Хитросплетения парикмахера Борухова и самый необычный портрет Ленина

Товарищ Бендер напрасно иронизировал: деда Пахома и трактора в ночном не было, зато был волосяной Ильич, а волосяной штурм Зимнего и вовсе отнесен к лучшим достижениям раннесоветского периода. 22 апреля «Фонтанка» рассказывает историю удивительного портретиста, который запечатлел вождя мирового пролетариата.

90 лет назад «Сочинская правда» рассказала своим читателям про художника-самоучку тов. Борухова, оформленного в штат персонала санатория РККА имени К. Е. Ворошилова. Цит.: «Его (Борухова. — Прим. ред.) художественные произведения составляют особый вид творчества в искусстве — это изготовление гобеленов из… человеческих волос. Такие гобелены еще никем нигде не изготовлялись. Это очень кропотливый труд, требующий большого художественного чутья и уменья владеть таким трудным материалом для работы, как волос».

По части «никем нигде» газета преувеличивала. История плетения гобеленов из человеческих волос уходит корнями в глубь веков. К примеру, в Японии, в одном из храмов Киото выставлено уникальное полотно с изображением Будды, сотканное тамошним монахом еще в 1678 году. Скитаясь по стране, сей монах просил людей жертвовать волосы, обещая взамен счастливую загробную жизнь. И, собрав таким образом достаточное количество, выткал гобелен, изобразив Будду черными волосами, орнаменты — седыми. А китайская вышивка волосами, известная как мосю, родилась еще в династию Тан: тогда местные девушки постригали свои длинные волосы и использовали их вместо нитей для вышивки…

Но то, что это «кропотливый труд», — факт бесспорный. И тогда, в 1935-м, открывшийся всего год назад сочинский санаторий РККА мог гордиться тем, что заполучил себе столь уникального специалиста. Хотя в основной своей профессии тов. Борухов смотрелся бы здесь много уместнее. А был он профессионалом парикмахерского дела, с богатейшим опытом работы. Отсюда и столь нетривиальный подход к волосам.

Григорий Абрамович Борухов родился в Чернигове. До Империалистической войны парикмахерствовал, затем был призван в армию, попал в плен к австриякам и очутился в чешском Терезине, носившем тогда название Терезиенштадт. Построенный как крепость, во время обеих войн Терезин использовался как концлагерь, где пленный парикмахер оказался востребован и несколько лет занимался тем, что стриг-брил как тамошних узников, так и их охранников. Коротая вечера, Борухов экспериментировал с «отходами производства» и в какой-то момент нащупал методику плетения из волос. Его первой художественной работой стала «Голова лошади», причудливым образом добравшаяся аж до Стокгольма и оказавшаяся в одном из местных музеев.

Вернувшись из плена, какое-то время Борухов проработал в Чернигове, а затем перебрался в Москву, устроившись в артель цирюльников (НЭП, все дела). Однако искусства плетения не забросил. В частности, сделал копию лошадиной головы для музея в Харькове. Когда же после смерти Вождя в столице открыли Институт Ленина и музей при нём, скромный парикмахер из Чернигова предоставил музею собственноручно вытканный ленинский портрет. И прославился на всю страну, удостоившись небольшой заметки в журнале «Огонёк». Хотя это и довольно цинично — рисовать лысого вождя волосами, не находите?

Цит.: «Работы парикмахера Г. А. Борухова, одна из которых, „портрет В. И. Ленина“, приобретена комиссией по увековечиванию памяти В. И. для музея — представляют интерес, как род искусства, в России совершенно нераспространенного».

Получив паблисити в «Огоньке», Борухов начал создавать портреты других большевистских вождей и красных командиров. Что-то у него покупали, а что-то он передавал в дар музеям и учреждениям безвозмездно, но не без пиара, продолжая работать на имя. В какой-то момент, заразившись советской гигантоманией, временно переключился с портретов на жанровые полотна.

Помните спич тов. Бендера? «Всё это чепуха по сравнению с тем, что я видел в Москве. Там один художник сделал картину из волос. Большую картину со многими фигурами, заметьте, идеологически выдержанную, хотя художник и пользовался волосами беспартийных, — был такой грех. Но идеологически, повторяю, картина была замечательно выдержана. Называлась она „Дед Пахом и трактор в ночном“. Это была такая строптивая картина, что с ней просто не знали, что делать. Иногда волосы на ней вставали дыбом. А в один прекрасный день она совершенно поседела, и от деда Пахома с его трактором не осталось и следа. Но художник успел отхватить за выдумку тысячи полторы». (Ист. — И. Ильф, Е. Петров, «Золотой теленок», глава VIII.)

