Обратный инжиниринг как двигатель импортозамещения. Как наладить производство в короткие сроки

Импортозамещение, о котором активно заговорили в 2014 году, к 2022 все же не достигло того уровня, чтобы обеспечить предприятиям технологическую независимость. В текущих условиях быстрее всего может помочь обратный инжиниринг. Но на это тоже нужны «длинные» деньги, а их нет. И существующие механизмы финансирования в текущих условиях попросту не действуют.

Участники круглого стола «Фонтанки» обсудили, как выходят компании разных отраслей из сложившейся ситуации, что можно сделать за короткое время и почему промышленности необходимо вернуть отраслевой принцип управления.

В экономической ситуации, которая сложилась с начала марта, пострадали все отрасли: больше или меньше — зависит от рынка, на котором компания работала. Например, многие оптовые компании, которые продавали товары из Европы, просто банкротятся. Промышленность тоже в разной степени зависит от импорта.

— Два года пандемии нам помогли в определенной степени, потому что тоже возникали определенные проблемы с доставкой из Европы, — делится Виктория Нестерова, генеральный директор АО «Фирма "Изотерм"». — Но к тому, что поставщики совсем откажутся продавать нам материалы, мы были не готовы. Сейчас иностранные контрагенты разделились на две части: первые вообще ничего не возят — например, финские. Некоторые закрыли годами работавшие здесь представительства и поставили все «на паузу». Другие делают все возможное, чтобы все-таки остаться на российском рынке: поставка идет через Турцию, Казахстан и другие «дружественные» страны.

По словам Виктории Нестеровой, все зависит от политической воли руководителей конкретных европейских компаний.

— Но нет ничего такого, что бы мы возили из Германии, Норвегии или Словении, что нельзя купить в Узбекистане, Иране, Вьетнаме или Китае, — поясняет она. — Эти страны активно занимают ниши, которые освобождаются от западных компаний. И с точки зрения качества к ним минимум вопросов: в последние годы они научились делать не хуже, чем в Европе, по ГОСТам, — и ценообразование вполне приемлемо. Никто из азиатских стран, с которыми мы работаем, не пользуется сложной ситуацией и не повышает цен. Конкуренция последних лет привела к тому, что медная трубка из Вьетнама не хуже, чем из Финляндии.

Многие компании уже начали заниматься импортозамещением, что помогло им в этой ситуации.

— Мы столкнулись с проблемами еще до пандемии, когда импортные материалы сильно подорожали, а сроки поставки увеличились, — рассказала Светлана Козлова, генеральный директор завода по переработке пластмасс им. «Комсомольской правды». — И прошлый год был ударным, когда мы многие импортные полимерные материалы заменили на отечественные.

По ее словам, сейчас главная проблема заключается в том, что компания поставляет полимерные комплектующие для сложных приборов, внутри которых — электроника. И многие предприятия не работают, так как им не хватает электронных компонентов. Сейчас этот вопрос пытается решить Агентство по технологическому развитию, которое ищет пути производства этих компонентов в России.

Генеральный директор стоматологической клиники «Пьер Фошар» Евгений Иванькин уверен, что ситуация коснулась всех — начиная от больших предприятий и заканчивая обычными людьми, которые идут в магазин.

— Когда мы впервые услышали про импортозамещение в 2014 году, то казалось, что это больше для каких-то крупных производств, — отметил Евгений Иванькин. — Для нас же ничего не изменилось: все продолжали поставлять, материалы были, только цена выросла. Сейчас же все касается нас напрямую, потому что в нашей клинике материалы, оборудование — импортные на 98%. Существенно выросла стоимость, когда курс вырос — поставщики подняли цены, а с его падением — не уменьшили. Кроме того, на складах заканчиваются запасы, а логистические пути не настроены — нашу продукцию через Казахстан или Армению пока никто не везет.

По его словам, в России есть производства, выпускающие продукцию для стоматологии. Например, завод «АРТ» под Петербургом, который выпускает импланты, способные составить конкуренцию западным образцам.

