Искусствоведа Баснер изолировали мягко

Спустя пять дней после задержания в Петербурге искусствоведа с мировым именем Елены Баснер Октябрьский районный суд рассмотрел ходатайство следствия об избрании ей меры пресечения. Просьбами культсообщества не сажать уважаемого специалиста в СИЗО следствие прониклось, но добилось для фигурантки домашнего ареста.

Искусствоведа обвиняют в особо крупном мошенничестве – соучастии в сбыте поддельной картины "В ресторане" художника Бориса Григорьева за 250 тысяч долларов частному коллекционеру.

В начале заседания адвокат обвиняемой Лариса Малькова заявила три ходатайства. Первое – о приобщении к материалам дела копий выписных эпикризов из больниц о перенесенных болезнях. Второе включало десяток коллективных письменных обращений сотрудников учреждений искусства и культуры, в том числе – музеев, на 13 листах. Среди подписантов, по информации "Фонтанки", есть и работники Русского музея, который официально открестился от Елены Баснер на том основании, что трудовых отношений у учреждения с обвиняемой нет с 2003 года.

"Простите, нам запретили общаться с вами, прессой", – вежливо отказались от комментариев музейщики.

Работники искусства и культуры, как один, просили суд, раз уж дошло до этого, избрать меру пресечения, не связанную с содержанием под стражей.

Третье ходатайство Малькова заявила устно, и касалось оно режима заседания.

"С учетом того, что в материалах дела присутствуют данные о здоровье подзащитной, не подлежащие разглашению, прошу рассмотреть вопрос о мере пресечения в отсутствие посетителей", – посмотрела адвокат в сторону родственников и близких Баснер и репортеров.

Маленький зал вместил далеко не всех. Коридор второго этажа заполнили студенты, коллеги обвиняемой, просто сочувствующие. За два часа, пожалуй, только три-четыре посетителя Октябрьского суда, услышав фамилию Баснер, отреагировали непонимающе.

"Надо в храм идти, свечку ставить", – вздыхала богема в томительном ожидании решения судьбы Баснер.

Судья Елена Федорова удовлетворила ходатайство адвоката, закрыла заседание.

Минут через сорок из зала вышел следователь Юрий Коленников. Это означало, что рассмотрение закончилось и стороны озвучили мнения о мере пресечения. Но публика на следователя, стремительно покидавшего суд, внимания не обратила.

"Если вы из "Фонтанки", обращайтесь за комментариями в нашу пресс-службу, – бросил на ходу Юрий Коленников и напоследок подтвердил: – Да, заседание закончилось. Судья ушла в совещательную комнату".

Адвокат Малькова осталась в зале, но на звонок ответила и была любезнее.

"Я просила освободить подзащитную под денежный залог в миллион рублей, – пояснила Лариса Васильевна. – Следователь ходатайствовал о домашнем аресте. Мотивировал тем, что Елена Вениаминовна может скрыться от следствия, имея работу в Финляндии, и общаться с гипотетическими соучастниками".

Шли минуты, затем время ожидания перевалило за час. Люди искусства, не знакомые с судопроизводством, волновались.

"Сколько ж это продлится?" – терзались они.

Видимо, чтобы снизить градус напряжения, в зал пустили, как женщина сама отрекомендовалась, "злейшего друга семьи Баснер". Вскоре она вернулась в коридор.

"Все хорошо!" – почти крикнула она и подарила ложную надежду на освобождение искусствоведа. На самом деле "злейший друг" решила поделиться впечатлениями. Пока судья Федорова в комнате, к Елене Баснер допустили мужа. Сидят, общаются.

"Елена Вениаминовна чувствует себя хорошо, улыбается, передает всем привет!" – хоть какие-то вести для притомившейся публики.

В начале пятого вечера судья Елена Федорова огласилась:

"Избрать в отношении Баснер Елены Вениаминовны меру пресечения в виде домашнего ареста сроком на два месяца".

По суду радостно понеслось: "Домой едет!" Ограничения на общение с определенным кругом лиц, изоляция от социума запретом на отправку почтовых и телеграфных отправлений, отключение интернета и телефона и почти наверняка прогулки дозированнее, чем у Васильевой из "Оборонсервиса", – все это казалось сочувствующим сущей мелочью по сравнению со страхом ареста, стражи, страха, с которым дочь гениального композитора не сталкивалась, пожалуй, никогда.

"Володя, у вас сердечные лекарства дома есть?" – участливо поинтересовались у мужа арестантки, которую полицейские вывели из зала под аплодисменты.

Кроме общепринятых мер в рамках домашнего ареста Баснер запретили общение со свидетелями, в том числе Арансоном, и потерпевшим Васильевым.

Александр Ермаков, "Фонтанка.ру"