ПоделитьсяВосемью голосами против четырех присяжные признали легендарного петербургского рейдера Владимира Барсукова невиновным в организации нападения на кортеж фактического совладельца Петербургского нефтяного терминала Сергея Васильева, в ходе которого один охранник был убит, а трое ранены. Двое других подсудимых оправданы с таким же «счётом» и лишь один признан виновным. В последнем слове человек, которого называли ночным губернатором Петербурга, рассказал об опыте посмертного существования.
«Опыт почти посмертного существования…»
Присяжные признали невиновными в соучастии в совершении этого преступления и двоих других подсудимых – известных в деловых кругах предпринимателей Вячеслава Дрокова и Александра Меркулова – причем с тем же «счётом»: 8 к 4. Четвертого подсудимого Александра Корпушова присяжные единодушно признали виновным как в соучастии в организации нападения на кортеж Васильева, так и в незаконном обороте оружия, которое при этом использовалось. При этом присяжные решили, что Корпушов заслуживает снисхождения – что интересно, тоже единодушно.
Таким вердиктом закончился скандальный процесс, в ходе которого не только исследовались обстоятельства данного преступления, но также подверглись обструкции со стороны правоохранительных органов адвокаты Владимира Барсукова. Это случилось после того, как они попытались приобщить к материалам дела аудиозаписи телефонных переговоров одного из свидетелей обвинения – данные записи, по мнению защиты, свидетельствовали о фальсификации доказательств в отношении Барсукова.
Впрочем, на выездном заседании Санкт-Петербургского городского суда, проходившем в здании Московского городского суда под председательством судьи Ирины Тумановой, очень многое касалось не событий, имевших то или иное отношение к обстоятельствам подготовки нападения на кортеж Сергея Васильева, а к моментам, касавшимся личности легендарного подсудимого и его взаимоотношениям с теми, кто когда-то составлял его окружение.
Несмотря на многочисленные и весьма эмоциональные попытки Ирины Тумановой оградить присяжных от всего такого – вряд ли это было возможно в полной мере. И последнее слово Владимира Барсукова очень показательно – оно оказалось совсем не таким, каким герой «Бандитского Петербурга» его готовил, но именно в том виде, в каком произнёс его Барсуков, оно отложилось в памяти присяжных. К исследовавшимся на процессе обстоятельствам покушения на Сергея Васильева оно не имело почти никакого отношения.
Но некую черту некой эпохи Владимир Барсуков всё-таки подвёл. Если совсем кратко, то эту черту можно выразить одной его собственной фразой: «У меня есть опыт почти посмертного существования».
Последнее слово Барсукова
Сначала собственное уголовное преследование Владимир Барсуков сравнил с проклятием:
«Наше судебное заседание – это у нас спецправосудие такое – суд особой важности. По-другому я его назвать не могу. Это вот специальное такое российское изобретение – проклясть человека, а потом с помощью правосудия мучить его и расправляться с ним. Подвергают несправедливым преследованиям, мучают. Фальсифицируют сначала одно уголовное дело, другое. И так вот издеваются. И это все, в общем, применимо по данной ситуации, ко мне…»
Судья Туманова не дала Барсукову договорить, после чего он выразил своё отношение к тем участникам процесса, которые давали обличающие его показания:
«Я хочу … до присяжных донести ничтожность показаний людей, находящихся в местах лишения свободы и выторговывающих для себя послабления за это. Все, кого мы здесь слышали, кого мы видели … относится фактически ко всем. Переломали буквально всех… просто через колено переломали всех! Никого не осталось, ни одного! Ни одного, Ваша честь, не осталось, чтобы не давал … какие-то показания… А я вот свою позицию … как я считаю … выстрадал. Я на это имею право. Я устал оглядываться, прислушиваться, бояться … за 7 лет тюрьмы, что я нахожусь сейчас – по нашему делу арестован ... 10 – 15 лет – это уже не расстояние… у меня есть опыт почти посмертного существования…»
После этого Владимир Барсуков рассказал присяжным про свой круг общения – в том виде, в котором это представляется самим господином Барсуковым. Данной темы он коснулся в связи с тем, что она поднималась во время процесса, однако, по его мнению, не была раскрыта правильным образом:
