«Мне плевать, если кто-то думает, что сидеть с грудничком недостаточно мужественно». (фото)

Более 80% мужчин с детьми в североевропейских странах берут отпуск по уходу за ребёнком. Почему активное отцовство так популярно там и когда оно будет нормой у нас, «Фонтанка» узнала у авторов книги Nordic Dads и её петербургского героя.

Пока Россия опускается в рейтинге равенства полов, Исландия, Норвегия, Финляндия и Швеция уверенно лидируют. Идея гендерного равноправия начала менять модель североевропейской семьи уже в 1960-х, в 1970-х появился отпуск по уходу за ребенком для отцов, и в 2018 году отцовская доля в общей продолжительности родительского отпуска составила 11% в Финляндии и Дании, 19% в Норвегии, по 29% – в Исландии и Швеции. Сейчас в Северных странах в том или ином виде его берут более 80% отцов.

В России впервые вышла книга, где собраны истории отцов об их семейном опыте, а личные рассказы дополнены комментариями экспертов – социологов, историков, врачей, психологов. Nordic Dads («Северные отцы») – это 14 отцов из Швеции, Норвегии, Финляндии, Дании с Фарерскими островами, Исландии и России; мужчины разных возрастов и профессий, но почти все они брали отпуск по уходу за ребёнком.

«МОЕМУ ПОКОЛЕНИЮ ЭТОГО НЕ ХВАТАЛО»

Своими мыслями о трудностях и радостях вовлечённого отцовства герои заказанной посольствами Северных стран книги делились с журналистами Александром Фельдбергом и Романом Лошмановым. В разговоре с «Фонтанкой» авторы признали, что общение с не отягощенными гендерными стереотипами людьми заставило их по-другому взглянуть на отцовство и семейную жизнь.

- Чем принципиально отличается отпуск за уходу за ребёнком в России и в Северных странах? Ведь наше законодательство тоже позволяет брать его и отцам.

Р. Л.: – У них есть три разновидности отпуска по уходу за ребёнком: материнский предоставляется сразу после родов на несколько недель. Небольшой отпуск даётся отцам сразу после рождения ребёнка. Самый продолжительный – родительский отпуск – отец и мать могут его разделить. В него входит так называемая отцовская квота – период, который длится несколько недель. Матери её передать нельзя, при неиспользовании квота просто сгорает – так стимулируют отцов. В Северной Европе у отцов в отпуске по уходу за ребёнком сохраняется от 80 до 100% зарплаты, если высокий доход – бывает 60%. У нас максимум 40%, и оплачивается 1,5 года.

А. Ф.: – Но при этом это настолько распространённое явление, что часто руководители компаний даже добавляют. У меня был отец в Швеции, который в отпуске по уходу за ребёнком первый раз. Ему фонд социального страхования платил 80%, а 10% зарплаты добавлял работодатель.

- В какой из стран, по-вашему, создана оптимальная схема поддержки отцовства и отпусков по уходу за ребёнком?

А. Ф.: – Очень опасный вопрос, хоть мы и находимся на территории генконсульства Финляндии... Мы не можем судить о системе профессионально, у нас есть личные впечатления. Считается, что Швеция – локомотив этих изменений. Она первая ввела отпуск по уходу за ребёнком для отцов (1974), оплачиваемый родительский отпуск у них сейчас самый длинный (480 дней). Но при этом и у других стран есть свои достижения.

Р. Л.: – Везде по-разному. В Норвегии самая большая отцовская квота – 15 недель, норвежцы первые её придумали. Исландия считается самой прогрессивной, потому что делит 9 месяцев на три равные части: треть – матери, треть отцу, и треть они могут распределить между собой. Но не обязательно по три месяца, это может быть схема «неделю – мать, неделю – отец».

- Вы сами оба папы. Изменились ли ваши взгляды на семейную жизнь после этих интервью? Что-то вы пересмотрели для себя?

Р. Л.: – С отцами в Норвегии, Дании, на Фарерах, да и здесь в Петербурге, я говорил о понятных нам всех вещах. Нет чего-то такого, что бы они перевернули во мне. Но книга на меня повлияла. Всё время, пока я писал её, я провёл с сыном на даче. Было здорово не думать о больших деньгах и поиске хорошего места, заниматься работой и вместе с тем больше времени проводить с сыном.

