к власти». Да, он пришёл к власти в результате революции. Но эта революция сопровождалась параллельно улице, настолько тонкими переговорами, которые правовую ткань не нарушали. Как минимум, внешне. А дальше Пашинян ведь пошёл на досрочные парламентские выборы и выиграл их. Как и выборы в Совет старейшин Еревана тоже выиграла его партия. То есть с формальной точки зрения — это легитимные органы. Они сформированы на основе Конституции. Но есть зазор между правом и политикой. Все эти достижения относятся к уже прошлой «докарабахской эпохе». А после проигранной войны в Карабахе происходит снижение популярности Пашиняна. Часть общества, в том числе часть его сторонников, начинает воспринимать его как «врага Отечества». Коллизия. С правовой точки зрения он ссылается на парламентское большинство. Почему его надо созывать? Большинство говорит «нет», ссылается Пашинян. И формально он прав абсолютно, но политически — не совсем. Не учитываются определённые новации, которые наступили после 10 ноября 2020 года. Что делает оппозиция? Выводит людей на улицы. И максимум того, что она набирает, — 10–15 тысяч, пусть будет 20 тысяч. Армения — это не Россия. Но 20 тысяч для Армении — это не критическая цифра. Дальше мы смотрим социологию. Порядка 45% выступают за отставку Пашиняна. Но 38% говорят «нет». Ещё 17–18% «сомневаются». Это нокдаун, а не нокаут. Оппозиционные фракции в парламенте «Процветающая Армения» и «Просвещённая Армения», или «просветлённая», разные есть переводы, эти люди не делают погоды. Улица тоже вроде бы не собирается. Лидеры оппозиции — люди вчерашнего дня Вазген Манукян (первый премьер в 1990–1992 годах, второй глава Минобороны в 1992–1993 годах. — Прим. ред.), Роберт Кочарян, или Серж Саргсян (президент Армении в 2008–2018 годах. — Прим. ред.). При всём моём уважении, это если бы в России в оппозицию выпустили отставников времён Ельцина или Горбачёва, а они бы стали определять стандарты игры. Кризис методики есть. Да, Манукян — легендарная личность без всяких кавычек. Человек, который боролся вместе с кучкой интеллигентов против ослабленной союзной власти в конце 80-х, знаменитый комитет «Карабах» и т. д. Вместе с Тер-Петросяном даже имели они небольшое заключение за решёткой, выводили людей на улицы. Но это было в условиях распада СССР, когда армянское национальное движение чётко противостояло политике центра. Цинично говоря, можно было бы сказать «потому что Горбачёв — русский». Но сейчас ведь уже не скажешь, что их нынешний оппонент — «русский». Не сказать, что «Пашинян — русский». Он не русский и не турок. А оппозиция сейчас пытается продвигать эту конструкцию: «Если не наши, то турки. Пашинян — турок». Раньше говорили, что он «агент Сороса». И сейчас говорят, но меньше. Сегодня оппозиция пугает тем, что «завтра в страну придут турки». В доказательство приводятся заявления, например, турецкой стороны о том, что «военный переворот в Армении недопустим». «Вот, смотрите, турки уже заявляют про это!» — говорит оппозиция. Но турки это заявляют не потому, что они войдут в Ереван. Они не войдут в Армению, пока там есть 102-я российская военная база, слава богу. Но турки опасаются, что в случае переворота будут забыты соглашения 10 ноября 2020 года. Им нужна демократия в Армении. И поэтому предпринимаются уже попытки найти не конвенциональные решения. Это бы работало, пойди Пашинян на уступки оппозиции. А он не хочет.

— Возвращаясь к теме военных в политике. Почему Пашинян может уволить замначальника Генштаба Тирана Хачатряна, якобы за критику рассуждений премьера об эффективности российских ракет «Искандер», но главу Генштаба Гаспаряна, который потребовал отставки главы государства, не может? Вчера он его призвал добровольно уйти в отставку.

— Нужна подпись президента. Когда передавали власть от президента премьеру, то президент оставался церемониальной фигурой. Мы тут возвращаемся к наследию прежней власти. Конституционная реформа была нужна ведь не потому, что так возжелал народ. Что вдруг армяне захотели стать как итальянцы или бельгийцы. Просто тогда президент Саргсян захотел пересесть в кресло премьера. Не получилось. Конституционный каркас же остался. Пока Пашинян набирал силу до войны 2020 года, а он действительно взял под контроль многое, он дошёл до Конституционного суда, который переформатировал под себя, непризнанную Нагорно-Карабахскую Республику тоже переформатировал под себя, проблем не было. Что ему мог возразить президент? Но ситуация поменялась. И теперь «спящие» до сих пор нормы Конституции про ограниченного в полномочиях президента снова стали нарастать. И Саргсян может попробовать сыграть тоже. Многие вещи, которые писались в других условиях, начинают просыпаться.

