Зимний дворец, который мы не застали. Эрмитаж показал, как в ХХ веке здание переделывали под музей

Выставка со скромным названием «Архитектор А.В. Сивков. Реконструкция залов Эрмитажа. 1920–1950-е годы», возможно, самое интересное для петербуржцев, что показывает музей в 2023 году. Она поднимает тему, о которой обычно не задумываются, потому что просто не знают: как в советские годы перестроили Зимний дворец под музейные нужды.

Чтобы расставить все точки над i: выставка приурочена к 100-летию присоединения Зимнего дворца к Эрмитажу. До революции к музею относились Малый и Большой (Старый) Эрмитажи, а также Новый Эрмитаж, в то время как Зимний дворец выполнял функцию императорской резиденции. Музею его передали 17 января 1923 года, а уже в 1925 главным архитектором назначили Александра Сивкова — его задачей было связать между собой все здания и, как сейчас говорят, приспособить для современного использования Зимний дворец.

На опережение скажем сразу: приспосабливали, по возможности, интеллигентно — перегородки сносили не капитальные, высвобождавшиеся исторические кирпичи использовали повторно, перед разборкой каминов их фотографировали (это позволило те, что остались целыми, передать в другие музеи, например, в Павловск, а складированные в подвале обломки спустя много лет идентифицировать). Но факт остается фактом: разбирали, демонтировали.

Иначе было никак — говорят в музее: в Зимнем дворце при царях жило и служило 3–4 тысячи человек, и каждому надо было где-то находиться. Попросту говоря, за десятилетия эксплуатации дворец застроили каморками — антресоли перегородили исходные Растреллиевские коридоры и даже залы. Появилось множество дополнительных перегородок. Реконструкция под руководством архитектора Александра Сивкова (в его честь в Эрмитаже до сих пор названы переходы между зданиями, также его детища) частично вернула исторический облик, увеличила экспозиционные площади почти в пять раз и сделала возможным проход по нему столь колоссальных потоков людей.

«Если бы Сивков не сделал реконструкцию Зимнего дворца так, как он ее сделал, Зимний дворец не был бы музеем: где-то должны были ходить люди, экскурсии нужно было водить, — оценивает вклад архитектора куратор выставки Светлана Янченко, ведущий научный сотрудник Сектора научных исследований истории и реставрации памятников архитектуры Архитектурной службы Эрмитажа. — Он создал музей, разобрав все лишнее».

Впрочем, решения Сивкова приняли не сразу. Куратор выставки рассказывает, что споры не утихали всего полвека назад — хотя реконструкция проходила в первой половине ХХ века.

«Даже когда я пришла в Эрмитаж, а это 45 лет назад, коллеги собирались и спорили — а хорошо ли он сделал, или плохо? И многие осуждали Сивкова, — вспоминает Светлана Янченко. — Я всегда была на его стороне. Особенно когда я занялась его биографией, его работами, его проектами — я поняла, что он это очень профессионально и правильно сделал. И если бы не он, неизвестно бы вообще, что было с Зимним дворцом. А споры, конечно, ходили. И до сих пор, наверное, кто-то чем-то недоволен».

Из самого интересного, что можно увидеть на выставке на планах и фотографиях, — например, строительство гардероба «Метро» (в музее его так называют, потому что работы вели специалисты «Ленметростроя»). Гардероб на 4 тысячи мест в стиле ампир, напоминающий станции метрополитена ранней поры, был открыт в 1958 году (до этого посетители раздевались прямо в Иорданской галерее). Для строительства подземного сооружения полы первого этажа подняли в этой части на 1,3 метра и разобрали старые сводчатые перекрытия.

К слову, на выставке можно увидеть информацию не только об этой стройке — но и увидеть дворец до нее, с тамбурами со стороны Дворцовой набережной, ведущими на лестницы — Детскую, Николая II и его супруги и другие. А также балкон кабинета Александра III (или Николая II, он у них был один) — он был разобран в 1927 году.

Фотографии с рабочими на балкончиках-антресолях меняют представление о знакомой всем посетителям музея (и в особенности его буфета) белоколонной галерее на первом этаже.

«Больше всего работы предстояло по первому этажу, где проходил большой кухонный коридор — он был перекрыт антресолью, — вспоминает Янченко. — Сивков полностью его освободил — лестницы разобрал, антресоли все, клетушки разные, — и воссоздал Растреллиевскую галерею».

«Вы понимаете, какие огромные, колоссальные работы были проведены, насколько у него смелости на все это хватило! — рассуждает куратор. — Ведь старожилы, вообще говоря, ужасались: разрушают дворец! Они видели-то его в идеальном состоянии: кухни, повара в белых халатах, шикарная посуда… и вдруг такая разруха по всему Зимнему дворцу в первом и в третьем этаже — конечно, все возмущались».

Из крупных залов — реконструкции подвергся Белый: он также был перекрыт антресолью, которую разобрали. При этом Сивков восстановил облик вестибюля растреллиевского «Оперного дома», который находился в этой части здания. Согласно материалам с сайта Эрмитажа, «Оперный дом» функционировал в юго-западном ризалите Зимнего дворца с 1763 года (первым представлением была пьеса Сумарокова «Синав и Трувор», балеты и оперы шли там до 1783 года, когда Екатерина II распорядилась устроить на этом месте покои для своих внучек, а театр — построить за Зимней канавкой, где он находится и сейчас).

Еще один зал, с которым работал Сивков, — Георгиевский (Большой тронный).

