Тоже своего рода батл. В прениях по делу об убийстве рэпера Картрайта адвокаты «задиссили» версию следствия

Обвинение в Петербурге просит 13 лет колонии за убийство, в котором экспертами не установлена причина смерти, а все факты вокруг ее обстоятельств и недочеты в расследовании можно трактовать в пользу подсудимой. В прениях адвокаты продемонстрировали, на чем собрана следственная «башня из слоновой кости».

Отправить в колонию гособвинители просят Марину Кохал. Ее обвиняют в убийстве мужа Александра Юшко, известного как рэпер Энди Картрайт. Следствие считает, что она убила его уколом инсулина из ненависти и ревности. Кохал настаивает, что он умер сам, а тело она расчленила, чтобы никто не узнал, что он умер из-за передозировки наркотиками и злоупотребления алкоголем.

Защитник Марины Кохал Сергей Лукьянов убежден, что из позиции «расчленила — значит, убила» и исходит следствие. Оно соорудило вокруг Кохал конструкцию из косвенных аргументов, вот основные из них: в истории поиска браузера хранилась информация о средстве «Новорапид флекспен»; 13 июля с карты Кохал такой препарат был куплен в аптеке на Невском проспекте, недалеко от квартиры подсудимой; в день смерти в переписке с Кохал Юшко писал, что «подыхает», а в переписке с приятелем, что она сделала ему укол; Кохал спрашивала у свекрови, был ли у ее сына диабет, а с агентом обсуждала оформление визы для отъезда в Венгрию только на троих — себя, сына и свою мать; Юшко переписывался с женщиной по имени Надя, которую обвинение представило суду как мотив в виде ревности; на кисти трупа был обнаружен след, похожий на след от инъекции.

Многочисленные свидетели подтвердили, что у Юшко были проблемы с алкоголем, он мог выпивать по пять литров пива за вечер, мог мешать его с вином, мог по несколько дней не ночевать дома. Если коротко и ясно — он был запойным алкоголиком. Известно, что к названию препарата от диабета того, кто его искал, привел первоначальный запрос «средство вывода из запоя». В истории поиска нет запросов в духе «как быстро инсулин выводится из организма», «можно ли убить инсулином» и прочее, что стоило бы искать, задумав убийство таким способом. Установлено, что Кохал и Юшко пользовались одним и тем же телефоном и ноутбуком, которые были синхронизированы.

В доме Картрайта было изъято порядка дюжины банковских карт, ни одна из которых не была оформлена на него. При этом его друзья в показаниях говорили, что какой-то картой он пользовался, и если ему нужны были деньги, он звонил жене и просил о переводе. Утверждать, что раз карта оформлена на Кохал, то она и купила препарат — безосновательно, уверены адвокаты. Также известно со слов собутыльника Юшко, что в день покупки лекарства они ночевали у него — в доме ровно напротив аптеки. Видео из аптеки запрошено следствием не было, по крайней мере официально.

Известно, что Картрайт пришел домой ночью 24 июля в состоянии сильного алкогольного опьянения. Незадолго до этого он писал Кохал сообщения несколько бредового содержания — увещевал не брать трубку и не открывать дверь, когда будут звонить «самаритяне», потому что «они все Иуды». Адвокаты полагают, что речь могла идти о наркодилерах. Утром после пьянки он писал приятелю, с которым пил накануне, о том, как ему плохо. Упоминалось, что кроме пива и вина был употреблен «напас» — достоверно что имелось в виду неизвестно, но обычно это означает затяжку наркотическим веществом. Собеседник поделился, что планирует принять «обезбол», а Юшко написал, что «Марина поставила мне укол». Сама же Марина отрицает такую манипуляцию и говорит, что Юшко иногда ссылался в разговорах с друзьями на нее, когда на самом деле принимал какие-то решения сам. Адвокаты также обратили внимание, что собеседник на слова про укол никак не отреагировал, хотя переписка была длинной и подробной — из этого можно сделать вывод, что то ли некий укол был сделан не первый раз и приятель об этой практике знал, то ли вопрос обсуждался между ними лично.

Из переписки Юшко с Кохал в тот день следует, что она в течение утра приносила ему еду и чай. Фразы же со словом «сдохну» общеупотребимы, тем более в состоянии сильного похмелья. Из этой переписки можно сделать и иной вывод — во-первых, никакого конфликта между супругами в тот день не было. Во-вторых, время отправки сообщений Юшко говорит о том, что в районе полудня он еще был жив (тело найдено примерно в два часа дня). Экспертиза же показала, что патологические состояния наступили не позднее чем за шесть часов до смерти — а значит, если и допускать факт укола, Юшко начал умирать до того, как он был сделан.

