«Новые территории» Кинофорума: Провинциальные анекдоты (фото)

13 июля 2011, 01:10 1 026

Второй день конкурсной программы «Новые территории» Петербургского кинофорума представил два совершенно разноплановых по духу и выразительным средствам фильма, которые роднит лишь географическое запределье места действия: забытая богами шри-ланкийская деревня и затерянный в пустыне американский городок.

Начать рассказ, пожалуй, стоит с главной на сегодняшний день удачи конкурсной программы – новой работы американца Майка Отта «Литлрок» («Littlerock») – пронзительного и глубокого фильма о взрослении, поисках дома и самоидентификации. Для киносообщества, впрочем, этот фильм открытием не является: Отт успешно прокатился со своей второй работой по кинофестивалям средней руки, собрав множество наград, – впору было включать картину в программу Best of the Best.

Литлрок - маленький тихий город в штате Калифорния, в котором по воле случая оказывается пара японских студентов, Ацука (Ацука Окацука) и ее брат Ринтаро (Ринтаро Савамото). Арендованная машина ломается на пути в Сан-Франциско, вынуждая героев застрять в захолустье на пару дней в ожидании замены автомобиля. В первый же вечер они знакомятся с местной «золотой молодежью», группой симпатичных провинциалов, чей перечень развлечений ограничен в основном марихуаной, алкоголем и активным бездельем. Неподдельный интерес к японским гостям, особенно к Ацуке, проявляет Кори (Кори Лолер), добрый и забавный парень, в котором трогательно сочетаются наивность «городского сумасшедшего» и мечтательность романтика-неудачника. Ацука не знает ни слова по-английски, ее, похоже, приводит в замешательство даже выражение «окей», что не мешает девушке очароваться новыми друзьями и немедленно влюбиться в лохматого сердцееда Джордана. Ацука тут же убеждает брата совершить путешествие в Сан-Франциско в одиночку, а сама останавливается в доме Кори, не оставляющего романтических надежд в отношении японской гостьи. Оставшись без опеки брата, Ацука с головой погружается в неторопливую жизнь американского городка. Безмятежность повествования обостряет лишь странный любовный треугольник: японка с легкостью принимает помощь и заботу от Кори, не задумываясь о его чувствах, а по ночам через окно убегает к его сопернику.

В отсутствие общего языкового пространства Ацуке приходится постигать новую действительность непривычными средствами, напряженно вслушиваясь в оттенки интонаций, вглядываясь в мимику лиц и физику жестов. Получается не всегда, точнее, вообще ничего не получается, и вот уже Литлрок, место случайной остановки, принимается за милый дом, лицемерие – за дружелюбие, а мимолетное влечение – за любовь. Правда, Литлрок отрезвляет героиню довольно быстро, вскоре обнаруживая истинное отношение к не знающим языка и местных нравов чужакам. Ацука с братом направляются к изначальной цели своего американского путешествия – бывшему лагерю Манзанар, где содержались интернированные в период Второй мировой японцы, чтобы найти в списках узников имя своего деда. Если бы не этот самый лагерь и последующая эмиграция семьи, Ацука вполне могла бы родиться в Америке, в каком-нибудь Литлроке.

В чем же причина разочарований героини? Насколько необходимо общее языковое и культурное пространство, чтобы установить прочную духовную связь? Майк Отт великодушно отвечает на свои же вопросы, выбрав для заключительной сцены фильма прощальный телефонный разговор Ацуки и Кори. Языковой барьер, усиленный телефонными помехами, на этот раз не помешал героям поделиться своими чувствами, оказаться услышанными и понятыми.

На контрасте с нежным и прозрачным «Литлроком», идеальным образцом зрительского фестивального кино, была показана мрачная, неприятная и крайне сложная для восприятия картина «Летающая рыба» («Igillena maluwo») шри-ланкийского дебютанта с непроизносимым именем Санджиева Пушпакумара. Экзотическими кинематографическими территориями и именами давно никого не напугаешь – имя тайца Апичатпонга Вирасетакуна произносили на спор без запинки уже в день громкой каннской премьеры его «Дядюшки Бунми». В данном случае запоминать имя режиссера можно не торопиться, а подождать более достойных поводов. Автора стоит похвалить разве что за честность: перед показом он выразил сомнение в том, что зрители получат удовольствие, и посочувствовал всем присутствующим, но в искренность режиссера верить совсем не хотелось, да и «удовольствие» – не всегда верный спутник киношедевра. Но нет, не соврал шри-ланкиец: скучный и крайне затянутый фильм, по сравнению с которым даже скринсейвер Windows покажется напряженным драматичным экшеном.

Двухчасовая картина представляет собой почти бессловесное повествование о суровых буднях шри-ланкийской деревушки в период гражданской войны между правительственными войсками и группировкой «Тигры освобождения Тамил-Илама». Собственно, никаких военных действий в кадр не попало, деревня находится в глубоком тылу, ощущение войны лишь во всеобщем напряжении. Действие представляет собой мозаику бытовых зарисовок: тощий тамилец в бессильной ярости наблюдает за страстными свиданиями дочери с солдатом; его дочь рыдает, узнав о своей беременности; в соседнем доме немолодая вдова с восемью детьми вынуждена принимать ухаживания от молодого поклонника – сначала в силу необходимости (надо же чем-то кормить детей), потом войдя во вкус, чему совсем не рад сын-подросток. По ночам появляются тамильские повстанцы, привнося в унылый рассказ некоторое оживление: бесчинствуют и вымогают «пожертвования». А вокруг ползают и летают мириады гадкой живности: ящерицы, пауки, черви, муравьи и гигантские тараканы – вот они-то как раз живут в мирном соседстве с людьми, питаясь из их тарелок или ими самими. В тропическом аду всё гниет, не успев родиться, и люди не исключение.

В попытках уловить наброски сюжетных линий слишком много сил уходит на восстановление неочевидных межличностных и родственных связей. Два часа экранной пустоты внезапно перерастают в дикую кровавую развязку: отец беременной девушки совершает самоубийство, улыбчивый подросток закалывает любимую мать за роман с молодым поклонником, а люди в военной форме расстреливают семью местного чиновника. Присутствует также, в буквальном смысле, сцена членовредительства – таким эффектным способом беременная мстит солдату: не иначе, как за свою поруганную честь.

Вылив на предварительно усыпленных зрителей ведра крови, шри-ланкийский дебютант неумело использовал обычно беспроигрышный прием. Однако Санджиева Пушпакумара далеко не Брюно Дюмон, известный подобными трюками, и даже не Такеси Миике, а только учится, а потому жестокая кульминация не удивляет, не шокирует, а вызывает лишь ухмылку. В отсутствие мотивированного образного строя фильма внезапная гальванизация гниющей сельской рутины выглядит до смешного неубедительной, как, впрочем, и «Летучая рыба» в целом.