— Это первые шаги, но это качественные шаги, — подчеркивает Евгений Иванькин. — Ведь нужно не просто «что-то» сделать, продукция должна быть качественной. Есть и другие материалы, которые производят, но их очень мало. Нужно больше, чтобы не зависеть так сильно от импорта.

Времена, когда в Россию стремились все, а мы сидели и выбирали поставщика, закончились, полагает Виктория Нестерова. Сейчас задача каждой отрасли объединиться и посмотреть, что можно купить в Белоруссии, Казахстане, других близлежащих странах.

— Просто до недавнего времени никому было не нужно знать, где еще производят то, что используется в отрасли, так как европейские поставки были налажены, — говорит она. — Вопрос открытия российских производств очень сложный. Почему у нас не растут новые заводы, как грибы, хотя мы про импортозамещение говорим с 2014 года? Потому что для этого нужны люди: технологи, конструкторы, рабочие — нужны компетенции, знание материалов. Серьезные инвестиции в оборудование, производственные площади, газ — подключенный не через пять лет, а сегодня. Просто взять и построить завод не получится.

— Просело автомобилестроение, и решение о выпуске автомобилей с пониженным уровнем безопасности принято не от хорошей жизни, а от нехватки деталей, — говорит профессор кафедры экономики и управления предприятием СПбГЭУ Елена Ткаченко. — Но с микроэлектроникой сейчас везде сложности, микрочипов не хватает во всем мире, об остановке производства объявили из-за этого многие мировые автопроизводители, она не только у нас.

По ее словам, хорошей подготовкой было то, что происходило с 2014 года, — по большому блоку удалось разработать собственные технологии, а где-то подошли близко к полному импортозамещению.

— Если бы эти санкции случились 8 лет назад, то нам пришлось бы тяжелее. Сейчас тоже тяжело, но это адаптационный процесс, мы стремимся к технологической независимости, — считает Елена Ткаченко. — Сейчас ей не обладает ни одно государство в мире, а мы идем по такому уникальному пути. Когда нет долгосрочных союзов, а есть только временные партнеры, то это единственно возможный способ.

Например, Невский инструментальный завод реализует два импортозамещающих проекта, которые включены в перечень Постановлением правительства РФ № 719. Как рассказал генеральный директор Невского инструментального завода Александр Хорев, это производство радиально-поршневых гидромоторов для сельского хозяйства, дорожной и лесозаготовительной техники, нефтяного и горно-шахтного оборудования. «Ранее такие моторы в России не производились, и они включены в санкционный список Евросоюза», — подчеркнул он. Еще один проект — производство многофункциональных мини-погрузчиков, которые будут применяться в ЖКХ, сельском, животноводческом и дорожном хозяйствах.

«На сегодняшний день мы заканчиваем НИОКР и испытания и ищем инвестора для строительства производства в ОЭЗ «Санкт-Петербург», резидентами которой мы стали в 2021 году», — говорит Александр Хорев.

Что можно сделать и чем уже занимаются действующие предприятия — обратный инжиниринг. Суть его Виктория Нестерова объясняет так:

— Мы делаем батареи для строительных компаний. Заказчики нам говорят: а можете нам еще сделать решеточку, которую мы всегда возили из Германии. Они нам дали эту решетку, мы ее разобрали на 33 части... И поняли, что можем сделать ее — и даже дешевле. А там потребность — чуть ли не в 100 млн рублей с одного объекта. Там ничего сложного, но раньше мы ее не делали, потому что не было спроса — компаниям было проще, спокойнее купить ее и привезти. Сейчас эти времена закончились. И предприятия, у которых есть набор компетенций, через 3–4 месяца наладят производство того, что раньше было проще импортировать. Просто надо дать им время, чтобы разобраться и наладить выпуск новой для себя продукции.

— За последние три месяца к нам поступает большое количество обращений от тех, кто закупал продукцию за границей, а теперь хочет покупать в России, — подтверждает Светлана Козлова. — Ничего невозможно нет, но на первом этапе необходимы серьезные вложения, потому что до сих пор вся оснастка, все оборудование было заграничное. А для этого нужны меры государственной поддержки — в виде каких-то субсидий по кредитам, рассрочек, налоговых мер.