«В 1939 году Эрмитажу исполнилось 175 лет; Орбели, который любил всякие праздники, впервые в советском Эрмитаже решил отметить эту дату, — продолжает куратор. — Но началась война с Финляндией, и еще не все работы по реконструкции были завершены, и празднество перенесли на 1940 год. Поскольку основные мероприятия должны были пройти в Тронном зале, а в нем все еще стоял полуразрушенный трон (уже без короны), трон решили разобрать. Сивков сделал проект, как разобрать трон и поставить дверь. И вдруг реставраторы обнаруживают такую картину: они разбирают трон, а за ним оказался дверной проем, перекрытый гранитной перемычкой XVIII века! Оказалось, что Кваренги, когда строил Георгиевский зал, предполагал сделать движимый трон, который немного отходит от стенки, и за стенкой — центральная дверь в Аполлонов зал. А двери по бокам — видел ложными».

Сейчас, впрочем, посетители видят зал не таким, каким его сделал Сивков: в 2000 году ансамбль тронного места был восстановлен — а дверь можно увидеть со стороны Аполлонова зала.

В остальном же работы коснулись служебных помещений: так, были ликвидированы все до единой фрейлинские комнаты (насчет них сейчас в музее сожалеют, что не сохранилось ни одной — но это было политическое решение). Сейчас на выставке можно увидеть фото Фрейлинской комнаты перед реконструкцией, узнать, что у фрейлин была гимнастическая зала и 2–3 бани. На выставку принесли даже металлическую ванну — однако обезображенную цементным раствором, который, судя по всему, в ней замешивали в годы реконструкции.

Также Сивков убрал Кислородную комнату страдавшего астмой Александра II и бассейны Николая II и Александры Федоровны. Как выглядели эти помещения — сейчас можно увидеть на выставке, в планах дворца и на фотографиях (с карандашными пометками о расширении бассейна, по пожеланиям императора). Саму кислородную камеру в 1929 году разобрали и передали в институт Лесгафта, — теперь на ее месте выставочные залы Русского отдела. В помещении царского бассейна сейчас — библиотека Русского отдела (мрамор оттуда сняли и использовали в других местах), в помещении бассейна Александры Федоровны — хранение фарфора (там интерьер сохранился, включая камин и ситцевую обивку стен, — кроме самой купальни, которая была встроена в межэтажное пространство).

Кстати, о бассейне напоминает и еще один экспонат выставки — найденный музейщиками фильтр для бассейной воды.

Для справки: водопровод в Эрмитаже был еще до пожара — в подвале стояла водокачальная паровая машина, которая брала воду из Невы и поднимала на чердак, где стояли большие баки («Фонтанка» показывала один из них, сохраненный до наших дней), в которых вода накапливалась и потом под давлением шла к потребителям в залы. Электрификация Зимнего дворца велась с 1886 года, и на фотографиях можно увидеть электроподстанцию в одном из двориков. А вот реконструкцией печного отопления и подключением Эрмитажа к городской теплоцентрали занимался Сивков, начиная с 1933 года. Об этом также можно узнать на выставке.

«Сивков не трогал парадные залы второго этажа, поскольку он сохранял память о той резиденции, которая была, где не только жили императоры — это был центр культурной жизни, центр политической жизни России. Он хотел сохранить все это. Но какие-то объекты ему, конечно, мешали», — рассуждает Светлана Янченко.

Отдельный сюжет — восстановление Эрмитажа после Великой Отечественной. Сивков успел сделать заказанную ему реконструкцию музея до начала войны, однако после многое пришлось начинать заново.

Еще одна важная страница, о которой говорится на выставке — история самого архитектора Александра Сивкова. Он был родом из Ростова-на-Дону, в Петербург приехал учиться в 1909 году, работал как художник-реставратор, работал в Летнем дворце Петра I, а также исследовал памятники Урарту в Армении. В Петербурге построил Фабрику игрушек на Московском, 25, и жилой дом Главсевморпути — Дом полярников на Восстания, 53.

По воспоминаниям, это был человек верующий, вне политики, в партию вступил только в возрасте 57 лет. Поэтому громом среди ясного неба было обвинение в финансово-сметных нарушениях: по сути, объясняет куратор, на архитектора «списали» сворованное еще до него.

«Его уволили в 1950 году — исключили из партии, — рассказывает куратор выставки. — Но он, как человек деятельный, устроился в реставрационные мастерские. И, работая там, даже исполнил в 1951 году проект реконструкции Малого Эрмитажа — для того, чтобы там сделать входную зону и выставочный зал — что и было сделано в 2014 году (с некоторыми отклонениями, но идея была его). В 1952 году состоялся суд, ему дали 12 лет. Он отбывал срок в исправительной трудовой колонии под Куйбышевым. И там тоже работал — сделал ремонт в бараке, где жило шесть человек, облагородил территорию — цветники разбил, столовую построил».

Александра Сивкова выпустили по амнистии спустя два года — после смерти Сталина. В его дневнике, который он вел с 1944 года, и где оставил интересные, по признанию ученых, сведения о расширении площадей Эрмитажа, последние годы вырезаны ножом.

После возвращения в Петербург он вернулся к работе в Эрмитаже. Архитектора не стало в 1968 году.

Дневник Александра Сивкова, и еще около 300 предметов, из которых 200 демонстрируются впервые, — можно увидеть в Эрмитаже до 28 января в залах 34–37.

Алина Циопа, «Фонтанка.ру»