Людмила Сенчина: «Меня спасает любовь к жизни»

О молодых поклонниках, киноролях, жизни в Петербурге и дружбе с Игорем Тальковым певица Людмила Сенчина рассказала в 2015 году в интервью «Фонтанке». Публикуем выдержки из этой беседы.

Большое интервью с Сенчиной в 2015-м провёл гендиректор АЖУРа Андрей Константинов. 25 января 2018 года стало известно о смерти «Золушки» российской эстрады.

Кино

Я туда (в фильм «Вооружен и очень опасен». – Прим. ред.) попала как кур в ощип, потому что должна была сниматься Гурченко. Я никогда и не думала… Пошла с маленьким ребенком гулять, сижу в парке – скучаю… И вдруг, как в кино, подходят мужчины в черных плащах: «Мы из киностудии имени Горького». Откровенно сказали: вот сценарий, а Гурченко, мол, сломала ногу, и мы вас очень просим... И так вот – бум! – я попала в этот фильм. Даже не успела опомниться.

Броневой и Банионис

Партнёрами по фильму были Леонид Броневой и Донатас Банионис. Броневой – интересный, симпатичный, но очень необычный. Мы как-то ехали в Прагу (режиссер нашел замок, где снималась одна из сцен), и всю дорогу Броневой рассказывал, как у него в личной жизни получилось. У него давно умерла жена, он был одиноким, играл спектакли, на которые постоянно ходила одна поклонница… И он говорит: «Она меня достала так, что я даже вызывал милицию. Я вызывал милицию, а она сидела и ждала меня на холодной лавочке зимой. Она себе попочку простудила». В итоге он на ней женился, а у нее, у бедной, был псориаз (это я все по дороге слушаю). И он ее лечит, лечит; поехали отдыхать, а люди от нее отворачиваются, боятся с ней в море заходить... И вот я все это слушаю… И больше он не говорил ни о чем, только об этом. С ним трудно было подружиться, потому что, как только заканчивалась съемка, он: «А я же еще нашел врача…» И ни о чем больше.

...Когда киногруппы выезжают на съемки, у них там часто случаются романчики… Но я всегда далека была от этого. Я такой человек, что больше дружу. Не могу сказать, что получалась какая-то запойная дружба, просто – чаю попить, пойти куда-то вместе. Банионис был такой молчаливый-молчаливый... И как-то я его «забрала» – заботой, рассказами-анекдотами. И он очень привязался ко мне. Потом у него здесь были творческие вечера, и я так удивилась, что прошло столько лет, и он меня пригласил. И все рассказывал: куда мы ходили, о чем говорили... Знаете, для меня это (кино. – Прим. ред.) был огромный кусок жизни. Хоть и не очень интересный.

Главное

Я не киношный человек, к сожалению. Потому что самое главное в моей жизни — это мои концерты. Я считаю, что у меня очень красивые концерты и очень красивые песни. Хотя это может быть немного нескромно. Я где-то слышала фразу: «Скромность — это путь к забвению»…

Сцена

Я раньше практически ни о чем не думала, выходя на сцену, кроме как о внешности. А сейчас больше не комплексую насчет своей внешности, как раньше. Это был кошмар! Не так причесалась, не так повернулась, не так глаза накрасила. Сейчас у меня это исчезло. Вообще!

Моя публика очень помолодела. Я выхожу с концерта, снег идет, а стоят мальчишки, красивые девчонки с ними: «А мы вас слушали... А мы скачали вашу песню...» И мне это как орден. Потому что молодые люди — это наше завтра. И если им так нравится то, как и что я пою, то мне есть чем гордиться. Хочется, чтобы наше государство помогало спасать и воспитывать их души.

Поклонники

Почему-то тогда после спектаклей мне иногда доставались странные поклонники. Был один... Даже поменялся жильем, чтобы видеть меня в окне, звонил: «Открой шторы, жестокая». Он присылал мне выдержки из каких-то газет, какие-то стихи писал на коробках из-под колготок. Он их разрезал и подшивку делал. Я приходила домой со спектаклей, у меня под дверью стоял ящик бананов, какие-то мандарины (он грузчиком где-то работал). Вот такие вещи у меня были...

Характер

Я человек хулиганистый, жутко авантюрный. Такая «Сонька-Золотая ручка» во мне померла. Но у меня есть свои принципы, и я соблюдаю какой-то баланс, то есть я не переступлю черту. Хотя меня все время «на подвиги» тянет. Вот такое в характере есть. Но это спасает здорово. Если бы я была какой-то лирик задумчивый, то уже свихнулась бы давно. Меня еще знаете, что спасает? Любовь к жизни. Ко всему живому. Я люблю каждую зверушечку, каждое деревце, я все разгляжу. Я все поправлю — если, например, камушек не так лежит. Я как будто хозяйка в этом доме. Я все это безумно люблю, и это меня спасает. А новости посмотрю, и опять депрессия.

Учёба в Петербурге

В тот самый миг, когда я перешагнула порог музыкального училища (в Петербурге. – Прим. ред.), все педагоги меня не то что полюбили, они прощали мне все. Хотя там особенно и нечего было прощать, ведь я с таким упоением училась. А чего там не учиться! Поешь себе и поешь, а в остальном тройки ставили и хорошо. Мой голос полюбила педагог по вокалу, у которой я потом училась. Она гордилась, что я к ней в класс попала: там были лучше педагоги, а я к ней пошла. Но там целая история была. Меня же мать в сентябре привезла. Сентябрь месяц, никого. Пусто. И мы с мамашей: «Здрасьте!» Как в фильме «Приходите завтра»: «Чего же вы так поздно?» Но собрали комиссию, специально меня послушали...

Меня, кстати, и сокурсники очень любили. Потом был Театр Музыкальной комедии. Где, кроме любви, я тоже ничего не видела. Хоть есть мнение, что театр — это террариум единомышленников. Все эти опереточные дивы... Питер навсегда определил и решил мою судьбу. В том смысле, что искупал меня в море любви, меня, девчонку с Украины, плохо говорящую на русском языке. Питер! Спасибо за судьбу!

Тальков

Мы очень дружили с Игорем Тальковым. Это были «две подруги» – не разлей вода, и мне плевать, что там по этому поводу говорят... Однажды в поездке самолет задержали, и там была не гостиница, а какой-то сарай. И весь наш коллектив, все мы, ночевали в одной комнате. Мы с Тальковым лежали рядышком, разговаривали, хихикали всю ночь, мешали всем спать. На море бегали купаться голышом... Самая близкая моя «подруга» был Игорь Тальков. Я помню, мы даже однажды подрались с ним... Заговорили про «Битлз». А я — фанатка «Битлз». Я их песни пела и даже снималась в «Утренней почте». А Тальков: «Фу!» Ну сказал бы нормально: «Чего-то меня от них не вставляет». А он: «Фу, я пару песен слышал...» И я говорю: «Как ты можешь судить, ты послушай все альбомы, а потом будешь говорить»... Что до моих суждений о кино, я говорю как простой зритель-обыватель.

Свободное время

Последние лет семь я ничего не смотрю, ни в кинотеатре, ни по телевизору. По телевизору – только новости и те программы, что мне надо посмотреть. Ничего не читаю. Меня как будто стукнули по голове. Я не могу объяснить, что со мной происходит.

Мечта

Я бы сняла очень интересный фильм какой-то по мотивам моей жизни в деревне. С людьми, с которыми я встречалась. А там еще цыгане жили… Дед мой – кузнец. Бабушку звали Ханна. А маму мою зовут Сара. Представляете, какой фильм бы получился!

Полный текст интервью доступен по ссылке.