«В детстве говорила, что буду на трех Олимпиадах». Победительница Игр БРИКС — о жизни легкоатлета в эпоху запретов

На Играх БРИКС петербурженка Мария Кочанова выиграла золото в прыжках в высоту, показав призовой результат чемпионата Европы. «Фонтанке» Мария рассказала о том, почему соревнования в Казани действительно нужны, как зарабатывают легкоатлеты без международных стартов и почему она грустит из-за «Петровского».

Несмотря на множество курьезных историй, на Играх БРИКС многие спортсмены выступили на очень высоком уровне. Например, петербурженка Мария Кочанова победила в прыжках в высоту с результатом 1,95 см, что на чемпионате Европы, куда россиян опять не пустили, принесло бы ей бронзовую медаль. Мария — представитель нового поколения в российской легкой атлетике, и на взрослом уровне она вообще никогда не выступала на международных соревнованиях из-за дисквалификации ВФЛА. Мы встретились с Марией на «Петровском» сразу после ее тренировки и поговорили о том, как сейчас живет легкая атлетика, почему она до сих пор не ушла заниматься чем-то другим и верит ли она, что когда-нибудь все же выступит на Олимпиаде.

— Мы с вами сидим на «Петровском», где после ухода «Зенита» тренируются легкоатлеты. Как вам здесь?

— Отличный стадион. Я его всей душой люблю. Мы тренируемся на нём уже не первый год. И, кстати, в июле месяце его обратно отдают «Зениту». Они будут две недели, по-моему, здесь работать. И нам дают очень неудобное время для тренировочного процесса. Мы из-за этого уезжаем в Новогорск на сборы. А потом вроде как «Петровский» вообще собираются сносить, и это очень грустная история. Мы этим очень недовольны, потому что в Петербурге тренироваться нам больше негде, откровенно говоря. Есть ещё «Приморец», но сейчас он на реконструкции. А после реконструкции непонятно, что там будет. Для прыжков в высоту там сектор старый. Там просто дырка в секторе, и очень опасно там тренироваться. Поэтому очень грустно, если «Петровский» действительно снесут, потому что стадион замечательный. Его бы реконструировать, и вообще было бы шикарно. Здесь можно было бы даже чемпионат России проводить. Настолько крутой стадион.

— Вы недавно вернулись с Игр БРИКС. Как впечатления? Было много критики по поводу организации соревнований. Легкоатлетам пришлось вообще в плюс 30 выступать.

— На самом деле, могу сказать, что соревноваться в жару, конечно, сложно, но нам это не в новинку. Такая ситуация часто встречается, и от организаторов здесь мало что зависело. Программа была составлена адекватно, как мне показалось. Конечно, тяжело в такую жару, но за погоду никто не отвечает. А в плане организации самих соревнований мне все очень понравилось. Новый стадион, отреставрированный, выглядит приятно, в европейском стиле. У нас, кроме Екатеринбурга, я не видела таких новых красивых стадионов (легкоатлетические соревнования проходили на Центральном стадионе в Казани. — Прим. ред.). Соревнования были очень атмосферными, и это было интересно и ново.

— Можно сказать, что после отмены Игр Дружбы это была наша маленькая Олимпиада?

— Ну, это сложно назвать Олимпиадой, потому что нельзя сравнивать такие разномасштабные соревнования. Игры БРИКС — это коммерческие старты, а Олимпиада — это совершенно другой уровень. Их просто нельзя сравнивать. Но могу сказать, что для легкой атлетики это был глоток свежего воздуха. Даже в некоторых видах, как тройной прыжок, результаты очень сильно улучшились. Появился интерес, желание что-то доказать. Все-таки тяжело, когда постоянно одни и те же чемпионаты России, а тут что-то новое.

— Так все равно же пришлось соревноваться друг с другом, по сути?

— Нет, у нас в секторе были новые девчонки. Приехали белорусские, узбекские спортсменки. Была одна китаянка, одна бразильянка. На обычных соревнованиях мы живем командами регионов, а тут мы все жили вместе, как одна команда страны. Это совсем другие эмоции, другое отношение. Ты представляешь страну, своего тренера, свою спортшколу, свой регион. Это более масштабно воспринимается, чем чемпионат России. Да, девчонки были те же, но их было гораздо меньше, и был больший состав новых участников.

— Всё-таки атмосфера крупных международных соревнований была?

— Да, определённо. Я прямо напиталась эмоциями, и моментами было даже тяжело всё переварить. Мы уже отвыкли от такого, а тут эти эмоции приливают, и это очень круто, интересно и замечательно. Хотелось бы, чтобы такие соревнования проводились чаще, потому что они действительно мотивируют двигаться дальше.

