О серии из семи побед, опасных травмах и коррупции в интервью «Фонтанке» рассказал чемпион России по боксу среди профессионалов Алексей Мазур.
ПоделитьсяПетербургский боксер Алексей Мазур в декабре провел свой седьмой поединок на профессиональном уровне. Будучи чемпионом России среди профи, он встретился с бывшим обладателем титулов WBC Asian Boxing Council Silver, WBC Asian Boxing Council и WBA Asia Павлом Маликовым. Бой продлился всего полтора раунда: к концу второго отрезка Алексей отправил своего соперника на канвас (настил, которым накрывают ринг, — Прим. ред.). Теперь у Мазура семь побед в семи боях.
— Павел Маликов вроде не самый слабый соперник, но вы его отправили в нокаут уже во втором раунде.
— Ну да, видимо, такой плодотворной получилась подготовка — полтора месяца. В принципе, никаких секретов не было. Соперник опытный, да и я тоже. Но у Павла, наверное, уже последние бои. Карьера идет по нисходящей, и этот фактор тоже сказался. А еще это бокс, такое бывает: ударил, попал, нокаут.
Поделиться— То есть полтора месяца подготовки ради двух раундов.
— Да, так всегда получается, когда работаешь. Подготовка — всегда самое сложное.
— Готовились в Петербурге из-за проблем с логистикой?
— В том числе и с логистикой. Вообще классно было бы провести ОФП где-то в горах, но так получилось. В следующий раз будем готовиться тщательней.
— Есть ли уже планы на следующий бой?
— Да. После этого боя подходили промоутеры, говорили, что, возможно, сделают мне бой с действующим чемпионом России в любительском боксе Габилом Мамедовым. В профессионалах у него тоже есть титул. По любителям мы с ним часто встречались. Но будет видно. Хотелось бы больше боксировать в Европе и в целом на международном уровне. Но пока с этим сложно.
— У вас сейчас семь побед в семи боях. Чем дальше идете, тем сильнее становится страх проиграть?
— Нет, наоборот, хочется идти дальше. Это как-то мотивирует на дальнейшие победы, хочется брать большие бои, хочется завоевывать титулы. Надеюсь, что они будут в 2023 году.
— Пять ваших боев закончились нокаутами. Менеджеры не просят, чтобы вы подольше боксировали?
— Такого точно нет. Самое главное, что победа. Наоборот, это хорошо, когда нокаут. Это значит зрелищный боец. У меня в последнем бою еще были такие жесткие перчатки, что там даже не надо было со всей мощи бить, — и так все чувствуешь. Даже от слабого удара сразу начинало вести.
— У вас же был пока всего один бой, в котором вы продержались все 10 раундов?
— Да. Я бился за звание чемпиона России среди профессионалов. Достаточно неплохой соперник был — Тихон Нетёсов. Получился напряженный бой. Мне самому было интересно пройти всю эту дистанцию, потому что в любительском боксе у нас всего три раунда по три минуты, а тут 10 раундов по три минуты. Так что важно было не устать, не задохнуться. Получилось неплохо. Это был очень важный для меня опыт. Если функционально просесть в середине боя, всё может закончиться для тебя плачевно. Так что важно уметь дышать, важно уметь боксировать именно всю дистанцию.
— Сейчас сложнее стало с организацией боев?
— Что касается России, тут ничего не изменилось. Сложнее стало с выездами. Еще привозить иностранных соперников, наверное, проблематичнее.
— Видимо, в ближайшее время будете только в России выступать.
—Посмотрим. Конечно, если хочешь боксировать на высоком уровне, нужно уезжать в Европу или США, но сейчас с этим сложно. Будет видно, не стану загадывать. Так-то я знаю, что у некоторых ребят все равно проходят бои за рубежом.
— У вашего друга детства, например, Дмитрия Бивола.
— Да-да, но у него все-таки это был чемпионский бой. Тут немного другая история.
— Как думаете, получится повторить его путь, тем более, что вы начинали вместе?