Обсуждение диабета со свекровью Кохал объяснила заполнением медкарты сына, этот разговор был за полгода до смерти Юшко. В разговоре обсуждался не только диабет, но и другие болячки. Что же до виз, то Юшко был гражданином Украины и виза ему была не нужна. Тем не менее Венгрия обсуждалась и между супругами — они согласились, что там хороший климат.

Женщина, сведения о которой появились в материалах дела при избрании меры пресечения Кохал, подсудимой знакома. Еще из СИЗО она писала адвокату, называя ее «лжелюбовницей». Известно, что последний раз Юшко виделся с ней в марте, то есть за 4 месяца до якобы убийства на почве ревности. Кохал говорит, что к июлю у Нади уже были отношения с другим человеком, о которых ей было известно. В переписке Юшко с подругой нет никаких свидетельств тому, что между ними были интимные отношения. Кохал, в том числе публично в ролике на YouTube, рассуждала о любовнице мужа, но она не была названа и охарактеризована. Кохал называла себя неревнивой. Адвокат Ирина Скурту добавила и такое описание взаимоотношениям Юшко с Надей: жена пыталась удержать его от выпивки, подруга же в сообщениях регулярно выманивала его именно под предлогом того, что у нее есть что выпить.

Хоть корыстная версия и не была официальной, все же адвокаты отметили, что творчество участника рэп-батлов Картрайта особого дохода не приносило и между супругами был заключен брачный договор, исключавший возможность для Кохал какой-либо наживы.

По словам Кохал, когда она обнаружила Юшко в бессознательном состоянии, она, в числе прочего, ткнула его иголкой из попавшегося под руку шитья. Прижизненно или после смерти образовалась эта рана — экспертиза однозначно сказать не смогла.

Анализируя поведение своей подзащитной, адвокаты отметили два основных момента. Если расчленение, как правило, сопряжено с убийством, это совершенно не значит, что так бывает всегда. Про Кохал известно, что у нее есть особенности психики, которые еще в 2012 году фиксировали врачи. В своих показаниях она говорила, что испытала ужас и панику, когда увидела Юшко мертвым. Ноги ее мужа были на кровати, а остальное тело, вместе с постельным бельем, на полу, то есть он сполз с постели вниз головой. По ее словам, около рта и в носу была пена и рвотные массы. Она утверждает, что заметила рядом шприц и сразу решила, что это последствия передозировки. Кохал говорит, что ей пришла в голову мысль о сыне и о том, как ей скажут, что она недоглядела за мужем. Психолого-психиатрическая экспертиза показала, что у нее повышенная чувствительность к критике, ей важно было «удержать фасад успешной жены».

По словам Кохал, она набрала скорую, но быстро сбросила звонок, потому что не поняла, что будет говорить, тем более и так ясно было, что ее муж уже мертв. В итоге она решила скрыть смерть Юшко, выбросила шприц и удалила из журнала вызовов звонок в 112. Она признает, что поступила по-идиотски, но тогда ей все это казалось логичным. «Способ сокрытия факта смерти ужасен и отвратителен. Это нездоровая реакция на смерть, но она не подтверждает убийства», — убежден адвокат Сергей Лукьянов.

Второй момент анализа связан с тем, что следствие называет убийство организованным и спланированным. Однако тогда непонятно, почему Кохал, избавляясь от останков, в первую очередь не уничтожила руку, в которую якобы колола инсулин, а также печень, сердце или мозг. Почему она не удалила переписки, историю поиска, почему купила орудие убийства на свою банковскую карту и не уничтожила ее после, а также почему не избавилась от телефона. Почему соседка слышала крик ужаса как раз в тот момент, который совпадает с моментом обнаружения Кохал тела мужа, и, что самое важное, почему, уже убив и расчленив, Кохал внезапно решила звонить в полицию.

Выбор препарата также странен — по данным производителя, за все время его существования известно о 45 случаях передозировки «Новорапидом» и только в одном из них она привела к смерти. Адвокат Скурту для наглядности принесла препарат в суд.