В полимерной отрасли все тоже непросто: например, термопласт-автоматы никогда не производились в России, а в СНГ есть единственный белорусский завод, который их выпускает.

Светлана Козлова тоже видит будущее за реинжинирингом.

— Это не плагиат, — подчеркивает она. — Ведь мы применяем собственные технологии для его производства — и это получается новое изделие.

Елена Ткаченко отметила: эта технология отработана китайскими предприятиями, а у нас многие директора предприятий не знают, как это организовать.

— Когда говорили о необходимости создать центры 3Д-прототипирования, использования 3Д-принтеров, то выяснилось, что поговорили и забыли, — делится она. — Но те компании, которые отработали эту технологию, сейчас достаточно хорошо работают — отсканировали, сделали необходимую адаптацию или апгрейд и запустили в производство. Те отрасли, где нет такой практики, испытывают проблемы.

По словам Елены Ткаченко, Россия — один из ведущих производителей 3Д-принтеров в мире, но мы их производим на экспорт, а внутри страны они используются мало.

Кто все будет делать

Есть еще одна проблема, напрямую не связанная с импортозамещением, но тормозящая и без того не быстрый процесс. Это вечная проблема поиска подходящих сотрудников.

— В кадры мы вкладываем много сил и денег, — рассказывает Светлана Козлова. — У нас особые требования, так как мы перерабатываем и вторичные полимеры. Для соблюдения экологических требований необходимо четко следовать технологиям, а для этого нужна высокая квалификация сотрудников.

Создан центр оценки квалификаций в наноиндустрии, руководителем которого Светлана Козлова является с 2016 года. Это означает, что все специалисты прошли независимую оценку. Разработаны дополнительные образовательные программы, особенно по специальностям, которым до этого никто не учил: например, механик-наладчик термопласт-автоматов. «Мы сами разрабатываем корпоративные профессиональные стандарты, где учитываем много функций и квалификаций, которыми обладает человек, — подчеркнула она. — Вместе с Академией машиностроения им. Котина и Петербургским тракторным заводом по программе «Профессионалитет», куда мы все в июне 2022 года подали заявку, будем обучать не просто слесарей, инструментальщиков или токарей, а специалистов со знанием химии, пониманием технологической оснастки для Петербургского тракторного завода. Мы не просто будем учить чему-то студентов, которые потом пойдут работать на предприятие, — они придут туда уже со знанием того, что происходит на предприятии, и смогут решать его проблемы».

— В нашей отрасли проблема с кадрами была, есть и, будем надеяться, когда-то решится, — комментирует Евгений Иванькин. — В первую очередь, это связано со средним медицинским персоналом, с врачами ситуация немного получше. Медсестер и профессиональных ассистентов не хватает. После училища надо доучить человека до нужного уровня. Хотя это касается не только стоматологии — в любом месте он должен притереться к рабочему месту.

По его словам, есть проблемы с администраторами: человек, который встречает пациентов, отвечает на звонки, работает с базой, — всегда на передовой. А таких специалистов и вовсе никто не готовит, поэтому вопросы сервиса в России очень серьезные.

— Есть хорошие исследования по поводу демографии, которые говорят: что бы мы не делали, людей нет — и с каждым годом их будет все меньше, — констатирует Виктория Нестерова. — У нас рынок соискателя: у любого слесаря механосборочных работ, наладчика или медсестры — выбор из 15 вариантов, куда можно устроиться. А у работодателя нет вариантов, кроме как создавать лучшие условия по зарплате, по атмосфере, по безопасности, экологичности, корпоративной культуре. И мы как предприниматели должны понимать, что будем тратить кучу денег, чтобы удерживать конструкторов и технологов. И если я еще могу перекрыть работниками из Узбекистана рабочие должности, то в некоторых отраслях это не получится совсем.

Она говорит, что основная проблема — в недостатке пропаганды рабочих профессий.

— Даже несмотря на то, что рабочие сейчас получают приличную зарплату, молодежь об этом не знает, — подчеркнула Виктория Нестерова. — И в слесаря у нас идут, только если ты неудавшийся менеджер и тебя в Газпром не взяли.

