«Я дал Путину три месяца, чтобы люди к нему привыкли». О чем говорили Ельцин с Клинтоном

Президентская библиотека Билла Клинтона рассекретила стенограммы переговоров бывшего американского лидера с Борисом Ельциным. Первый президент России клянчит деньги, рекламирует Путина, перебивает собеседника и требует себе Европу. И Азию тоже.

Документы охватывают период с 23 января 1993 года по 31 декабря 1999-го. В Кремле уже возмутились тем, что библиотека выложила файлы в открытый доступ без согласования. «Фонтанка» изучила лишь небольшую часть из 590-страничного архива. Местами он читается как роман. Вот некоторые любопытные фрагменты.

О деньгах

7 мая 1996 года Ельцин звонит Клинтону, чтобы обсудить Чечню и выборы в России. И попросить денег.

Для затравки Ельцин рассказывает, что собирается лично поехать в Чечню и собрать за столом переговоров все три стороны конфликта — федеральное правительство, руководство Чечни и полевых командиров. Клинтон одобрительно замечает, что это — смелое решение. И обещает любую помощь, какая только понадобится.

– У меня есть еще один вопрос, Билл, – тут же говорит Ельцин. – Пожалуйста, пойми меня правильно. Билл, для моей избирательной кампании мне срочно нужен заем для России в размере 2,5 миллиарда долларов.

– Позволь спросить. А разве тебе не помогло то, что Парижский клуб реструктурировал российский долг? – отвечает Клинтон. – Я думал, что это высвободит несколько миллиардов долларов для России.

– Нет. Они придут во второй половине года. А в первой половине года у нас будет только 300 миллионов долларов и 1 миллиард во второй половине года. Проблема в том, что мне надо платить пенсии и зарплаты. Без решения этой проблемы пенсий и зарплат будет очень трудно начать избирательную кампанию. Понимаешь, если бы мы могли разрешить этот вопрос, обеспечив 2,5 миллиарда долларов в первом полугодии, мы бы справились. Или если бы ты мог это сделать через твои банки под гарантии российского правительства.

– Я уточню это в Международном валютном фонде и у некоторых наших друзей, и мы посмотрим, что можно сделать, – говорит Клинтон. – Я думаю, это единственный способ, как это можно сделать, но позволь мне выяснить это. Я думал, что ты получишь миллиард долларов от МВФ до выборов.

– Нет, нет, только 300 миллионов.

В следующий раз разговор о деньгах заходит 21 марта 1997 года, во время саммита Россия – НАТО в Хельсинки. Ельцин говорит, что на выполнение условий Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений потребуется 10 миллиардов долларов, потому что для дезактивации ядерного оружия придется строить инфраструктуру — прежняя теперь находится на территории других стран. Клинтон на это отвечает лишь то, что США тоже не может спешить с уничтожением своих ракет, потому что «надо думать об Ираке».

Явление Путина

8 сентября 1999 года Ельцин говорит Клинтону, что ему предстоят «новые контакты и встречи» с главой правительства — Владимиром Путиным в новозеландском Окленде.

Ельцин отмечает, что российско-американские отношения страдают из-за того, что в обеих странах идет подготовка к президентским кампаниям. Теперь их с Клинтоном задача — снизить влияние политических интриг на их отношения.

– Скажу прямо, меня тревожат сообщения в СМИ о попытках отмыть деньги через Банк Нью-Йорка с участием России, – говорит Ельцин. – С коррупцией в России необходимо бороться. К сожалению, наше Федеральное собрание приняло не совсем удовлетворительный закон, который я вынужден был отклонить. Некоторые пункты противоречат Конституции Российской Федерации и ее международным торговым соглашениям. После того как все эти противоречия будут выявлены и устранены, я обязательно подпишу этот необходимый документ.

Затем Ельцин заочно представляет собеседнику главу правительства — Владимира Путина.

– Я хочу коротко рассказать тебе о нем, чтобы ты понимал, что он за человек, – говорит Ельцин. – Я долго думал, кто мог бы стать следующим российским президентом в 2000 году. К сожалению, я не мог найти ни одного действующего кандидата. В конце концов я наткнулся на него, и это был Путин. И изучил его биографию, его интересы, знакомства и так далее. Я выяснил, что он — солидный человек, который держит руку на пульсе вопросов, находящихся в его компетенции. В то же время он обстоятельный, сильный, очень общительный. Он легко может наладить хорошие связи и отношения с людьми, которые станут его партнерами. Я уверен, что ты найдешь в нем высококвалифицированного партнера. Я уверен, что его поддержат на выборах в 2000 году. Сейчас мы над этим работаем.