— Я бы очень хотел, но мне из-за возраста нужно делать всё быстрее. Хотелось бы. Думаю, что нет ничего невозможного. А с Димой мы вместе занимались и были в сборной. Так что это действительно отличный для меня пример.
— Ваша любительская карьера закончилась?
— Я бы так не сказал. Кажется, что да, потому что нет турниров, нас никуда не допустили, но все бывает. Сейчас слухи пошли, что все-таки допустят до чемпионатов мира, но пока это только разговоры. Год получился абсолютно пустым: не было ни международных турниров, мы никуда не выезжали.
— Мечты об Олимпийских медалях тоже всё?
— Хотелось бы. Опять же, говорят, что, может, допустят, но я даже не знаю, как это все будет выглядеть. Нужно же ведь еще отобраться на Олимпиаду, а отборов никаких нет. Так-то, конечно, хотелось бы еще раз попробовать.
— Что думаете о планах исключить бокс из Олимпийских игр?
— Все может быть, потому что сейчас такая непонятная тенденция: не знаешь, что будет дальше. Если все-таки исключат, это будет очень странным решением, потому что бокс был в программе Игр с самого начала Олимпиады. К тому же бокс очень популярен в мире. И если бокса не будет на Олимпиаде, я даже не знаю, что дальше.
— Бокс хотят исключить из-за того, что много скандальных ситуаций, в том числе и на последней Олимпиаде.
— Да, ни для кого не секрет, что в боксе присутствует коррупция. Но я знаю, что провели большую работу, что разобрались с судейским корпусом. Так что для меня это все равно непонятное решение. Все-таки для каждого боксера Олимпиада — это главная мечта. Это то, ради чего мы приходим в зал и тренируемся.
— В вашей карьере были спорные решения, ситуации?
— Думаю, что это у каждого было, и у меня в том числе. Бывало, и засуживали. Тут нет ничего удивительного. Еще есть такое явление, когда мертвые души включают в состав участников на мастерских турнирах: смотришь фамилию в каком-то весе, а такого боксера нет вообще. А его специально записали, чтобы он за участие получил мастера спорта. Бывает, приезжаешь на турнир, видишь кого-то и понимаешь, что его ведут и хотят сделать чемпионом, а ты уже выше головы не прыгнешь.
— О похожей ситуации недавно рассказывала у нас в интервью боксер из Петербурга Александра Ордина. Сильно на мотивацию влияют такие истории?
— Влияют, конечно. С другой стороны, деваться уже некуда — ты просто выходишь и начинаешь бить как можно жестче, чтобы ни у кого вопросов не осталось.
— Знаю, что у вас два старших брата тоже боксеры, а родители?
— Отец тоже занимался боксом, но в основном на любительском уровне, когда учился. Потом он работал в сфере безопасности, грубо говоря. А мама реставратор. Мы воспитывались в спортивном режиме. Мы и в футбол много играли, бегали, прыгали, отжимались. Кто-то гимнастикой занимался, как я, а братья — карате, плаванием. Но в итоге все пришли в бокс.
— Отец у вас умер, когда вам было всего 11 лет. Что случилось?
— Авария. Мы отдыхали у бабушки в деревне, и пришла телеграмма. Тогда еще плохо с телефоном было в деревне. Так мы узнали, что отец возвращался и разбился на машине. Первое время было очень тяжело. Отец был кормильцем в семье, принимал все решения. А тут мама осталась одна, а мы все — несовершеннолетние. Как-то пытались помогать, потом в спорте пошли первые успехи, появились какие-то стипендии, стало немного легче.
— Почему вы начали заниматься гимнастикой, хотя ваши братья уже занимались боксом в то время?
— Просто мне всегда нравилось ползать, делать всякие трюки. Я с детства был очень пластичным. Родители на это посмотрели и сначала отвели на акробатику. Потом я пришел во Дворец творчества юных, где стал заниматься уже гимнастикой. У меня отлично получалось, на своем уровне я занимал очень много первых мест. Очень многое шло от тренера — он очень много работал со мной, хорошо относился. А потом он перешел на другое место работы, и у меня сразу пропал интерес. Новый тренер мне не очень понравился. Я пришел к отцу и сказал: «Пап, Сергей Валентинович уволился. Я не хочу больше заниматься гимнастикой». Помню еще, что расплакался тогда, потому что мне было очень обидно. А отец ответил: «Ну тогда завтра собираешь сумку и идешь с братьями на бокс». Так все и началось.