А. Ф.: – Будучи отцом, я многое понимаю. Один из финских героев мне рассказывал, как его жена рожала, как это неожиданно ночью случилось. Чувство ужаса, когда тебя будят со словами: «Кажется, я рожаю», – один в один, оно во всех странах одинаково. С другой стороны, для меня было много нового. В Северных странах мужчины очень хорошо умеют формулировать, рефлексировать на эту тему, ощущать себя как отца. Мне, моему поколению, этого не хватало. Я хотел в первую очередь реализоваться в работе, хотя детей любил и люблю. У моих дочерей разница в 11 лет, одна выросла в 90-х, другая в 2000-х, и ко мне осознание отцовства доходило долго. Я жалею о многих вещах. Может быть, время меня оправдывает, нужно было много работать, система ценностей была выстроена определенным образом. И когда ты видишь, что может быть по-другому – это, конечно, впечатляет.

- Что же было удивительным?

А. Ф.: – Я, например, ни разу не был на родах. У меня две дочки, и, скажем, один раз это было невозможно, в другой раз я предпочёл самоустраниться. Для этих героев книги вообще не стоит такого вопроса. Невозможно, чтобы отец не присутствовал в момент появления на свет его отпрыска. По меньшей мере, странно. Да и в принципе долгий декретный отпуск – это то, с чем я в жизни не сталкивался, среди моих друзей и знакомых не было тех, кто бы год-полгода сидел с маленьким ребёнком. Это разрушает некоторые стереотипы, например что отец вступает в процесс воспитания позже, когда ребёнок уже разговаривает и с ним можно ходить на хоккей.

А в Северных странах отцы, которые не просто сидят с младенцами, а часто рвутся это делать, говорят: «Наши права ущемляют, мы не меньше матери имеем право, разве что не можем кормить грудью, но всё остальное можем – мы ничуть не хуже. Мы хотим установить эту раннюю связь на самом раннем этапе». Когда ты слышишь такое где-то в социологическом исследовании, ты не очень-то и веришь, а когда видишь их счастливые глаза, разговариваешь с ними, это совершенно другое. Понимаешь, насколько это естественное желание. И российские социологи говорят, что новое поколение отцов другое. Как мне кажется, в Москве для поколения 30+ среднего класса дети – большая ценность, и они хотят быть активными, хотят принимать участие в воспитании.

- Согласны ли вы с тем, что готовность взять отпуск по уходу за ребёнком – это признак психологической зрелости отца?

А. Ф.: – Один из наших экспертов – автор книги «Новые шведские отцы» Рогер Клинт. По его словам, основной неожиданностью для него был их возраст: отцы, которые берут самый длительный отпуск по уходу за ребёнком, выше среднего – как правило, относились к категории 40+, а вовсе не 25+. Часто это люди, пережившие какой-то кризис: развод, потерю работы, болезнь. Все практически берут отпуск, но особенно много вовлечены в активное отцовство те, кто уже немолод. Но это в Швеции.

Р. Л.: – Мой датский собеседник стал отцом в 26 лет, и, по датским меркам, это достаточно рано. Отцы в Северной Европе готовы к этому, им не приходится преодолевать психологический барьер, потому что так принято, так надо, так здорово.

- Сколько, по-вашему, времени пройдёт, когда большинство российских мужчин тоже будут уверены, что это здорово и нужно, уходить в отпуск по уходу за ребёнком?

Р. Л.: – В России тоже наблюдается тенденция в сторону активного отцовства. Поколение, наверное. Может быть, за это время будут и в семейном законодательстве изменения, и в обществе. Например, комитет Госдумы перестанет называться Комитетом по защите прав материнства и детства, а просто станет Комитетом родительства и детства.

Если экстраполировать на Россию опыт Северных стран, то нужно понимать, что им понадобилось лет 40, два поколения. Но у нас есть предпосылки. Во-первых, новое поколение отцов хочет быть с детьми. Во-вторых, у нас уже есть возможность брать отпуск по уходу за ребёнком, законодательство готово, его можно только немного модернизировать, улучшить систему социального страхования.

- Как вы сами отвечаете на вопрос в подзаголовке книги – «Как активное отцовство меняет жизнь детей и их родителей»?