— Я был удивлен, что, несмотря на все нюансы, были показаны довольно высокие результаты во многих видах, в том числе у вас. Вы прыгнули 1,95 м, что, если я не ошибаюсь, четвертый или пятый результат сезона в мире.

— Да, это была бы бронзовая медаль на чемпионате Европы.

— Вам тяжело об этом думать с точки зрения упущенной возможности?

— Отчасти, конечно, грустно, потому что мы молоды и хочется показывать результаты, выступать на соревнованиях. Но я стараюсь смотреть на более локальные цели, потому что далеко не всё зависит от меня. Есть множество факторов, на которые я не могу повлиять. Мы находимся в ситуации, в которой находимся, и можем двигаться только в ней. Когда не можешь изменить ситуацию, измени своё отношение к ней — так всегда говорит мой тренер. Я постаралась поменять своё отношение и больше сосредоточиться на том, что у нас происходит. Поэтому, да, я смотрю соревнования, но не соотношу себя с ними напрямую. Думаю: да, прикольно, но не больше.

— За золото вам положены 358,4 тысячи рублей призовых. Насколько эти деньги сейчас важны для вас?

— Сложно сказать, потому что я их ещё не видела. Мы их все увидим только позже. Но это уже достаточно приличные деньги. Я ещё таких сумм не держала в руках. Это приятно, потому что наш вид спорта менее коммерческий, чем другие, и у нас таких крупных денег не водится. Поэтому, да, это достаточно крупные призовые для нас.

— Ожидалось, что на Играх Дружбы призовые должны были быть вообще космическими. Сильно ли расстроились из-за того, что они не состоятся, по крайней мере, в этом году?

— В этом году я очень сосредоточена на том, чтобы двигаться от старта к старту. Я перестала заглядывать далеко вперёд. Есть текущие соревнования, и я на них концентрируюсь. Конечно, грустно, что Игры Дружбы не состоятся. Хотелось бы, чтобы они были, но если их проведут в следующем году, это тоже будет круто.

— Слышал, что многие спортсмены, особенно легкоатлеты, специально планировали свой сезон под Игры Дружбы, чтобы пик формы пришёлся на сентябрь, когда они планировались.

— В легкой атлетике сложно подвести пик формы к конкретному старту, потому что весь сезон выступать на одном уровне невозможно. У нас энергозатратный вид спорта. Мы ориентировались на длинный сезон, в первую очередь хорошо выступить на командном чемпионате и Играх БРИКС, а дальше уже смотреть, как будут развиваться события. Если бы Игры Дружбы состоялись, мы бы готовились к ним.

— Я слышал, кто-то даже кредит успел взять в надежде, что потом вернет с призовых, которые получит на Играх Дружбы. А тут их отменили и людей, получается, подставили.

— Это уже очень смешно, конечно. Лично я стараюсь пока не смотреть на такую дальнюю перспективу и не совершать таких необдуманных поступков.

— Вам 22 года, и получается, что всю свою взрослую карьеру вы провели в состоянии тотального отстранения российской лёгкой атлетики. То есть вы, по сути, даже не знаете, как было раньше.

— Да, мы только несколько раз выступали в нейтральном статусе.

— Что вас мотивирует дальше заниматься этим видом спорта, вкладываться в него?

— Наверное, у нас своя внутренняя мотивация. Конечно, сложно двигаться только на самостоятельной мотивации, но мне хочется показать высокий результат, полностью реализоваться в том, что я делаю. Я стараюсь не ориентироваться на международные старты и негатив, пытаюсь уделить максимальное внимание тому, чем я занимаюсь сейчас. Это важно для меня, для моего тренера, для моей семьи. Мне это просто нравится. Я получаю колоссальное удовольствие от прыжков и соревнований.

— Как вы оказались в легкой атлетике? Почему именно прыжки в высоту?

— Я начала заниматься легкой атлетикой в 11 лет, это довольно стандартный возраст для начала занятий. Меня заметили на школьных эстафетах, тренер подошла и сказала, что у них есть кружок, секция по легкой атлетике в школе Олимпийского резерва, предложила попробовать. Поначалу я была не очень заинтересована, но потом как-то пошло. Почему именно прыжки? Наверное, потому что в других дисциплинах не получилось. Для бега я, возможно, психологически не подхожу — не умею держать контактную борьбу. Мне проще пробежать одной, чем вместе с кем-то. Так я даже лучше результат показываю. И мои кондиции — рост, мощность, сила — лучше всего подходят для прыжков.