— Отставки Пашиняна улица требовала уже несколько месяцев. В конце прошлого года Пашинян даже заявил, что готов назначить досрочные парламентские выборы. Но обострение случилось только сейчас. Именно потому, что оппозиция нашла новый механизм давления — через военных?

— Оппозиция заявила о митингах уже давно. Первый митинг был 20 января. Но анонсирован был заранее. Там было принято решение с 22-го начать акции неповиновения в регулярном режиме. Не думаю, что заранее был план привлекать военных. Скорее, это нашлось по ходу пьесы. Хотя пока мы многого не знаем ещё. Представьте себя среднестатистическим армянином, средним классом. Вы понимаете, что страна в тяжёлой ситуации, страна проиграла. Вы смотрите на тех, кто хочет сменить Пашиняна. А эти люди способны улучшить положение дел в экономике, в санитарно-эпидемиологической сфере? Тот же вирус никуда не ушёл. Реальные проблемы остались. Вот эти «старые/новые» ребята готовы переписать соглашения с Азербайджаном? Тот же Манукян сам говорил про договорённости с Баку, что это «похабный мир», но при этом он же говорил, что поменять ситуацию не получится. И вот смотрите на них и не понимаете, зачем менять вот это на вот то. Ну, эти противные, и эти противные. И поэтому массового всплеска неудовольствия по сравнению с тем, что было весной 2018 года, сейчас нет. Более того, сам премьер Пашинян пытается активизировать улицу. Но вчера он провалился. По разным оценкам, 25-го на его призыв откликнулись от 2 до 10 тысяч человек. Всего.

— Тем не менее он пытается играть на опережение.

— Ну конечно. Он ведь то, что называется, «политическое животное». Не в обидном смысле, а в аристотелевском. Он учится на ходу. Был оппозиционером, потом стал «верным другом России». С Путиным встречался больше, чем его предшественники. Пытался заявлять о себе как о стороннике Евразийского союза, ОДКБ. Он даже миссию гуманитарную в Сирии развернул. Хотя никто из партнёров России этого не сделал, о чём забывается всеми, кто напоминает про его «соросовский бэкграунд». Пашинян меняется. Он пытается овладеть политическим искусством. Говорят, что он революционер. Но ведь расклады в парламенте после революции решались переговорными механизмами! Не было революционных действий. Парламент был за сторонниками Сержа, а Пашинян провёл досрочные выборы. Выбор был сложный. Пашинян не пошёл на механизмы матроса Железняка. А мог бы. Тогда мог. Сейчас уже нет. Мог, но не сделал. Выход за правовые рамки, пусть даже квазиправовые, опасен гражданскими столкновениями. Сказать, что Пашинян — это такой дурачок, который выплыл из соросовской колбы, это очень большое упрощение. Да, он не везде успешный. Но делать его случайным человеком нельзя.

— Нынешний кризис приближает досрочные выборы? Пашинян на это уже намекал.

— Идея досрочных выборов в принципе могла бы быть поддержана оппозицией. Но оппозиция не хочет, чтобы выборы проходили, когда Пашинян и. о. премьера. По Конституции Пашинян может эти выборы организовать. Но до выборов и. о. премьера кто? Как там говорят, «тапочки у кого»? А тапочки у Пашиняна. Оппозиция ему говорит — «уходи без всяких условий, тогда и проведём выборы». Оппозиции нужен временный технократ-менеджер, авторитет Манукян, у которого нет амбиций править после избирательной кампании. А после выборов народ скажет, за кого он. Но в этом уравнении мы забываем, что и Пашинян может пойти на выборы. Получить свой кусок властного пирога он может в нынешних условиях парламентской республики. Впрочем, Пашинян известен тем, что способен переобуваться в воздухе. Вчера он опять вернулся к теме досрочных выборов. Ему важно выйти из этого кризиса хотя бы с формальным соблюдением приличий. Усталый караул там никому не нужен. Соседи никуда не делись. Конфликт с Азербайджаном не урегулирован до конца. Очень много рисков.

— И всё же. Досрочные выборы — реальность?

— Это не фантазия уж совсем. Пашинян не стал бы к этому обращаться, будь это полной фантазией. Это реальность. Вопрос вероятности. Вероятность в начале года была меньшая. Сейчас большая. Основная борьба будет идти за условия проведения этих выборов.

— Если завтра люди начнут на улицах друг друга колотить, что вполне возможно, когда оппоненты ходят толпами, и сторонники Пашиняна и противники, то как дальше развиваются события?