Светлана Козлова отметила, что промышленные предприятия тоже не идут навстречу колледжам: студентам сложно устроиться на практику. С ней согласна и Виктория Нестерова: «Компании, особенно работающие на государственные деньги, обязательно должны принимать студентов на практику».

А для самих фирм лучше всего и вовсе оформить целевое обучение, чтобы специалист после окончания гарантированно пришел на работу.

Евгений Иванькин отметил, что брать студентов — например, в стоматологии — довольно сложно, так как к ним никто лечить зубы не пойдет. Но как-то им практиковаться тоже надо — и это большой вопрос.

— В вузах говорят, что не приходят работодатели, сами работодатели говорят, что их не пускают в вузы. Почему-то мы никак не можем встретиться, — сетует Светлана Козлова. — Возможно, много надежд возлагают на государство, но я считаю: надо вводить обязательство брать студентов не просто на двухнедельную практику, а ставить перед ними производственную задачу, которую те смогут решить.

Без денег не получится

Главная проблема промышленных предприятий — надо приобретать оборудование, а для этого нужны длинные деньги.

— Основные проблемы — это необходимость на 100% обеспечить привлекаемое финансирование, — говорит Александр Хорев. — Также сложностью является тот момент, что возврат кредитных средств необходимо осуществлять сразу после подписания кредитного договора либо с минимальной отсрочкой. Учитывая тот факт, что проекты по строительству нового производства не так быстро окупаются, как компании ИТ-сектора, они интересны малому числу инвесторов.

По словам Александра Хорева, хотелось бы выработать механизм финансирования через вхождение государства или специализированной организации в состав учредителей, где основатели обязуются совершить обратный выкуп доли государства через 5–10 лет — такой аналог Роснано, но для общего машиностроения.

— До недавнего времени было три источника финансирования: лизинг, инвестиционные кредиты и средства Фонда развития промышленности, созданного Смольным, — рассказывает Виктория Нестерова. — Теперь же лизинг полностью перестали давать, банки заявляют, что инвестиционные кредиты не рассматривают. Фонд, где можно получить от 30 до 500 млн рублей на 5 лет под низкие проценты, дает их только тем, кто может в залог предоставить оборудование не старше 3 лет. То есть если ты хочешь купить оборудование на 400 тысяч долларов, то у тебя уже должно быть оборудование не старше трех лет на 800 тысяч долларов, так как дисконт составляет 50%. Сейчас фонд докапитализировали, но эти деньги раздать — большая работа: промышленных предприятий, которые обладают качественным залогом, включая недвижимость, не так много.

Поэтому, по словам Нестеровой, можно говорить и про обратный инжиниринг, и про технологическую независимость, но для развития этих технологий и поддержки промышленности делается очень мало. «За этот период не принято никаких программ по финансированию, субсидированию и развитию инвестиционных программ на приобретение оборудования, — подчеркнула она. — Система не работает. И мы можем столкнуться с тем, что год пройдет, и у нас не будет ни импортозамещения, ни технологической независимости. Просто все будет дороже, так как возить будем через Казахстан».

— Нельзя просто дать денег — и разбирайтесь сами. Тем более что одним станком все задачи не перекроешь, — говорит Евгений Иванькин. — При этом современное оборудование тоже все импортное. У нас очень немного уникальных разработок — мы либо копируем, либо покупаем готовое. За рубежом много кто занимается разработкой и внедрением в массовое производство. У нас же даже если что-то изобрели, то это очень сложно внедрить. Людей рукастых и мозговитых много, но, к сожалению, они часто уезжают за границу, где находят реализацию.

Светлана Козлова подтвердила: как вузы не встречаются с работодателями, так и разработчики не могут встретиться с заказчиками, так как не выстроены цепочки.

— Конечно, нужно вкладывать в промышленность и не забывать малый и средний бизнес, где нет больших залогов на инвестиционные кредиты, — подчеркнула она. — Нужны какие-то цифровые площадки, биржи, когда один предлагает то, что может сделать, а другой — то, что ему надо. Так можно выкладывать целые технологические цепочки из нескольких предприятий. Такие платформы нам необходимы — и в рамках образования тоже.