Со слов, подкрепленных демонстрацией, следует, что заявленный следствием как орудие убийства «Новорапид» продается в виде шприц-ручки. В ней три миллилитра препарата, который, если следовать обвинительному заключению, был введен одним уколом, причем так, что Юшко этого каким-то образом не заметил или не понял. Но этот шприц устроен таким образом, что за раз все три миллилитра выдавить невозможно — максимальная разовая доза 0,6 миллилитра. Либо Кохал кольнула его пять раз, либо «перезаряжала» ручку, не вынимая ее из Юшко, в таком случае процесс занял бы порядка минуты. Но следов ни первого варианта, ни второго на теле Юшко не установлено.

О том, как в этом деле проводились экспертизы, «Фонтанка» писала уже немало. Адвокаты напомнили, что им не давали с ними знакомиться — например, выводы первой они узнали, уже когда была назначена вторая, и для экспертов не были поставлены вопросы, которые могли бы задать защитники. Первые две делали в Бюро судебно-медицинской экспертизы. Первая опиралась на исследование трупа, вторая — только на документы. Третья была самой полной, ее делали эксперты под руководством доктора медицинских наук, на тот момент завкафедрой судебной медицины Военно-медицинской академии Игоря Толмачева. Вместе с ним заключение, по сути состоящее из трех экспертиз, подписывали шесть экспертов в разных областях. Они смогли исследовать только гистологические материалы. Труп к тому моменту, по словам адвокатов, был непригоден для исследования из-за нарушения условий хранения. Четвертую экспертизу назначил уже суд, по просьбе обвинения. Делали ее в Москве около года. Эти эксперты изучали только документы. Никто из всех, кто так или иначе знакомился с делом Юшко, не пришел к однозначному выводу о причинах смерти. Экспертиза установила наличие в организме трех разных видов наркотиков. Не было подтверждено, но и не было опровергнуто, что эти вещества могут быть связаны со смертью рэпера.

Отдельного внимания заслужил анализ стекловидного тела глаза. Для него была применена уникальная методика, разработанная российским ученым. С ее помощью можно определить наличие глюкозы и лактата, а на основании этих данных — введение инсулина. Эксперт сделал однозначный вывод по показателям Юшко — они многократно превышали те, которые должны были бы быть при введении «Новорапида», так что он однозначно умер от чего-то другого. Обвинение в суде опирается на тот факт, что методика новая, не апробированная и какая-то еще не такая, пусть и придумана теперь уже доктором наук и не оспаривается в научном сообществе. Адвокат Лукьянов высказался в том духе, что если суд исключит это доказательство, то он сделает «научный выбор вне науки».

Адвокаты также пришли к заключению, что в отсутствие прямых доказательств следствие пыталось склонить Кохал к признанию вины, подтянуть какие-то показания до нужной им версии и опустить то, что ее бы портило. Про отсутствие видеозаписи из аптеки уже упоминалось, кроме этого защитники указали следующее:

показания двух экспертов повторены слово в слово;

в показаниях двух свидетелей из числа друзей Картрайта есть одинаковые фразы, а именно, что Кохал «может сделать с ним что угодно, и он никогда ей не ответит в силу характера»;

с места происшествия не была собрана кровь, а в теле Юшко ее якобы не оказалось, при этом следствие вменяет уничтожение жидкостей Кохал;

авторологическая экспертиза переписок Юшко — Кохал не была проведена, потому что эксперт получила 47 слов, а с такой базой сделать выводы невозможно;

часть телефонов не обследована, равно как и биллинги, данные IP-адресов и прочие подобные данные, которые могли бы установить, Кохал или Юшко искали в поисковике «Новорапид» и кто из них его покупал;

Кохал прямым текстом говорили, причем на допросе без адвоката, что ее ребенка сдадут в детский дом, а мать посадят — что и было сделано, так как самооговора не произошло;

у адвоката Кохал был проведен обыск якобы с целью установления места жительства мамы подсудимой — он начался в тот момент, когда женщина уже фактически была задержана.

«Сторона обвинения не будет прибегать к таким методам, если убеждена в своей позиции», — считает адвокат Лукьянов.

В последнем слове Марина Кохал сказала, что все время с момента смерти мужа не перестает чувствовать стыд и боль и сожалеет, что доставила ее и другим. Адвокат Скурту отметила, что за содеянное подсудимая уже ответила — и временем в СИЗО, и тем, что нормально жить уже никогда не сможет.

Чтобы все это осмыслить, у суда почти месяц. Приговор будет оглашен 21 ноября — спустя пять с половиной лет после смерти Энди Картрайта.

Надежда Мазакина, «Фонтанка.ру»