— Это не исключено, безусловно. Вариантов много на самом деле. Вопрос, где найдётся сила, которая возьмёт на себя ту самую ответственность. Кто картаво заявит из задних рядов: «Есть такая партия». Есть ли эта партия в Армении сейчас? Мне кажется, с этим там сложно. И военные не едины, и в оппозиции 17 движений, многие из которых умещаются на одном диване. Герои вчерашних дней. И власть, проигравшая Карабах. Патовая ситуация пока. Не видно той силы. Если она есть, то она скрыта где-то очень глубоко пока.

— Тогда посмотрим шире. Москва заявляет о тревоге за происходящее и подчёркивает своё невмешательство. Действительно Кремлю невыгоден этот кризис?

— Конечно, невыгоден, потому что это дестабилизация. Скажем политкорректно. Эта ситуация реально может спровоцировать аппетиты некоторых соседей. Во-вторых, это уменьшает договороспособность любой армянской власти. А вдруг Пашинян заявит под огромным давлением, что его «заставили подписывать договорённости с Баку и Москвой»? Пофантазируем. Может быть такое? Теоретически может. Поэтому любой внешний наблюдатель должен анализировать разные варианты. Не факт, что они будут. Вероятность того, что Пашинян так скажет, — 0,01%. Но она есть. Новая власть может из популистских соображений выйти не просто из соглашения 10 ноября, но и отказаться от целых проектов январского саммита. А там целые проекты восстановления экономических контактов. Москва в это вкладывается. Инвестирует политически, психологически и так далее. Да, есть опасения у Кремля. Но при этом есть понимание, что, скорее всего, плюс-минус политика будет та же, кто бы в Ереване ни пришёл к власти. Западники всё ждали, что Москва будет вмешиваться в бархатную революцию 2018 года. А зачем? Было понятно, что Пашинян не станет кардинально менять армянскую внешнюю политику.

— Как тогда понять полёты военных самолётов и вертолётов, которых нет на вооружении Армении, над территорией страны в эти дни? Я видел трактовки, что это едва ли не демонстрация силы, только не очень понятно кому.

— Я не являюсь военным специалистом, чтобы оценить траектории полётов вертолётов. Не будем делать рекламу, но некоторые товарищи сразу заявили, что «Путин сменяет Пашиняна». А Путину нужны эти политические проблемы? Пашинян — предсказуем. Пашинян — зависим. Да, психологически он дальше по линейке, чем тот же Кочарян. Но главное, что он достаточно предсказуем. Вариант «на меня надавили» — самый крайний. Менять эти ситуации с учётом новых рисков? Так рассуждать могут только те люди, которые убеждены, что Москва — это такой крупный стратег, который на 200 шагов вперёд всё видит. В реальности же политика России реактивна. Есть кризисная ситуация — начинают тушить, а не наоборот. Чьи вертолёты? Не готов это комментировать. Но в сухом остатке Москва боится гражданского противостояния, потому что это чревато подвешиванием той посткарабахской конструкции, которую Москва сама создавала. Естественно, это усиливает аппетиты игроков. Турции в частности.

— Если кризис обостряется, на кого Москва может опираться в дальнейшем? Допустим, Пашинян низложен.

— В чём похожи Грузия и Армения? По большому счёту там нет серьёзного внешнеполитического выбора. В Грузии он гомогенизирован вокруг выбора в пользу НАТО. А в Армении в пользу России. Ну какое НАТО для Еревана, если Турция в НАТО? Это просто не опция. Грузия с Турцией в НАТО может сотрудничать. Там тоже есть непростая история, но не столь непростая, как у армян. И старики, и молодые политики Армении будут проводить плюс-минус ту же внешнюю политику. Пашинян не сломал внешнюю политику. Даже усилил. Кто сегодня самый промосковский политик в Армении? На мой взгляд, это просто не готовая опция сейчас. В конце концов Москва примет выбор, который сложится. Принимали же и Тер-Петросяна, приняли и Кочаряна. Причём так, что они едва ли не друзья с Путиным. Потом приняли Саргсяна. Приняли и Пашиняна, несмотря на все психологические трудности. Разве официальная Москва что-то заявляла критическое вслух? Не все эти кургиняны и прохановы. Нет. С Пашиняном сразу встречались и принимали. Кто в итоге победит, с тем Москва и будет работать.

— Почему в этом противостоянии незаметно влияние Запада, где традиционно сильно армянское лобби?

