Корпорация счастья: Cirque du Soleil с изнанки (фото)

В воскресенье Cirque du Soleil даст два последних представления «Corteo» в Петербурге в собственном большом шатре у СКК. Но уже существует предварительная договоренность с руководством города о показе у нас других шоу самого знаменитого и самого богатого цирка мира. «Культурная столица» на прощание заглянула в гигантский белый шатер со стороны закулисья.

Худенькая японка Мами Оки снует между гостями и артистами, ныряет из двери в дверь, из шатра в шатер. Ее должность называется пресс-секретарь тура, но после часа общения с ней складывается такое ощущение, что она, как голубь мира, облетает за день маленькую страну под названием «Цирк солнца», связывает всех со всеми, решает незначительные проблемы, до того, как они превратились в ощутимые, и улыбается всем без исключения.

Это извне кажется, что огромный белый купол – один. На самом деле у СКК стоит целый белый городок из нескольких строений. В одном располагается офис, в котором легко могла бы разместиться небольшая фирма. В семи комнатах – складные столы с ноутбуками. По сути, здесь функционирует несколько отделов: отдел, отвечающий за перемещение и размещение сотрудников, отдел закупок (не возят ведь с собой нитки, иголки, продукты), коммерческий отдел, занимающийся продажами, например, объемной сувенирной продукции, технический отдел. Объясняя все это, юркая Мами семенит по длинному коридору и буквально натыкается на упитанного человека, который тут же начинает звонко хохотать: как выясняется, это руководитель как раз технического отдела. «Corteo» – самое большое из десяти гастрольных шоу, - поясняет Мами, - тут техников больше, чем в любом другом: 33 против 20 обычных». «И все – вот такие внушительные мужчины?» - спрашиваю. Оно было бы понятно, ибо, кто видел шоу, помнит, что реквизит в Corteo – увесистый. «Почти, - смеется Мами. – У нас только глава плотников женщина. Очень красивая».

По левую руку от офисного шатра расположена кухня. Мами рассказывает, что артисты должны питаться только здесь во избежание разных пищеварительных эксцессов. И уверяет, что за два года ее работы в цирке, ей не приходилось употреблять двух одинаковых блюд. Над меню трудятся четыре шеф-повара плюс один – самый главный: их привозят из Монреаля (из штаб-квартиры Cirque du Soleil), а младший персонал – официанты, посудомойки, etc, - нанимаются на месте. Кроме того, поскольку в «Corteo» работают граждане 25 стран, то в национальные праздники каждой из этих стран в ресторане устраиваются дни национальной кухни.

Несмотря на то, что штаб-квартира Cirque du Soleil расположена во французской Канаде, интернациональный язык здесь английский – от любых сотрудников, нанимаемых на работу, вплоть до того же посудомойщика, требуется свободное им владение. Мами, кроме японского и английского, знает еще испанский, французского не знает вовсе, но находит нужное слово для каждого, кого встречает на пути. А вот журналист обязан заранее прислать заявку с указанием имен (или должностей) тех, кому намерен задать вопросы. День каждого работника расписан по минутам. И, несмотря на то, что в самом большом помещении «минигородка» - артистическом шатре - в шаговой доступности от вас в любой момент находится до полусотни человек, они для гостей словно бы за стеклом.

Артистической шатер (artistic tent) – уникальная территория. Тут, на площади около 1000 квадратных метров функционирует сразу все, что имеет непосредственное отношение к шоу. Причем, отгорожены от посторонних глаз только актерские гримерки и место, где работают физиотерапевты. Остальное пространство живет бурной жизнью – на первый взгляд беспорядочной, а при ближайшем рассмотрении – четкой, как часовой механизм. Сразу налево от двери, напротив гримерок, - то, что в театре назвали бы костюмерным цехом.

Это четыре стола, а вокруг, вместо стен – вешалки с костюмами. За одним из столов сидит молодая дама Эмбер Мэй с иголкой в руках и подшивает какой-то микроскопический розовый цветочек. Мами представляет мне ее и исчезает, но она чудесным образом появится ровно в тот момент, когда ее присутствие потребуется. Не переставая шить, Эмбер объясняет, что в ее ведении находятся все детали костюмов, что от плеч и выше – ожерелья, веночки, заколочки, шляпки и даже стрижки. В шоу «Corteo» занято 67 артистов, а это значит, что Эмбер Мэй следит за состоянием нескольких сотен деталей туалета.

