ПоделитьсяОнлайн-сервис more.tv начинает показ сериала «Фишер» — о розысках маньяка, который с 1984 по 1992 год зверски убил 11 мальчиков в Одинцовском районе Московской области. В отличие от авторов сериала «Чикатило», сделавших ставку на исполнителя заглавной роли, авторы «Фишера» решили сосредоточиться на следственных действиях и личностях следователей.
ПоделитьсяРежиссеры «Фишера» Сергей Тарамаев и Любовь Львова, по их словам, снимали историю не про маньяка, а про «благодатную почву для его появления», и первым делом они предоставляют слово ребенку, сетующему на свое одиночество. «Я самый одинокий мальчик во Вселенной», — записывает в дневник маленький Игорь (Станислав Соломатин), которому в первых трех сериях предстоит стать одним из главных свидетелей. Но гораздо более безжалостные показания мальчик дает не на страшного великана, которого он видел в лесу с окровавленным детским тельцем на руках, а на собственных родителей: «Меня окружают пустые, глупые, ужасные люди. Они ничего не делают и над всем смеются».
Эти никчемные люди принадлежат как бы к интеллигентской прослойке — журналист-международник (Сергей Гилев), вворачивающий цитату про «мальчиков кровавых в глазах», только что вернулся из Америки на Николину Гору с сыном и женой (Анна Снаткина), пытающейся запретить ребенку сотрудничать со следствием.
ПоделитьсяНо у следствия есть безотказные методы: экстренно вызванный из Ростова специалист по маньякам Евгений Афанасьевич Боков (Иван Янковский) буквально силком приволакивает опасливую мамашу в морг и показывает тело мальчика с отрезанной головой. Это единственная жестокая сцена на первые три серии, и в целом «Фишер» не злоупотребляет откровенным показом насилия, описывая его больше вербально.
Герой Ивана Янковского вообще в выражениях не стесняется и выступает в не очень привычном для себя амплуа. В кои-то веки он изображает не рефлексирующего интеллигента, а ростовского четкого пацанчика с соответствующим мимическим и лексическим набором: поигрывает желваками, энергично двигает нижней челюстью, не забывает форсировать фрикативное «г», обильно уснащает речь словом «шо», курит одну за другой, угощает коллег донской шамайкой и вообще всячески демонстрирует брутальность бывалого следака.
ПоделитьсяА за рефлексии в «Фишере» отвечает добрый следователь в исполнении Александра Яценко, протестующий против «ковбойских методов», который ведет себя, в общем, как обычно, то есть выглядит как типичный хороший парень, чем вызывает у своего грубого напарника скептическую реакцию: «Во ты нудный». (Прототипом следователя-гуманиста выступил легендарный ветеран Валерий Евграфович Костарев, который был на «Фишере» консультантом.) Но еще больше достается третьей участнице следовательской команды (Александра Бортич), блондинке Наташе, которую ростовский коллега постоянно шпыняет, вообще не считая за человека, а когда она встречает его в аэропорту за рулем милицейского «бобика», сразу вспоминает нецензурную рифму к слову «езда».
ПоделитьсяСовместными усилиями этих лебедя, рака и щуки, представляющих прокуратуры РСФСР, СССР и Одинцовского района, следствие продвигается не так стремительно, как требует строгое начальство (и в том числе сам товарищ Громыко), но какие-то улики худо-бедно отрабатываются, хотя и приводят в тупик: в частности, обрывок обгоревшей порнографической фотокарточки, найденной на месте очередного убийства. Зато следователи много дискутируют на острые морально-этические темы: можно ли выписывать ордер на обыск задним числом, что важнее — жизнь или правила и что отличает человека от животных.
Одной из кульминаций риторического мастерства сценаристов становится диалог злого, но временно подобревшего следователя с маленьким Игорем, мечтающим увидеть комету, прилетающую раз в 70 лет. Герой Янковского сначала образно втолковывает мальчику, что вся жизнь — это комета: «Ждешь-ждешь, а она пролетела, и ты не заметил», а потом и сам уподобляется комете: «Я вроде бы сам шо-то типа этой кометы, так взлетел, все на меня смотрят, а я и сгорел. Вот и сейчас: все на меня смотрят, и если ты мне не поможешь, я сгорю».
ПоделитьсяТо, что злой следователь, порой действующий как «беззаконная комета», на самом деле тоже добрый внутри, к этому моменту уже не является для зрителя сюрпризом: еще в начале первой серии мы застаем грубияна самым трогательным образом кормящим с ложечки больную жену. Тема болеющей жены получает дальнейшее развитие и позволяет создать небольшие перебивки между скитаниями героя по моргам: «Шо-то из морга в морг надоело как-то», — жалуется следователь одному из свидетелей, мяснику, поглощенному разделыванием свиной туши. Некоторое ощущение монотонности от «Фишера» и правда возникает: тщета следовательских усилий, уходящих в какой-то вязкий песок, удручает, даже несмотря на знание, что в итоге они увенчались результатом (хотя, скорее, по случайному везению).
ПоделитьсяНе слишком разнообразят череду следственных мероприятий и попытки вникнуть в психологию преступника, которого герой Янковского не то чтобы оправдывает, но приписывает ему вполне человечную инфантильность: «Это не просто убийца, он сам как ребенок, как злой мальчик, который лапки жукам отрывает и смотрит». Одного такого «злого мальчика» авторы «Фишера» все-таки решили показать зрителю: для лучшего понимания психологии маньяка следователь общается с реально существовавшим серийным убийцей Анатолием Сливко (Никита Тарасов). Сидя в камере, он аккуратно пересказывает статью про себя из «Википедии» («я с девушками встречался, я женился в конце концов…»), но отдельно подчеркивает, что для него важно было орудовать именно на природе: «Когда выходишь в лес, там какая-то бешеная энергия».
Это безумное ощущение больного мозга режиссеры «Фишера» пытаются передать с помощью угрожающих лесных сцен в полумраке, сопровождающихся тревожной космической музыкой Олега Карпачева, но прием срабатывает только один раз. Потом вся эта бешеная инфернальность невидимого зла потихоньку выдыхается, уступая место следовательской рутине и подробностям советского быта вроде зеленых бананов, в очереди за которыми герои рождают афоризм: «Люди — самый скоропортящийся товар», что в патолого-анатомическом контексте «Фишера» звучит весьма двусмысленно.
Лидия Маслова, специально для «Фонтанки.ру»