— В научной литературе армянскую диаспору Запада называют one question diaspora. То есть диаспора, в основном говорящая о признании геноцида армян. Ну и конечно ещё говорят о признании Карабаха. На экономические и политические вопросы диаспора особо не влияет. Я бы сказал, что это «историческая» диаспора. В европейской правовой традиции другой народ изображается таким народом, который всё скупает, коррумпирует и так далее. Эти люди в значительной части даже не слишком предметно владеют вопросами актуальной внутриполитической динамики в Армении. Я это не по книжкам говорю. Мне доводилось выступать на форумах армянских организаций в США несколько раз. Я же жил в Америке 3,5 года, встречался с реальным армянским лобби. Не могу сказать, что они активно вовлечены в процессы влияния, что это сравнимо с произраильским лобби в США.

— Западные политики почему не вмешиваются?

— У Запада нет предложений. ЕС вообще крайне пассивен. Есть Франция, которая сопредседательствует в минской группе по урегулированию конфликта в Карабахе. И есть США, которые, так сказать, отступили в пользу России. Это уникальная история для современной мировой политики. Ведь почему мы с Западом здесь не конкуренты? Потому что для Запада это не вопрос российского ревизионизма. Грузия и Украина — вопрос смены границ. Для России же эти страны — вопрос расширения НАТО. Но Азербайджан и Армения — это не вопрос расширения НАТО. Поэтому и нет конкуренции. Два принципиально ключевых момента тут отсутствуют. А все старательно ломают голову: «Ссоримся по Грузии и Украине, но не по Армении. Как так?» Потому и не ссоримся. Отсутствуют главнейшие вопросы.

— Азербайджану вся эта неразбериха на руку? Что происходит сейчас на освобождённых территориях?

— Я бы не сказал так однозначно, что на руку. Да, с одной стороны, это позволяет Баку лишний раз напоминать миру, что «там проблемы с государственной состоятельностью, а у нас их нет». Отвлечение армянского политического класса на разборки приводит к тому, что вроде как уже и не до статуса Карабаха. Быть бы живым. В этом смысле выгодно Азербайджану. Невыгодно в том, что может случиться обрушение соглашения, а дальше ресурс для наступления военного исчерпан. Куда дальше-то наступать? На Армению? На Карабах, где стоят российские миротворцы?

Опыт 2008 года уже у многих есть, как данный в ощущениях. Ресурс наступления, даже если ты получаешь выгоды, весьма ограничен. Что же касается деоккупированных территорий Азербайджана, то они будут развиваться. Азербайджан будет превращать их в витрину. Не пожалеют ресурсов для этого. Даже в ущерб для внутренних ядровых территорий. Важно показать — «они вернулись и вот что получили». Думаю, что ставка будет на это. Витрина. Картинки запущенных регионов, которые преображаются супермаркетами стеклянными и хорошими дорогами.

— Это Баку может делать уже без оглядки на Ереван. Но транспортные коридоры в Нахичевань без соблюдения договорённостей Арменией не заработают.

— Конечно. Политический кризис в Армении этот следующий этап подмораживает. В целом вопрос с территориями закрыт на длительную перспективу. Навряд ли реально реконфигурация возможна. Надо всем использовать то, что есть. Азербайджан сможет демонстрировать эту успешность.

— Как скоро мы поймём реальность внутриполитического будущего Армении?

— Не думаю, что кто-либо из экспертов даже в Ереване вам скажет. Но Пашиняну давали несколько дней политической жизни, если он отдаст территории Баку. Этого не произошло. Не хвастаясь, напомню, что я так и говорил. Даже если выборы пройдут скоро, не факт, что Пашинян проиграет. Но он оказался в одной политической ловушке. Он ведь нарушил неформальную традицию, которая была в Армении. И я писал об этом, когда арестовали Кочаряна в 2018 году. До этого момента в Армении никогда не арестовывали бывших глав государств. Все сосуществовали как-то на свободе, хотя у каждого на каждого был компромат и при желании можно было бы посадить. Теперь же Пашинян в ловушке. Если бы Кочарян не сидел, против Саргсяна не было уголовного дела, против бизнесмена Гагика Царукяна не было уголовных дел, то на выборах завтра Пашинян бы не опасался ухода с поста премьера. Ушел, писал бы мемуары! А сейчас уже опасно. Потеря власти для него самого теперь чревата потерей свободы. И он сам загнал себя в эту ситуацию. Пашиняну многие говорили, что напрасно он так делает. Даже мне доводилось тогда общаться с его окружением. Ведь эти уголовные дела — это игра против Пашиняна. Это сейчас рейтинги заоблачные, а если они поплывут? Но мне говорили, что я ничего не понимаю в армянском народе. Пушкин патетически обращался к коллегам: «Поэт! Не дорожи любовию народной. Восторженных похвал пройдет минутный шум». Вот он и проходит. Патовая ситуация, которая выводит историю смены власти в жёсткую конфронтационную модель.

Николай Нелюбин, «Фонтанка.ру»