Эмбер родом из Пенсильвании. В Cirque du Soleil пришла два года назад. Поначалу у нее даже не было должности – в первые гастроли цирка по США (Портленд – Сиэтл - Сан-Диего) девушка ездила по собственной инициативе - гладила костюмы, работала на подхвате. Штатное место освободилось позже.

Кроме Эмбер Мэй за вереницу костюмов, стилизованных под Средневековье (как и все шоу «Corteo»), отвечают еще две женщины. Одной поручены все платья – среди них немало белоснежных (по залу во время представления летает с десяток ангелов).

Другой – вся обувь, сотни пар туфелек и ботинок разных цветов и фасонов, которые надо подкрашивать и подклеивать. И она не жалуется – а ходит в каком-то смешном сарафане, вымазанном краской, и сама очень похожа на клоунессу.

В общем и целом три женщины обслуживают от 3000 до 4000 деталей. В театральной практике цифры эти делятся на десять. Заметив мое крайнее изумление, Эмбер пытается меня успокоить: «Но костюмов мы не шьем. Когда приходит новый артист, его полное «обмундирование» готовится в Монреале, а когда мы гастролируем по Америке, с нами даже ездит парикмахер из Монреаля».

Слово «Монреаль» на территории Cirque du Soleil произносится примерно так же, как в советские времена произносилось слово Кремль. С повседневными проблемами в штаб квартиру соваться нельзя – не поздоровится, а вот глобальные вопросы, начиная от политики корпорации и заканчивая прическами в каждом конкретном шоу, - решаются только там.

«Больше всего хлопот, - признается Эмбер Мэй, - мне доставляют коронки ангелов. Их очень трудно каждый раз подлаживать к голове нового исполнителя».

Это еще одна особенность Cirque du Soleil, - рассказывает Мами, оказавшаяся на месте ровно в тот момент, когда понадобились ее пояснения: исполнители акробатических трюков (а ничем другим артисты этого цирка не занимаются, и даже клоуны тут немного акробаты) перетекают из номера в номер, обмениваются ролями в соответствии с указаниями – кого бы вы думали? Не режиссера. И не главного тренера. А физиотерапевта, который ежедневно отслеживает состояние костей и мышц артистов. «Кабинет» физиотерапевтов – на каждом шоу их двое – расположен сразу за костюмерной. Кроме них ежедневную вахту в течение гастролей несут специально нанятые русские массажисты. Двое.

Решение о том, кто в каком номере выходит, принимается тоже ежедневно. Работа на износ – то, что в Cirque du Soleil отвергается принципиально. И не потому что в западных контрактах пункт, касающийся охраны здоровья работников, - первостепенный, а медицинское обслуживание – дорогое. Шоу «Цирка солнца» во главу угла ставят эстетизм зрелища. «Кровавый спорт», пот, боль – то, что невозможно было скрыть за блеском физических достижений в нашем отечественном цирке даже в его лучшие времена, - в Cirque du Soleil изгнано напрочь. Это «невалидольный» цирк, в котором не звучит барабанная дробь, провоцирующая взрыв адреналина в организме зрителя. Это цирк, обеспечивающий пиршество для глаз и душевный комфорт. И это - главная составляющая коммерческого успеха мегакорпорации.

Все остальное пространство артистического шатра (кроме круглого красного коврика, окруженного диванчиками - в углу направо, – места для собраний творческого коллектива) – предназначено для тренировок. Каждый день (кроме выходного, понедельника) они начинаются в районе часа дня. Одновременно на матах разной степени мягкости работают до пятнадцати человек: прыгают, жонглируют, осваивают кольца Сира, etc. Расписание составляют так называемые «артистические тренеры» (artistic coach) – такие есть у каждого крупного номера.

Мами указывает на актера, который прыгает на кровати (в «Corteo» вместо батутов – кровати специальной конструкции: с метрового расстояния видно, что в середине матраса вырезан прямоугольник, посаженный на отдельные пружины): «Это Йохан. Он актер в нескольких номерах и артистический тренер номера с турником».

Йохан, соответственно, составляет расписание тренировок на турнике и, посоветовавшись с физиотерапевтом, расписывает местоположения каждого артиста в номере в ближайшем представлении. Йохан озабочен не только точным физическим выполнением трюка. Мами повторяет это из раза в раз - видимо, ей это очень подробно объяснили в Монреале: «У актера в нашем цирке много разных ролей, он должны понимать, как контролировать собственное тело, должен знать, как сделать так, чтобы оно выглядело артистично, театрально».