— И на первую тренировку по боксу пришли в чешках?
— Да. Потому что ничего не было. Еще у меня были такие короткие шорты, как для гимнастики, и белая майка. Потом уже братья подсказали, какая форма нужна.
— Сразу стало получаться?
— В принципе, что-то я уже умел. Гимнастика была на втором этаже, а бокс — на третьем, и я часто к братьям поднимался после своих занятий. Брал у них перчатки и бил по мешку, как умел.
— Сразу пошло в боксе?
— Нет, я был очень закрепощенный, не очень получалось. Где-то братьям пришлось меня учить. Они стояли со мной в парах, показывали мне все открытые места. А я тогда, наверное, весь открытый был. Но со временем адаптировался.
— С вами в том же зале и Бивол занимался?
— Да. Только мы занимались у Соколова Олега Федоровича, а Дима — у Исаева Николая Петровича.
— У вас там прям звездный состав был.
— Да, очень много ребят было. Тот же Макс Дадашев, Дима Бивол и много еще было ребят. Да, такая кузница кадров.
— Свои первые соревнования помните по боксу?
— Да. Это как раз было во Дворце творчества юных. Какие-то обычные соревнования от комитета образования. Помню, что очень сильно волновался, но у меня получилось. Кажется, первые 15 боев шел без поражений. Так я завоевал право выступать на первенстве России по боксу — огромный успех для меня. И вот там я в финале впервые проиграл. Было очень обидно. Помню, долго плакал. Тренер меня успокоил. А потом мы пошли гулять и как-то отошел. Потом позвонил маме, она тоже меня подбодрила. Так я понял для себя, что надо тренироваться еще усерднее, еще больше, чтобы таких моментов не было. Через год мы приехали вновь на первенство, и там я уже стал чемпионом.
— В жизни вы правша, а на ринге у вас левая стойка.
— Такое в боксе часто бывает. Нас называют «скрытые левши». Нас тренер никогда не учил, что мы обязательно должны боксировать в левосторонней стойке или в правосторонней. Он сказал: «Ребят, как вам удобнее, так и боксируйте». Я встал в стойку левши и понял, что так мне удобнее, что у меня получается лучше. Ну и все. Тренер сказал: «Ничего не меняй».
— Вы же были очень хорошими друзьями с Дадашевым?
— Да, были.
— Помните тот трагический день?
— Да, разве такое забудешь. Мы дружили с детства. В последнее время стали меньше общаться, потому что он уехал в США, где у него пошла в гору карьера. Было много побед. И вот такой трагический случай. Узнал обо всем на следующий день утром, когда полез в интернет, узнать результат боя. Когда прочитал новости, был в шоке.
— Как вы с ним сдружились?
— Мы стали заниматься примерно в одном возрасте. Помню, он часто звонил моему среднему брату, с которым он изначально общался. А потом уже и я с ним сдружился. Были и другие ребята. У нас целая бригада была. Постоянно были вместе на тренировках и после тренировок. Сидели, где-то обедали, ходили в гости друг к другу.
— Какую историю, связанную с ним, чаще всего вспоминаете?
— Мой тренер любит вспоминать, как мы в Анапу уехали на первенство России. Я с детства любил всякие пистолеты с шариковыми пульками. Но в 14 лет мне уже стало стеснительно их покупать. Казалось, что я уже взрослый, а какие-то игрушки покупаю. И тогда я попросил Макса: «Купи, пожалуйста, ствол». А тренер услышал это. Теперь постоянно вспоминает, как я подначивал Макса купить мне игрушечный «ствол».
— После его смерти стали внимательнее относиться к собственному здоровью?