Следующий вопрос, о котором хочет поговорить Ельцин, — Чечня и Дагестан. «Это как десерт в нашем разговоре, последнее, но не в последнюю очередь», – шутит Ельцин. С 4 по 16 сентября 1999 года в Буйнакске, Москве и Волгодонске при взрывах жилых домов погибли около 300 человек.

– Они (Чечня и Дагестан. — Прим. ред.) все больше становятся международным центром терроризма, – говорит Ельцин. – Миллиарды и миллиарды долларов забрасываются туда со всего мира. Мы больше не можем мириться с этой ситуацией. Мы вынуждены отвечать после того, что они сделали в Дагестане. Мы должны были бороться с террористической активностью, и мы вышвырнули их с этой территории.

Клинтон в своей ответной речи начинает как раз с Чечни и Дагестана и обещает «поддержать старания» Ельцина. И отмечает, что сильные позиции в этом регионе у России будут тогда, когда будет приложено больше усилий по решению проблем между Азербайджаном, Арменией и Грузией.

Затем Клинтон говорит о Косово:

– Я считаю, что твои войска хорошо работают там, и мы все работаем вместе, как я и надеялся. Если мы продолжим работать там, то достигнем такого же успеха, как в Боснии.

Ельцин соглашается.

Хочу Европу

19 ноября 1999 года Клинтон и Ельцин встречаются очно – в Стамбуле. Происходит, пожалуй, самый анекдотичный диалог. С Ельциным беседуют, как с ребенком: тактично и почти ласково.

Начинают с обсуждения ноги Клинтона, которую он недавно повредил.

– Да, но она не сильно болит, – кокетничает Клинтон.

– Когда у президента болит одна нога, это все равно плохо, – отвечает Ельцин.

– Зато я чувствую, что я живой.

Затем Ельцин выражает сожаление, что Клинтон подписал закон, меняющий условия договора по ПРО.

– Я такого закона не подписывал, – говорит Клинтон. – Конгрессу не нравится договор по ПРО. Если бы конгрессменам позволили, они бы давно разорвали его. Я стараюсь его сохранить.

И тут Ельцин неожиданно заявляет:

– Об одном прошу тебя. Отдай Европу России. Соединенные Штаты не в Европе. Европа должна быть делом европейцев. А Россия — наполовину в Европе, наполовину в Азии.

– Так ты и Азию хочешь? – уточняет Клинтон.

– Разумеется, Билл. Нам придется договориться обо всем этом.

– Я не думаю, что европейцам это понравится.

– Не всем. Но я — европеец. Москва — в Европе, и мне это нравится. Ты можешь забрать все остальные государства и обеспечить их безопасность. А я заберу Европу и обеспечу безопасность ей. Ну, не я. Россия обеспечит.

Затем Ельцин говорит, что конфликт в Чечне будет урегулирован и что за рубежом не должны осуждать Россию за то, как она поступает с бандформированиями, потому что они «насилуют американских женщин».

Наконец, российский лидер вскакивает с места и заявляет, что встреча закончена: договаривались беседовать 20 минут, а прошло уже 35. Клинтон соглашается, но напоследок задает еще один вопрос.

– Кто выиграет выборы? – спрашивает президент США.

– Путин, конечно же, – отвечает ему Ельцин. – Он будет преемником Бориса Ельцина. Он демократ, и он знает Запад.

– Он очень умный.

– Он сильный. У него есть внутренний стержень. Он внутренне сильный, и я все сделаю, чтобы он победил, в рамках закона, конечно. И он победит. Он продолжит линию Ельцина в политике и экономике и расширит контакты России. У него есть энергия и мозги, чтобы добиться успеха.

Разворот над Атлантикой

Минимум один раз Ельцин попытался поговорить с американским коллегой с позиции силы.

24 марта 1999 года случилось невероятное — министр иностранных дел РФ Евгений Примаков летел в Вашингтон с официальным визитом, но прямо в полете, в районе острова Ньюфаундленд, ему позвонил вице-президент США Альберт Гор и сообщил, что НАТО будет бомбить Югославию. Примаков развернул самолет. Спустя некоторое время Билл Клинтон смиренно поблагодарил Бориса Ельцина за то, что тот принял его звонок.

– Ты уже в курсе, что Жак Ширак, Тони Блэр, Герхард Шредер и остальные европейцы приняли решение, что мы должны в скором времени осуществить авиаудар по военным объектам в Сербии, – говорит Клинтон.