Р. Л.: – Это делает счастливее детей, потому что они видят рядом с собой двух родителей, а не одного, делает счастливее жизнь матерей, потому что они скидывают с себя часть забот по уходу за ребёнком и по дому, имеют больше возможностей для продолжения карьеры. Когда отец чувствует связь с ребёнком, чувствует, что заботится о другом существе, он тоже становится счастливее, потому что человеку нравится быть хорошим. Когда становится подростком ребёнок, с которым отец держал связь с самого начала, с эмоциональными проблемами он не побоится довериться отцу и вести честный разговор на равных.

А. Ф.: - Сложно объяснить, почему дети делают счастливее нашу жизнь (смеются). Как говорит один из героев книги, возможно, рождение ребёнка – это одно из лучших событий вашей жизни, но если вам это не понравится, лучше убедиться в этом на собственном опыте. Я бы не взялся никого ничему учить. В этой стране вообще жить довольно непросто. Поэтому советовать уходить с работы и сидеть с ребёнком было бы странно. Но я бы сказал: постарайтесь шире смотреть на вещи, не закрывайте от себя никаких возможностей. Стереотипы не изживаются легко.

«Я СТАЛ ОЧЕНЬ СОЧУВСТВОВАТЬ ЖЕНЩИНАМ»

Петербуржец Сергей Симоненко (35 лет) — один из героев книги Nordic Dads – тот редкий российский отец, который взял отпуск по уходу за ребёнком. Он живёт с женой Викторией и двумя детьми — десятилетней Аней и трёхлетним Ярославом. Будучи по профессии инженером-проектировщиком кабельных линий высокого напряжения, десять лет усиленно работал, строил карьеру. Признаётся, что очень много проводил времени в офисе, так что в воспитании дочери участвовал мало. Со вторым решился всё поменять и ушёл в отпуск по уходу за ребёнком на 2 года, когда сыну исполнился год.

«Моя жена была без работы, поэтому пособие я взял с первых дней жизни ребёнка и продолжал работать. Правда, когда я подошёл в отдел кадров с заявлением, они ужаснулись, не поняли. Я им присылал ссылки на информацию, потому что они не знали, как оформлять на отца, – рассказал «Фонтанке» Сергей. – Пособие высчитывается из доходов за последние два года работы. У меня зарплата была большая, плюс само пособие, так что первые полтора года было выгодно. Правда, потом моя компания начала задыхаться, но жена начала развивать своё направление, и мы плавно перешли на её обеспечение. Поэтому я и ушёл в отпуск по уходу за ребёнком. Финансового кризиса мы не испытывали, на всё хватало».

По словам петербуржца, он знал, через что ему придётся пройти, потому что это был второй ребёнок. Однако среди коллег и друзей понимания не нашёл. На вопрос о том, испытывал ли он психологическое давление, Сергей отвечает: «Однозначно. Начали подшучивать, что я сижу в декрете. В принципе никто не проникся и не понял, что ничего страшного в этом нет. Никто из знакомых моему примеру не последовал. Пока ещё очень сильно мнение, что женщина должна делать всю работу по хозяйству: заниматься ребёнком, убирать, готовить, а мужчина должен приносить деньги в семью, и этот стереотип очень сложно сломать. Люди не осознают, что отец тоже может принимать участие в воспитании ребёнка и элементарно взять пособие, особенно если муж получает больше жены».

На первых порах сложнее всего, по словам Сергея, было занять сына: «Очень сложно придумывать игры для ребёнка, которому год-полтора. Просто сунуть телефон в руки все могут, но найти игры, которые были бы ему действительно интересны – это очень сложно. В панику, я конечно, не впадал. Были тяжёлые моменты, но я успокаивал себя тем, что это не может продолжаться бесконечно. Чем взрослее становились дети, тем интереснее было мне с ними находиться. В первую очередь, я стал очень сочувствовать женщинам (смеется). Это колоссальный труд, [ухаживать за ребёнком] тяжело морально и физически. Я больше стал понимать своих детей, действительно интересоваться их жизнью, научился с пользой проводить вместе время. Жить с ними, – говорит Сергей. – Если у мужчины есть возможность и желание взять отпуск по уходу за ребёнком – надо брать однозначно. В первую очередь, это опыт. Когда супруг понимает, какой груз лежит на плечах женщины, и они вместе проходят через это, отношения выстраиваются по-другому».