По идее, сразу за артистическим шатром должно следовать закулисье и зрительный зал – так устроены шатры остальных шоу, гастролирующих в данный момент по миру, но в «Corteo» так много реквизита, что при проектировке шатра пришлось запланировать еще и дополнительных 50 квадратных метров – комнату между артистическим шатром и залом. Тут стоят две кровати-батута и кровать клоуна Мауро – главного героя, которому в самом начале спектакля снится, что он умер, и его ведут на последнее в его жизни цирковое представление.

На спинку этой кровати стоит взглянуть отдельно: она увешана старыми фотографиями, как стена в родовом гнезде. Это чисто театральный подход к деталям: наличие мелочей, которых не видит зритель, но которые помогают актеру найти верное самочувствие. Мауро в «Corteo» играет профессиональный артист, и ему, несомненно, важно, что в одну из пожелтевших фотографий вмонтировано лицо режиссера «Corteo» Даниэля Финци Паски. И что предыдущий исполнитель роли Мауро принес и укрепил здесь же визитку своей любимой мясной лавки в Риме.

Именно здесь, в этом хранилище массивных конструкций нас и ждет следующий vis-à-vis - главный реквизитор шоу Майкл Найт. Это в меру упитанный, жизнерадостный американец, сосредоточенный на «ювелирном» деле: он разливает по бокалам воду так, чтобы каждый бокал звучал на определенную ноту. Слуха у Майкла, по его собственному признанию, нет, поэтому он не выпускает из рук электронный камертон.

Разумеется, Майкл с детства слышал про Cirque du Soleil и однажды, водя мышкой по коврику в одной из вполне стабильных компаний, подумал: «А почему бы мне не отправить резюме в «Цирк солнца»?» Вскоре ему позвонили. Вообще Майкл не производит впечатления мужчины, которому может быть интересно день за днем проверять исправность реквизита. Поэтому я задаю ему вопрос, бывают ли у него по-настоящему творческие задачи? Тут солидный мужчина разом превращается в азартного мальчишку, бросает свой камертон и почти бегом устремляется куда-то за мою спину: «Вон там, видите, зонтик красный позади вас, сейчас я его возьму и все объясню».

Зонтик, который Майкл держит в руках, вроде бы, ничем от обыкновенных зонтов не отличается. Но Майкл дает его мне в руки, и я лишь в последний момент подхватываю его второй рукой, чтобы удержать от падения. Оказывается, вся металлическая конструкция тут перепаяна. «Нам нужен был более сильный зонтик, потому что на него на каждом представлении сыплется 200-250 цыплят, и если он сломается во время представления, это будет неэстетично выглядеть». И тут, как видите, эстетические задачи диктуют технические ходы. «Сколько же такой зонтик весит?» Майкл достает весы – стрелка замирает на отметке «3 кг». Не очень много, но если использовать его в повседневной жизни, то, разве что, в качестве гантели.

С неменьшей гордостью Майкл достает миниатюрного робота. Очевидцы шоу забыть его не могли – это смешанная маленькая самодвижущаяся башенка с мигающим глазком. Майкл вручает мне пульт, и во мне тоже немедленно просыпается детство: башенка оживает и ползет в сторону фотообъектива. «У этого робота, - поясняет Майкл, - изначально были очень тяжелые батарейки, а я придумал, как заряжать его от сети. Для этого, правда, мне пришлось поменять ему всю проводку».

Увлеченность Майкла процессом действует магнетически, но подходит время разговора с воздушной гимнасткой Кристиной Камполонго – и мы возвращаемся в артистический шатер. Кристина участвует в самом завораживающем номере шоу «Corteo» – она выполняет трюки на огромных люстрах со сверкающими подвесками. Место таким люстрам, как кажется, не в цирке, а в царском дворце, тем более что из-за обилия подвесок (из зала они кажутся хрустальными) артисты не имеют возможности воспользоваться страховкой.

Кристина – дочь дрессировщика львов и в цирке вообще она выступает с семи лет. Сначала она работала на арене с пони и основы акробатки постигала там – скача на лошади, прыгала через кольцо. Однако в итоге Кристина предпочла воздух. На кастинг в Cirque du Soleil отправилась в 16 лет, а позвонили ей в ее 17-й день рождения. На данный момент в Cirque du Soleil отработано уже более 10 лет: сначала это было стационарное шоу во Флориде, потом тренировалась для гастрольного шоу «Quidam». Но в тот момент увидела в Чикаго «Corteo» - и тут же отправилась к директору по актерам (artistic director). Ее взяли.

Интересуюсь, почему именно Cirque du Soleil и именно «Corteo»? Кристина объясняет, что ей понравилась эстетическая щедрость номера с люстрами. И дело не только в красоте аксессуаров и ощущении полета, ради которого она в свое время занялась воздушной акробатикой. Дело в том, что в этом номере каждый акробат имеет сольную партию, как танцовщик в балете. И можно самовыразиться, проявить индивидуальность, «продемонстрировать собственную эксцентрику, характер».