Ельцин отвечает, что по этому вопросу они не договорятся.

– Примаков — это только начало… (далее — неразборчиво).

Ельцин отмечает, что «у нас много шагов против вашего решения, возможно, недопустимых шагов».

Клинтон начинает оправдываться — он предпринял все усилия, чтобы договориться с Милошевичем, но тот нарушает договоренности. Милошевич выстроил у границы 40-тысячные войска и 300 танков. Он изгоняет людей из их сел, 2,5 миллиона человек стали беженцами. Диктатору нельзя позволять и дальше дестабилизировать ситуацию на Балканах.

Ельцин отвечает, что ему, конечно, очень жаль. Что столько было сделано шагов навстречу друг другу. Что Ельцин уже договорился с Госдумой насчет Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-II) и что 6 апреля этот договор должен был быть ратифицирован. Теперь, учитывая обстоятельства, этого, конечно, не произойдет.

– Бомбами бросаться легко, – говорит Ельцин. – Другое дело — долгие поиски конструктивного политического решения.

Клинтон пытается сказать что-то о том, что они «не должны отказываться от дипломатии», но Ельцин перебивает его (что, кстати, делает довольно часто — Клинтон в перебивании стенографистами не замечен).

– Конечно, мы продолжим разговаривать, ты и я, – говорит российский президент. – Но между нами уже не будет такой энергии и дружбы, как раньше. Этого больше не будет.

Ельцин подчеркивает, что ситуация, когда что-то делается по воле одного человека, недопустима. И пытается убедить Клинтона отменить авиаудар: «...во имя будущего, во имя безопасности в Европе, во имя наших отношений»

Клинтон мягко отвечает, что отменить первую серию авиаударов невозможно, потому что Милошевич продолжает вытеснять тысячи человек с их территорий ежедневно.

Ельцин злится и заявляет, что теперь отношение россиян к Америке испортится, а ему стоило таких усилий повернуть свой народ лицом к Западу и изменить его отношение к США и к НАТО. На этом беседа заканчивается.

Следующий сеанс связи — 19 апреля 1999 года. Тема – та же. Ельцин отмечает, что военная агрессия НАТО в отношении Югославии — самая сложная проблема из тех, с какими он сталкивался.

– Нам нужен сильный албанский лидер, который мог бы сесть за стол переговоров с Милошевичем, – говорит Ельцин.

Кроме того, президент России сообщает, что выделил премьеру Черномырдину спецборт, чтобы он облетел мусульманские страны и убедил их поддержать албанцев.

Мир в отношениях между двумя президентами восстанавливается.

Я устал, я ухожу

Самый проникновенный разговор между двумя президентами — действующим и уже бывшим — происходит 31 декабря 1999 года.

Ельцин опубликовал свое заявление в полдень и звонит первым. Клинтон говорит, что и сам собирался позвонить Ельцину и что «это было трудное, но смелое решение».

– Я прочитал твое заявление утром. Я опечален, но горжусь тобой, – говорит Клинтон. – Я знаю, что демократические перемены, которые ты произвел, сделали возможной для России интеграцию в международное сообщество.

Клинтон обещает продолжить работу с Путиным, в том числе по вопросам контроля вооружений, потому что не успел завершить с Ельциным это дело.

– Борис, я верю, что историки назовут тебя отцом русской демократии и скажут, что ты делал мир безопаснее, и я хочу, чтобы ты знал — мы с Хиллари думаем о тебе и Наине. Спасибо тебе большое за все то время, что мы провели вместе, и за ту работу, которую мы вместе сделали.

Ельцин благодарит собеседника за искренность и говорит, что да, решение было для него очень непростым.

– Но я собираюсь поддержать Путина на 100%, и сейчас я дал ему три месяца, три месяца согласно конституции, чтобы он поработал в качестве президента и люди к нему привыкли за эти три месяца, я уверен в этом. Я уверен, что он будет избран на предстоящих выборах. Я также уверен, что он демократ, что он человек с большой душой, что он очень сильный и умный, в чем я неоднократно убедился на собственном опыте.

Ельцин отмечает, что Путину, конечно, недостает международного опыта.

– Ему нужны международные связи, и я, конечно, помогу ему с этим. Я буду с ним. Я полечу на самолете. Я вместе с ним встречусь с тобой, чтобы передать точку зрения России на ряд вопросов. И конечно, это будет сделано без ухода от демократии, стремления к рыночной экономике, от всего, в чем мы с тобой совпали во мнениях, в том числе от сокращения вооружений и проблемы химического оружия.

Венера Галеева,

«Фонтанка.ру»