— Когда детей отдают в футбол или хоккей, родители, помимо всех прочих плюсов, часто рассчитывают, что их ребенок в случае успеха будет зарабатывать очень много. С легкой атлетикой же все совсем не так?

— Да, легкая атлетика больше для души. Но если рассматривать мировую легкую атлетику, то, в теории, она на уровне с другими видами спорта. К сожалению, у нас это не так.

— Это если выступать на международных соревнованиях. Но сейчас вы соревнуетесь в России, и денег тут вряд ли много?

— На самом деле в последнее время у нас повысили призовые, и отношение изменилось — стало больше интересных стартов. Например, недавно мы прыгали в парке Горького, и это сильно отличается от выступлений на стадионе. Поставили помост прямо в парке, что было невероятно. В прошлом году в Екатеринбурге на финале серии тоже установили помост в центре города на День города, и это дало совершенно другие ощущения. В Твери проходит Атлетикс Лига. Мне даже кажется, что ситуация, в которой мы оказались, меняет легкую атлетику в России в лучшую сторону.

— Неожиданно. Вы оптимистка.

— Да, мне кажется, в каких-то моментах мы действительно меняемся в лучшую сторону. Раньше не нужно было придумывать что-то новое, когда всё уже было за границей. Но сейчас, адаптируясь к ситуации, мы вынуждены строить всё с нуля, и это, конечно, сложно. Но это может стать колоссальным шагом вперёд для лёгкой атлетики в России. И хотя ситуация сначала негативно сказалась на спортсменах, на самой системе она может отразиться положительно.

— Сколько сейчас в месяц зарабатывает легкоатлет в России, условно говоря, уровня призовых мест национального чемпионата?

— Это сильно зависит от региона, за который ты выступаешь. В каждом регионе разные зарплаты, разные премирования и системы выплат. В Петербурге, например, действует социальный кодекс, а в других регионах это трудовая книжка, как трудовой договор. Это разные системы, и они работают по-разному. В среднем, мне кажется, 100 тысяч рублей в месяц — это достижимая зарплата для спортсменов высокого уровня в легкой атлетике.

— Где вы учитесь и на кого?

— В Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте на специальности «Государственное управление».

— То есть все-таки решили не делать ставку только на спорт?

— Мне интересно совмещать. Хотела бы направить свою деятельность в спортивную стезю. Но да, после завершения спортивной карьеры вижу свое будущее в том, что поможет нашему виду спорта развиваться и модернизироваться. Возможно, в организации спортивных мероприятий.

— Как с допинг-контролем сейчас у вас? Брали ли анализы на Играх БРИКС? Говорили, что на допинг там мало кого проверяли.

— Конкретно на Играх БРИКС меня лично не брали на допинг-контроль, но у нас многих ребят проверяли. Это нормальная практика для нас на всех соревнованиях. Легкая атлетика — один из самых стабильно проверяемых видов спорта, потому что много спортсменов находится в пуле тестирования. Я тоже в этом пуле. К нам могут приехать в любое время. Нас и на сборах в Новогорске тестировали, и на мемориале Знаменских меня тоже проверяли через три дня после Новогорска. Это у нас очень частая практика.

— Стало ли после всех этих допинговых скандалов строже? Проводят ли какие-то семинары по этому поводу?

— Сложно сравнивать с тем, что было раньше, потому что я не знаю, что было до этого. Сейчас всё это в очень серьезной форме. У нас проводятся семинары, мы получаем сертификаты, и у нас постоянно берут допинг-тесты, приезжают на все сборы. Это у нас постоянная практика, всё достаточно серьёзно в этом плане.

— Можете ли представить такую ситуацию, что Олимпиада в вашей карьере так и не случится?

— Да, вполне. Я стараюсь реалистично на это смотреть. Конечно, это грустно. В детстве я очень мечтала об Олимпиаде, говорила, что буду на трех. Но была только на одной, на юношеской. И это был замечательный опыт. Есть какая-то грусть, когда начинаешь задумываться об этом, но вся наша спортивная жизнь настолько интересна и насыщенна, что это компенсирует. Спорт — это другой опыт, отличающийся от жизни обычных людей. Я видела и обычную жизнь, и спортивную. И мне бы не хотелось возвращаться к обычной жизни, потому что сейчас она кажется менее интересной. Возможно, это изменится, когда я закончу спортивную карьеру и увлекусь чем-то другим. Но на данный момент весь опыт и интересная жизнь, которую я проживаю, ценнее, чем грусть о том, что может не случиться.

Беседовал Артем Кузьмин, «Фонтанка.ру»