Как уверяет Кристина, режиссер «Corteo» Даниэле Финци Паска, даже спустя пять лет после канадской премьеры, продолжает уделять много времени шоу. Судя по словам артистки, он, будучи режиссером театральным, и в цирке им остается. «Он ждет от артистов естественности, страсти, и если твоей природе близко здоровое сумасшествие, будь чокнутым на сцене, будь безумным, главное – будь естественным». Думаю, Кристину Камполонго понял бы любой российский театральный актер: свободное самовыражение, ограниченное исключительно рамками режиссерской зрелищной структуры, - мечта всякого, кто выходит на сцену.

Главного тренера «Corteo» Дмитрия Арнаутова приходится подождать – он занят с артистами на сцене. Работает как раз с номером «Люстры». Но он необходим мне как эксперт по акробатике. Ибо он – специалист с двадцатилетним стажем. В 1990 году представители Cirque du Soleil приехали в Москву, в цирковую студию, где тогда учился Дмитрий. Они отобрали несколько номеров, с которыми Дмитрий поехал сначала как artistic director. Потом он довольно долго работал акробатом на ремнях. И вот теперь он – главный тренер шоу.

Любопытная деталь биографии Дмитрия: именно его отец в 1936 году создал номер, в котором одни воздушные акробаты – флайеры - летают над сценой, а другие – кетчеры – их ловят и бросают вновь.

Теперь он возрожден в «Corteo», но в колоссальном объеме: растянут во всю длину сцены (а она в «Corteo» тянется через весь зал) – и акробаты летают между тремя, а не двумя кетчерами.

Когда Дмитрий подходит к нам и усаживается на одну из кроватей-батутов, я прошу его сказать несколько слов именно о новациях, которые привнес в мировую акробатику Cirque du Soleil.

И он тоже, как и предыдущие собеседники, говорит прежде всего об эстетизации сложных физических действий: «В кольцах летают многие девочки. А в Corteo летают в люстрах – это гораздо сложнее, а выглядит красивее. Здесь – важно, что вы хотите сказать, в какой концепции. А не просто акробатика. И так с каждым трюком. Cirque du Soleil трюками рассказывает истории. Трюк здесь – не самоцель. Это главное и самое значительное достижение «Цирка солнца».

Первый человек на шоу – artistic director Джейм Танабе (США), с ним я беседую в последнюю очередь, чтобы расставить все точки над «i».

- Что входит в обязанности артистического директора?

- Ничего обыденного, каждый день разное. Например, завтра у нас фотосессия в Эрмитаже. На прошлой неделе Эрмитаж был здесь, делал фотографии в бэгстейдже (backstage – англ. - закулисье). На следующей неделе у нас монреальская команда, которая будет снимать фильм три дня подряд. Но в основном я и вся моя команда (костюмеры, физиотерапевты, тренеры, работники сцены) отвечаем за все, что происходит на сцене.

- Вы можете назвать какие-то конкретные проблемы, которые приходится срочно решать?

- Артисты, занятые в «Corteo» – это 67 людей из 25 стран. И все они - очень амбициозные люди, которые хотят развиваться и поднимать свой уровень. И что особенно в этом спектакле, никто из актеров не может себе позволить выйти на сцену, отработать номер и уйти. Они должны оставаться на сцене живыми людьми. И мы обязаны создать им для этого максимально комфортные условия.

- Ваша работа чем-то напоминает работу психотерапевта?

- Что-то есть. С тем исключением, что психотерапевт занимается здоровьем человека, чтобы ему было хорошо в жизни, а я работаю над тем, чтобы всем было хорошо в шоу.

Тут к Джеймсу подходит высокий человек в комбинезоне, что-то шепчет ему на ухо, и Джеймс предлагает отправиться с ним и посмотреть, в чем конкретно состоит его работа. Как только мы оказались в зале, артистический директор продолжил говорить.

- В воскресенье возникла некоторая сложность с одним из элементов декорации. Вон видите белую полосу над сценой - на одном участке она темнеет. Перед тем, как эту деталь вернут в постановку, необходимо получить мое одобрение.

- А разве подобные проблемы решает не технический директор?

- Технический директор входит в мое подразделение. Контроль за качеством постановки – это сфера моей личной ответственности. Кстати, возвращаясь к вашему вопросу про психотерапевта, я отвечаю за все, что актер хочет делать, что он делает и как это воспринимает зритель. Задача артистического директора – понимание и видение потенциальных проблем на каждом уровне.