— Да, хотя всегда относился внимательно. Бокс — опасный вид спорта. Хотя весь профессиональный спорт опасен так или иначе. Да, мы постоянно получаем по голове, но в том же футболе или хоккее местами значительно опаснее. Всегда уделял внимание здоровью, но страха нет.
— Слышал, что его сын, Максим, тоже стал заниматься боксом?
— Да, ходит к тренеру Александру Калашникову. Говорят, что уже делает первые успехи. Ну, надеюсь, ему понравится. Если не понравится, тоже ничего страшного.
— С Биволом как вас свела судьба?
— Мы как-то с самого детства были вместе, переодевались в одной раздевалке. Он тоже был в нашей банде, если можно так сказать.
— По нему уже в детстве было заметно, что растет большой боксер?
— На сто процентов да. У него сразу пошли первые успехи. Он, можно сказать, вообще никого не чувствовал. На юношеском уровне ему никто и в подметки не годился. Уже тогда мой тренер Олег Петрович Соколов говорил: «Это как минимум олимпийский чемпион». С Олимпиадой не сложилось по разным, в том числе, неспортивным причинам. Это сподвигло Диму перейти в профессиональный бокс.
— Вас как-то спросили по поводу прозвища, и вы предложили «Питерский интеллигент».
— Это просто пацаны так в шутку сказали. Говорят, что в профессиональном боксе у тебя должен быть образ. Пусть менеджеры этим занимаются. Я обычный человек, спокойный к трештоку.
— Еще вы как-то сравнивали себя с Данилой Багровым.
— Не-не-не, это все тот же разговор. Мы просто сидели в раздевалке, и один парень, который тоже знает лично меня, сказал, что мне тяжело из себя выдавливать оскорбления на публику, что я совсем не агрессивный, чисто питерский интеллигент, типа, как Данила Багров. Оттуда и пошло это.
— Как относитесь к персонажу Багрова?
— Положительно. Мне нравится.
— Он-то как раз не совсем положительный герой.
— В принципе, если мы будем по моментам разбирать, конечно, у него там есть разные поступки. Но в целом он мне симпатичен.
— Ваш топ-3 фильмов про бокс?
— Вообще я не очень люблю фильмы про бокс, но сразу выделю «Нокдаун». Дальше, естественно, «Рокки» и… и все.
— У вас вроде даже нос не сломан?
—Нет. Знаете, это такие уже штампы. Если ты боксер, у тебя обязательно должен быть сломан нос, и, в принципе, ты должен быть недалеким человеком, который двух слов не может связать. Хотя бывает всякое, конечно. Лично у меня немного перегородка искривлена, но нос не ломали никогда. Думаю, что это скорее говорит о том, что я неплохо умею защищаться. Это то, чему нас тренеры с детства учили в первую очередь.
— Самая тяжелая травма?
— Пока таких не было, к счастью. Вообще скажу, что бокс — не травмоопасный вид спорта. Это может показаться удивительным, но так оно и есть. Я вот ничего такого у себя не могу вспомнить. Разве что, когда шлемы у любителей отменили, было непривычно первое время, и у многих пошли сечки. Раньше сталкивались головами и нормально — шлем защищал. А потом их сняли и понадобилось время, чтобы привыкнуть.
— Когда объявили о мобилизации, напряглись?
— Нет, никакого напряга не было. Я действующий спортсмен, действующий военнослужащий, так как вхожу в состав спортивного клуба ЦСКА. Страха не было. Пришла бы повестка, пошел бы отдавать долг Родине, прятаться не собирался. Я ничем не отличаюсь от парней, которых отправили на фронт.
— Есть знакомые боксеры, кому пришла повестка?
— Да, знаю таких ребят. Кому-то даже в сборную приходила, кажется, хотя все думали, что сделают бронь. Но мы все патриоты, нас этим не испугаешь. У нас каждое утро начинается на сборах с гимна Российской Федерации. И я думаю, что это правильно. Любой человек должен знать свой гимн и быть патриотом своей страны, что бы там ни происходило.
Беседовал Артем Кузьмин, «Фонтанка.ру»