«Да, я действительно на то время многих знал в городе, и в городе многие знали меня. Я много раз организовывал доставку благодатного огня. Тысячи людей знали меня. Тысячи в аэропорту встречали. Развозили по всему городу, по пригородам. Псков, Выборг, в грузинскую церковь, в армянскую. Я был организатором. Все, кто приезжал – все меня знали. Я лично возил в Казанский собор. Это где я в то время был член совета и спонсор собора ... Много раз я участвовал в доставке мощей с Афона на Московский проспект, в монастырь…»
В этот момент Ирина Туманова вновь прервала выступление подсудимого, потребовав, чтобы тот приблизился к теме, которая стала предметом судебного процесса. Вот что сказал по этому поводу Владимир Барсуков:
«Васильев никогда не обвинял меня в причастности на его покушение. Ни в своих показаниях, ни на встречах со мной, ни на встречах со своими партнерами ... Мое такое впечатление, что … Васильева на тот момент обманывали, «доили» его на деньги…»
И после этого Барсуков вспомнил про многократно свидетельствовавшего против него известного петербургского рейдера Бадри Шенгелию:
«Почему Шенгелия не было в суде?.. Мы даже могли допросить его и без присяжных … И спросил бы я у него: а кто вообще-то вот главный рейдер Санкт-Петербурга? Кого первым-то за рейдерство осудили? Конечно, Шенгелия…
…С самого … начала в суде озвучивалось … как Шенгелия в первых своих показаниях … уводил следствие в сторону, что начальник службы безопасности терминала знал о готовящемся покушении … на Васильева. Но мы в суде выяснили это: … ничего он не знал…»
Следующим Владимир Барсуков вспомнил ещё одного модного в петербургских рейдерских делах свидетеля обвинения Альберта Старостина:
«Теперь, значит, про Старостина… Вот, он придумал историю… – встречу в «Европейской». Мы здесь выясняли, в каком конкретно году. И что он там понакрутил вокруг этой встречи!? И то, что автоматы через две недели начали просить, и что до этой встречи было якобы переоформление этого терминала, и все, все это в одну кучу слил… А все, что он говорил – я считаю – вообще ни с какими фактами не стыкуется. Вот. Лгун. К нему подходит как раз вот это выражение, что в борьбе за существование выживает не сильнейший, а подлейший. А ложь у него – это … оружие защиты. И оно порождается страхом…»
После этого Владимир Барсуков сказал несколько слов про Петербургский нефтяной терминал и про братьев Васильевых:
«Как я уже раньше и говорил, ни о каком рейдерском захвате не могло быть и речи. Я знал, что такое терминал. Я знал, где он расположен, где он охраняется, как он охраняется. Я был у истоков…
На записи в «Европейской» я ни разу не сказал, что Васильев должен мне именно. Я там говорил, что «нам должен»…
…Я говорил, что я знаю с конца 90-х годов всех братьев Васильевых: Бориса, Александра – старшего и Сергея. Когда их арестовали, я нанимал им адвоката. Они все боксеры. Лучше из них всех боксировал Борис, он был чемпион Ленинграда. Старший Александр – тоже…»
Воспоминания про взаимоотношения Владимира Барсукова с братьями Васильевыми вновь прервала судья Туманова – как не имеющие отношения к процессу. Но Барсуков закончил свою мысль:
«По логике следствия, чтобы захватить терминал, надо было бы и с ними, с этими братьями, что-то делать...»
Тогда Владимир Барсуков вновь вернулся к Шенгелии в связи с решением одного из районных судов Республики Дагестан, которое в свой время фигурировало в качестве одного из этапов рейдерского захвата Петербургского нефтяного терминала:
«Вот здесь только на суде узнали, что оказывается был по терминалу суд в Дагестане. И нам тут сказали, что вообще то, кто-то там провел подделкой, и не стали это расследовать. А что ж не расследовать-то, Ваша честь? Следы- то остались! Кто-то же пришел! Знают, с какой фирмы, знают, кому эта фирма принадлежит. Она бы сразу привела к Шенгелии. И тогда бы все это рухнуло…»
С этого момента последнего слова Владимир Барсуков и его адвокаты довольно долго дискутировали с судьёй, Барсуков пытался высказать своё отношение к другим подсудимым, но ни одну мысль закончить судья ему не дала. В конце концов он резюмировал:
«Фальсификация всего этого налицо … Надеюсь на ваше справедливое решение … Завтра праздник Николая Чудотворца … С праздником всех!»
Константин Шмелёв,
«Фонтанка.ру»