- Есть ли возможности роста для артиста внутри шоу?

- Они обязательно должны присутствовать. Иначе артист впадает в депрессию. И вот эта часть моей работы вовсе не сводится к тому, что я говорю артисту: «Приди пораньше, мы подумаем, как тебе быть». Я должен учесть особенности характера и таланта человека. И еще: если человеку тоскливо вне сцены, это отразится на том, как он играет. Наша задача не заключается в том, чтобы сделать комфортной жизнь вне сцены. Но мы должны вписать в атмосферу конкретного шоу артиста со всеми его человеческими заботами и проблемами. Нам нужна семейная, комфортная обстановка на площадке, и создать ее должны я и моя команда, не бегая за помощью к Монреалю. 95-99 процентов проблем решается на площадке.

- А какого рода проблемы вы не можете решить без участия Монреаля?

- Ну например, если артист решил покинуть шоу и нужна замена.

- В чем секрет успеха шоу «Corteo», как вам кажется?

- У него очень правильный сценарий. Когда мы теряем человека, то прощание с ним – это воспоминание о том опыте, который он нам дал. Когда я потерял деда в этом году, были моменты во время похорон, когда все улыбались, потому что вспоминали хорошие моменты, связанные с этим человеком. Спектакль «Corteo» вдохновлен приснившимися похоронами. Но если на похоронах все будут впадать в полную тоску, это будет голливудское кино или комикс, и совершенно не будет соответствовать действительности. Красота нашего шоу – контрасты. То, что происходит на сцене – это не психологическая проблема, это психологическая пища: мы даем ингредиенты актерам, из которых они готовят кушанье для зрителей.

- В Cirque du Soleil есть особая этика?

- Наша этика - смесь корпоративных и цирковых этических законов. Ну, например, мы никогда не работаем в выходной день. А вообще этика – это то, что живет внутри. Я, например, стараюсь поздороваться с каждым каждый день, хотя мы практически не расстаемся.

Еще Джеймс рассказывает о собраниях в районе круглого красного коврика. Это место в артистическом шатре шутливо называют tapis rouge – вообще-то этим словосочетанием (дословный перевод с французского «красный ковер») обозначают vip-зону. Но здесь, в шатре для 67 артистов и 12 человек команды, артистов обслуживающей, это нечто вроде семейного очага. Правда, на месте камина расположен телевизор, показывающий прямые трансляции шоу. Еще тут лежит папка с 1945 DVD, на которых хранятся записи всех спектаклей «Corteo» – теперь уже и тех 50 с небольшим, что были показаны в Петербурге.

На красном коврике может собираться только артистическая команда и обсуждает только собственные этические и эстетические проблемы. Чаще всего они говорят о том, что именно хотят донести до зрителей и насколько выполняют заветы режиссера Финци Паски (тоже в прошлом клоуна и акробата).

Теперь, мне кажется, я могу вывести формулу Cirque du Soleil. И объяснить, почему он приносит своему создателю Ги Лалиберте и его компаньонам 810 млн долларов в год.

Актеры выбирают "Цирк солнца", потому что это место максимальной реализации творческих сил в оптимальных условиях. А зрители – потому что зрелищность тут соединяется со стабильностью и порядком, которые на сцене ощущаются в той же степени, что и закулисами. Это красота, защищенная социально. Это гарантированный праздник в удобное для вас время и по разумной цене (для России, впрочем, достаточно высокой, чтобы мы полюбили Cirque du Soleil так, как любят его по ту сторону океана и в Европе). И этический кодекс создателями корпорации тоже соблюден: это роскошь, уравновешенная благотворительностью. Если Ги Лалиберте потратил 35 млн долларов, чтобы в связи с собственным 50-летием отправиться в космос, то 100 млн долларов он вложил в благотворительный фонд One Drop, чья деятельность связана с поставками воды в те места на планете, где она остро необходима.

Словом, Cirque du Soleil - это территория максимального психологического и эстетического комфорта, к которому стремится буржуазное общество и которого не находит в реальности. И то, что надпись на сувенирной продукции «Цирка солнца» - «Если ты сбежал из дома, иди в цирк» - воспринимается как призыв службы спасения, и ему регулярно следуют не только подростки, но и вполне взрослые люди, - абсолютно объяснимо и закономерно.

Текст: Жанна Зарецкая
Фотографии: Ксения Потеева
«Фонтанка.ру»

О других театральных событиях в Петербурге читайте в рубрике «Театры»