Все чаще звучит мнение, что необходимо реформировать Министерство промышленности и торговли, разделив его по отраслям: не могут люди одинаково эффективно разбираться и в машиностроении, и в пищевой, и в легкой промышленности.

— Сейчас отдельные проблемы отраслей «наверху» воспринимаются плохо, нет понимания, не решаются оперативно ключевые вопросы, — подтверждает Елена Ткаченко. — Кроме того, должны быть фонды, которые ориентированы на проекты развития, могут позволить себе более высокую степень риска, так как это новые проекты. Запрос от предприятий на дешевое финансирование упирается в ограничения, которые никто не снимал, и в современных условиях тоже. Есть низкие процентные ставки, но воспользоваться может только предприятие, у которого и так все хорошо. А тот, кто не может дать залог, — остается без денег.

Отраслевой принцип должен, по мнению экспертов, соблюдаться и в образовании — в частности, в экономическом: в этой области специалист должен владеть инженерными навыками, знать специфику конкретной отрасли, иначе он не сможет включиться в инновационный процесс, даже прочитать техническую документацию. Также и программисты в промышленности должны иметь инженерное образование.

Что же делать?

Искать новые логистические цепочки и осваивать новые технологии придется всем компаниям, которые хотят оставаться на плаву.

— У нас много возможностей: мы уже начали импортное замещение зарубежных компонентов отечественными, разрабатываем различные полимерные смеси со свойствами, которые нужны заказчикам, — говорит Светлана Козлова. — Мы открыты для новых проектов по замене импортных изделий из отечественных материалов — и все это происходит параллельно с обучением наших коллективов.

— Конечно, мы не сможем быстро отказаться от импорта, но нужно двигаться в направлении своего производства, российского, — комментирует Евгений Иванькин. — Если посмотреть со стороны стоматологии, то я услышал тут идею по работе с 3Д-принтерами — они очень востребованы в стоматологии. И хорошо бы сделать отечественный вариант — импортные стоят около 1,5 млн рублей, да их сейчас и не привозят.

— Не забывайте, коллеги, что мы предприниматели и нам вообще никто ничего не должен, — обратилась Виктория Нестерова. — Мы вошли в бизнес, организовали компании на свой страх и риск и действуем в условиях, которые сложились. Я буду максимально привлекать ресурсы, я вижу перспективы — рынок сбыта будет увеличиваться. Поэтому ни в коем случае не надо останавливать развитие, просто надо оценивать риски и финансовые возможности. C точки зрения промышленности — сейчас время возможностей, и мы должны этим пользоваться.

— Надо осознать, что это надо делать, а то говорят много, а реализуют мало, — говорит Елена Ткаченко. — У нас под хорошие идеи не прописаны механизмы реализации — нужно методическое, кадровое, финансовое и правовое обеспечение, конечно. Так, с точки зрения права нужны решения, которые легализуют обратный инжиниринг. Должны делать что-то с ограничениями, которые накладывает международное право по охране объектов интеллектуальной собственности, и в то же время обеспечить защиту прав на новые продукты.

По ее словам, нужно активизировать подготовку по востребованным специальностям, в том числе на основе реализации программ ускоренного обучения; так, в настоящее время катастрофически не хватает операторов для станков ЧПУ, IT-специалистов, квалифицированных производственных рабочих.

По финансированию — необходимо, чтобы был не один фонд развития промышленности и его региональные аналоги, как сейчас, а отдельные, отраслевые фонды промышленности, где принимающие решения люди понимают специфику отрасли, считает Елена Ткаченко. И эти фонды должны снабжать деньгами компании, понимая, что риски есть, что разработка собственных технологических решений требует времени и конкуренции. Нужно финансировать науку, иначе через 10 лет мы зайдем в тупик, у нас должна быть возможность научного обмена и научных коммуникаций, отметила спикер.

Также нужна система защиты умов. Сейчас, например, США вводит беспрецедентные льготы для молодых специалистов, и задача наших властей — предложить им альтернативу. Ну и наконец, методологический момент: все реализуемые программы должны иметь продуманные алгоритмы и качественные прозрачные методики, чтобы всем стало понятно, что и как происходит и кто за что отвечает.

Мария Мокейчева, «Фонтанка.ру»