Хотя популярный литературный персонаж в данном случае явно глумится, всё же его эскапады по поводу овсовых, седеющих и сделанных из гаек картин имели под собой реальные основания. Полтора года угрохал парикмахер Борухов, но создал-таки гобелен из человеческих волос «Взятие Зимнего дворца». Как писал всё тот же «Огонёк», в качестве «достижений СССР за 10 лет» эту работу включили в экспозицию выставки, устраиваемой нашими в США.

И это был уже совсем другой уровень! Неслучайно на следующий год тов. Борухова делегировали в Берлин на международный конкурс мастеров парикмахерского искусства. Больше того! В германской столице ему дозволили остаться в качестве парикмахера советского торгпредства, с коей целью дирекция, не пожалев средств, оборудовала для деятеля постижерного искусства зал, оснащенный по последнему слову цирюльной техники. Каким-то невероятным образом Григорию Абрамовичу удалось даже выписать к себе из Москвы супругу. Вот только их детям в выездной визе категорически отказали (по всему, чтобы не соскочило семейство, не сбежало за кордон).

Тогдашняя сотрудница торгпредства Тамара Солоневич вспоминала: «Потом Борухову пришла мысль, что если ему удалось поймать советское правительство на портрет Ленина из волос, то почему ему не поймать и какого-нибудь капиталиста. Недолго думая, он стал изготовлять портреты Форда и Эйнштейна, которые затем были отосланы оригиналам с почтительными письмами и с просьбой оплатить эти шедевры. Все торгпредство знало об этих Боруховских манипуляциях, и все над ним подтрунивали:

— Ну что, товарищ Борухов, сколько вам отвалил Форд?

— Ну как, товарищ Борухов, не прислал ли вам Эйнштейн вместо денег кусочек теории относительности?

Борухов не обижался, а наоборот, улыбался с горделивым и самодовольным выражением лица, точно говоря:

— Смейтесь себе на здоровье, вот вы еще увидите, какой Борухов умный…

Но, увы, надежды его не оправдались. От секретаря Форда пришла кисловатая благодарность с извещением, что, так как мистер Форд такого портрета не заказывал, он не считает нужным и платить за него, а Эйнштейн призвал на голову Борухова благословение Иеговы и этим ограничился. Борухов замрачнел. Ни Европа, ни Америка не клюнули. Надо было выдумывать что-либо другое…» (Ист. — Т. Солоневич, «Три года в Берлинском торгпредстве. 1928-1930.)

К 1932 году Борухову и его супруге, которая к тому времени освоила профессию косметолога, пришлось возвратиться в Союз. Григорий Абрамович умудрился частным порядком вывезти из Берлина уникальное оборудование и попытался открыть элитную парикмахерскую не абы где, а в только что возведенном Доме Правительства на Бересневской набережной Москвы-реки (знаменитый «Дом на набережной»).

Он даже сумел получить официальную лицензию, но далее что-то пошло не так. У Боруховых возникли проблемы с жильем и со столичной пропиской, но, невзирая на былые художественные заслуги, помочь «уникальному мастеру» в их решении московские власти не спешили. По этой, скорее всего, причине Григорий Абрамович переселился в Сочи, где вернулся к своим волосяным гобеленам. К осени 1935 года он закончил портрет тов. Сталина и приступил к работе над образом тов. Ворошилова. Далее следы его теряются. Уже в наши дни в столичных архивах сыскалось его письмо Клименту Ефремовичу, в котором Григорий Абрамович напоминает наркому, как тот у него однажды брился, делится замыслом своей новой большой картины «Первый удар по Деникину» и… умоляет помочь с жильем.

P. S.: В 2000-е годы китайский умелец Чжан Де Чун (Zhang Dexuan) из провинции Сычуань практиковал способ создания картин из человеческого волоса посредством не вышивки, но плетения. Это мастерство в детстве он перенял от своей бабушки и, достигнув 70-летия, утверждал, что отныне является единственным в мире человеком, владеющим подобным искусством.