«МНЕ НАПЛЕВАТЬ, ЕСЛИ КТО-ТО ДУМЕТ, ЧТО СИДЕТЬ С ГРУДНЫМ МАЛЫШОМ НЕДОСТАТОЧНО МУЖЕСТВЕННО» (отрывки из книги)

Эссе (33 года), Швеция

«Мы с Тирой делим неделю пополам. Я работаю понедельник, вторник и половину среды, а жена — остаток среды, четверг и пятницу. И знаете, это гораздо удобнее, чем когда сидишь дома постоянно. Со старшим сыном я просидел в декрете почти год и, когда вышел на работу, в первые дни постоянно ловил себя на мысли: «Боже, я могу просто пойти в туалет, и никто не будет рыдать, вопить и барабанить в дверь! Я могу пойти в туалет, как нормальный человек! Фантастика!» Любая мать поймет, о чем я говорю. <…> А если вы оба и работаете, и сидите с ребенком, то тот, кто на работе, всегда знает, что происходит с другим: вот сейчас малышка обычно засыпает или, наоборот, в это время она обычно просыпается и нужно с ней погулять. Пусть сегодня я на работе, но я сам кормил и укладывал ее позавчера. Мы живем одной жизнью, нам всегда есть о чем поговорить и легче друг друга понять».

«Честно говоря, мне наплевать, если кто-то думает, что сидеть с грудным малышом недостаточно мужественно».

«Быть хорошим отцом — это не водить детей в кино по воскресеньям пару раз в месяц, а ругаться с ними из-за несделанных уроков, самому укладывать их спать, слушать, когда они хотят вам что-то сказать, или не слушать, когда уже нет сил, и честно признаться: "Давай завтра?"».

Даг (47 лет), Швеция

«Во-первых, перед тем как я ушел в декрет, ситуация на работе была очень напряженная, постоянный стресс, так что перерыв пошел мне только на пользу. Во-вторых, я бы сказал, что это в каком-то смысле была психологическая перезагрузка, и я вернулся к делам гораздо более активным, сконцентрированным и с возможностью по-новому взглянуть на многие вещи. Сейчас я часто делюсь собственным опытом с подчиненными и всегда поддерживаю тех, кто хочет взять отпуск по уходу за ребенком, — и мужчин, и женщин. Кроме того, я искренне считаю, что это хорошо и для компании, ведь время, проведенное с детьми, открывает перед моими сотрудниками новые перспективы и положительно сказывается на их стратегическом мышлении».

Маркус (39 лет), Финляндия

«Если к концу дня ребенок все еще жив, значит, у вас получилось! А если серьезно, я бы сказал вот что: дорогие папы, не надо стремиться заменить детям маму. Во-первых, это невозможно, а во-вторых, и не нужно. Мне кажется, что цель отцовства — быть именно мужчиной в жизни ребенка. Это, в частности, значит, что отец может делать какие-то вещи по-другому, и в этом нет ничего страшного. Например, когда я одевал детей, пока они были еще маленькие, это часто выглядело глупо. Я имею в виду сочетание цветов, рисунков на одежде — все было подобрано неправильно. По крайней мере, Йенни всегда смеялась над тем, как я их наряжаю. Но я все равно продолжал делать по-своему — это мое решение и моя ответственность. В конце концов, у нас равноправие!»

«Когда Ноа был год, он заболел и ночью позвал не маму, а папу. Я даже не могу выразить словами, что почувствовал в тот момент. Это и есть мой главный приз — быть тем человеком, которого сын зовет, когда ему плохо. Прошел еще почти год после того, как я вышел на работу, прежде чем он стал звать маму».

Йон (33 года), Исландия

«У нас было постоянное развлечение: раз в день я возил сына к Хафдис на работу, чтобы она покормила его грудью. У нее как раз была практика — пациенты с восьми до пяти, так что это было непросто. Мы неслышно прокрадывались в кабинет, тихо ждали, пока Хафдис освободится, потом жена быстро кормила сына и, закончив, тут же кричала: "Следующий!" А мы уезжали спать».

«Я носил его с собой повсюду: в тренажерный зал, на деловые встречи, в телестудию, на радио. Думаю, мой сын — рекордсмен по количеству теле- и радиоэфиров в столь раннем возрасте — пусть даже большинство из них он проспал в соседней комнате».

Яна Пруссакова, «Фонтанка.ру»