Особняк с привидениями. Как Дом Радио показывает людям чужие сны

Пока Дом Радио переживает масштабную реставрацию, его сотрудники применяют магию вне Хогвартса, по всему Петербургу. Один из летних проектов — «Дом грез», который позволяет не только посмотреть чужие сны, но и населить образами из них старинный особняк. Корреспондент «Фонтанки» посетил одну из встреч по средам и вышел оттуда задумчивым, зато преодолевшим блок на рисование.

Посреди летнего леса — озеро, на его берегу среди березок и елок стоит крохотный домик на трех жердях, а рядом с ним — страшное существо. Вообще-то, это мужчина, но очень уж он похож на Урфина Джюса из сказок Волкова: огромные брови, мрачное лицо, горящие черные глаза. Он смотрит вперед, делает шаг к парализованной от ужаса девушке перед ним — но тут сбоку вырастает, как из-под земли, женщина в белой одежде, отвлекает злодея, уводит за собой. Но все бесполезно: злобное существо побеждает и, набрав полный шприц крови своей жертвы, снова бросается в погоню за девушкой… «Я видела этот сон больше двадцати лет назад. Он очень меня напугал».

Женский голос затихает в полумраке комнаты. Слушатели молчат. В желтом круге света на дальней стене висит исписанный экран: «бордовая кошка», «мы освобождаем тебя от твоих обязанностей», «хижина», «маленькая дочь»… поневоле вспоминаешь код, стирающий память Зимнего Солдата в фильмах Marvel. Но у этих слов, появившихся на прошлой встрече, задача прямо противоположная. Они для того, чтобы помнить сны — свои и чужие. Они — как перышки, собранные среди камней у морского берега, как трель, записанная на шуршащую старую пленку.

Проект «Дом грез» придумали в Доме Радио. Каждую неделю по средам желающие встречаются в новой локации и рассказывают друг другу свои сны — страшные, смешные, повторяющиеся… Любые, какие захочется. Пока один рассказывает, остальные рисуют образы-картинки или записывают цепляющие их слова на «картах». Это просто лист бумаги, где минималистично изображена комната встречи, но к концу медиации он становится похож на карту Средиземья, населенного удивительными образами. А комната прорастает березами, обзаводится прудом и призраками, из шкафов выглядывают женщины в белом и мужчины без лиц. Жалко, что нет QR-кода, который бы позволил все это увидеть. С другой стороны, куда технике до человеческого воображения!

Когда-то в комнате, где сидят двадцать человек, был домашний кинотеатр. В тишине шуршат карандаши.

«Озеро в центре комнаты, и мне очень хотелось его перечеркнуть, как знак «стоп», потому что страшно», — начинает женщина за моей спиной. «Лес перед стульями у меня стоит, а мужчина — он леший, поэтому выглядывает вот оттуда, из-за шкафов», — подхватывает кто-то. «У меня избушка вот тут на стуле, раз она маленькая, а вот там, где висит огнетушитель, — горящие глаза», — молодой человек показывает карандашом на выбранное место, потом на свой рисунок на пюпитре.

Слово за словом, от одного образа к другому — и вот уже сон, который снился другому человеку несколько лет, перебирается в реальность: избушка качается между стульев, на линолеуме — роса и вдавленные следы босых ног, по озеру плавают льдины. Можно закрыть глаза и увидеть, будто приснилось самой.

«Наша первая встреча прошла в Музее сновидений Фрейда, последняя будет там же, но это художественный проект, а не психоаналитический, — говорит куратор Алина Белишкина. — У каждого из нас есть персональная память, своего рода архив дневных впечатлений, который потом складывается в ночные образы. Каждый, кто рассказывает сон, — становится медиатором, посредником между своей памятью и другими людьми, а слушатели пропускают эту память через себя, рождая новые образы и проясняя тем самым что-то для сновидца. «Дом грез» — это механизм соединения разных людей, поиск возможности быть вместе, несмотря на разность опытов».

И это действительно работает. За полтора часа выясняется, что многим снятся одни и те же жутковатые образы, а порой одни и те же сны — о полете, о лесе, в котором блуждают странные существа. Участники увлеченно заполняют карту словами, а комнату обитателями — «очами души» даже на рояле можно увидеть детей и чудовищ, болтающих рядом ножками.

Я тоже пытаюсь вписывать что-то в карту, но в итоге бросаю это и начинаю рисовать образы из собственных снов. Рисовать я не умею даже схематически, образы не даются, и тогда я просто черчу разные линии, постепенно превращая их во что-то: по-детски неуклюжий звездолет, похожий на горящие вилы, лохматую женщину на вершине Александровской колонны. Она вытягивает вперед трехпалые руки, отталкивая инопланетный корабль в другой мир — он обозначен чертой, за которой бродят существа с глазами на рожках.

Ведущий проекта, художник и преподаватель Илья Гришаев, фотографирует этот безумный набор и почему-то хвалит исполнение. Тогда я спрашиваю его: в чем вообще смысл «Дома грез», ведь должен же проект иметь какой-то итоговый смысл?

«Центральная задача — создать пространство, в котором мы делимся снами. А зачем… ради времени, которое делится и тянется между нами. Времени — и еще историй, которые мы рассказываем», — отвечает художник.

Что ж, в конце концов у сна, как у самурая, нет цели, только путь. А истинное искусство всегда бесполезно — так во всяком случае говорил Оскар Уайльд. Мой рисунок тоже бесполезен, но я складываю его в рюкзак. Комната уже почти пуста: участники разошлись, обмениваясь впечатлениями — в основном положительными. Где будет следующая встреча, никто не знает. Вернее, адрес известен — но вот в какой из комнат?

Выходя на улицу, я жмурюсь от солнца. Недавно прошел дождь, пахнет горячим асфальтом и мокрыми листьями. «Дом с привидениями» чопорно смотрит перед собой блестящими окнами. В памяти вдруг возникает голос одной из девушек, рассказывавших свой сон: «Представляете, мы вот тут сидим в темноте — а там снаружи реальная жизнь. Гусеницы ползают».

Клара Хоменко, «Фонтанка.ру»