«У нас не может быть любимчиков». Глава Фонда капремонта — об амнистии и «коллективном несознательном»

Протечки, незавершенные работы, неожиданные пожары — о том, как петербургский Фонд капремонта намерен со всем этим прощаться, поговорили с его новым главой.

Дмитрий Шутов возглавил Фонд капитального ремонта в конце прошлого года. К тому времени вокруг самой организации уже хватало историй, в том числе описанных прокурорами. «Фонтанка» поговорила с Шутовым о том, как он собирается менять работу фонда, а также о том, что и на каких условиях фонд готов простить должникам.

— Дмитрий Александрович, у всего жилищно-коммунального блока сменилось руководство, и все новые управленцы анонсировали те или иные ключевые изменения в своих отраслях. Поучаствуете во флешмобе?

— Я начал знакомиться с этой сферой в декабре, и вместе с Анатолием Анатольевичем Повелием (вице-губернатор Петербурга. — Прим. ред.) и Олегом Юрьевичем Зотовым (глава жилищного комитета. — Прим. ред.), проанализировав состояние отрасли, наметили план корректировок: во взаимодействии фонда с подрядчиками, с жителями, с органами исполнительной власти, в подготовке краткосрочного плана.

— Давайте тогда по этим блокам, начиная с горожан.

— У нас на сегодня долги по взносам превысили 6 млрд рублей. При этом увеличение задолженности в последние полгода-год было рекордным, доходило 300 млн рублей в месяц. Только за 2021-й мы приросли на 2,3 млрд рублей, собираемость не достигла и 90 %.

В начале года собираемость не выросла, скажу честно. И одна из главных проблем — это информирование жителей. У них есть претензии к «понятности» платежного документа (с прошлого года капремонт учитывается в квитанции «Петроэлектросбыта»), а если человеку непонятно, то он зачастую и не платит. Квитанция не в полной мере информирует горожан о том, какой размер задолженности у них сложился. Сейчас мы включили новое поле, там теперь можно узнать, сколько вы должны, но раньше этого не было. А в итоговую сумму к оплате накопленная задолженность не включается, только текущие платежи, и человек может их закрывать месяц за месяцем, но накапливать пени на уже сложившийся долг, сам того не зная.

Информационное сопровождение на нашем сайте было слабым. Теперь мы реализовали там функцию по проверке задолженности буквально тремя кликами. Заходишь, вводишь адрес или номер лицевого счета, видишь размер долга; при этом персональных данных, как того требует закон, мы не предоставляем. И сразу можете нажать кнопку «оплатить» и по карте без комиссии совершить платеж. Например, этот сервис пригодится тем, кто хочет купить квартиру на вторичке: при смене собственника задолженность по капремонту не остается за прежним собственником, в отличие от других услуг, бремя оплаты ложится на нового владельца.

Фонду справедливо пеняли на невозможность дозвониться. Если в цифрах, то всего 10–15 % звонков обрабатывала наша служба поддержки. Сейчас — 95 %, мы расширили наш кол-центр,
время ожидания на линии порядка полутора-двух минут.

Кроме того, прямо сейчас мы готовим серьезную акцию по информированию должников и по долговой амнистии в отношении пеней.

— Как это выглядит? Можно закрыть многолетние долги без санкций?

— Да, так и есть. Вы знаете, что размер пени высчитывается, исходя из ключевой ставки Центробанка, которая выросла более чем вдвое, так что правительство изменило коэффициент. Это сам по себе серьезный шаг, но пеня остается стимулом вовремя оплачивать счет. Мы дадим возможность петербуржцам в апреле-мае распрощаться с накопленными на сегодня долгами без уплаты пеней, это одноразовая амнистия. Это, конечно, приведет к недополучению средств, но мы некоммерческая организация, у нас нет задачи собрать пени, у нас задача — собрать взносы.

Поэтому сейчас собственники жилья получат так называемую долговую квитанцию, где будет указано, сколько у них просроченной задолженности, и можно будет сразу ее закрыть без пеней. Еще раз: главное — информирование. Долговая квитанция не означает, что вы злостный нарушитель и что вам что-то грозит. Мы хотим напомнить людям, что у них есть долг, о котором они могут и не знать, и дать им возможность закрыть этот вопрос без санкций.

— Сразу вопрос. Они же получат не только долговую квитанцию, но и обычную от «Петроэлектросбыта», где тоже есть капремонт. Не получится, что они дважды заплатят за одно и то же?

— Это невозможно. В итоговую сумму к оплате у «Петроэлектросбыта» не включается накопленная просроченная задолженность, там только текущие начисления за месяц. Долг — в отдельном поле, информационном. Это, в общем-то, и одна из проблем: человек видит, сколько ему выставили в конкретном месяце, и забывает, что вообще-то на нем висит задолженность. Оплатить ее можно только адресно — разобраться, зайти в приложение банка, на наш сайт, ногами дойти до центра «Петроэлекросбыта», то есть случайно этого сделать вы не можете. Поэтому двойной оплаты до завершения нашей акции не произойдет, эти два начисления не пересекутся.

А вот после этой акции в квитанции «Петроэлектросбыта» в итоговую сумму к оплате будет включаться и задолженность.

— И как вы будете ее взыскивать с тех, кто не воспользуется возможностью заплатить без пеней?

— Мы активизируем работу по взысканию, но нацелена она будет либо на злостных неплательщиков, которые из месяца в месяц игнорируют квитанцию, либо на тех, у кого наибольший размер долга. У нас есть такой инструмент как судебный приказ: решение суд принимает без вызова сторон, в кратчайшие сроки («Фонтанка» писала о том, как фонд массово подает заявления в мировой суд, который и выдает приказы).

— Но у граждан есть возможность оспорить этот приказ, если они вовремя его получают.

— Безусловно, любой гражданин имеет право на оспаривание, но это определенная процедура, которую надо соблюсти, не забывайте и о судебных издержках.

— А у самого-то фонда хватит ресурсов, чтобы отстаивать в судах каждый из судебных приказов, которые оспорят?

— Я исхожу из того, что большинство должников — сознательные граждане. И, собственно, в рамках акции по амнистии мы надеемся закрыть с ними, что называется, простые вопросы. Останутся те, с которыми придется работать в судебном порядке.

— Ну, реакция горожан предсказуема: я так плачу, как вы работаете.

— Разумеется, если государство требует платежной дисциплины, то оно должно и качество ремонта обеспечивать со своей стороны. Поэтому второй блок — это работа с подрядчиками. Основное — это контроль, мы его начинаем осуществлять с первых шагов. Для многих наших подрядчиков это стало сюрпризом: «Что это вы нам претензии пишете?» Не то чтобы такого раньше никогда не было, но теперь мы делаем это массово. У нас нет любимчиков, для нас нет аргументов «я забыл». Подрядчик заходит на объект, и мы исходим из того, что у него достаточно ресурсов для начала и завершения работ. Мы ему доверяем и, если нужно, — поможем. Но хотим контролировать на каждом этапе, потому что если делать это в середине или в конце, то мы осенью и получим: «Ой, извините, мы не успели». Я полгода назад уже не отмотаю, на завершение ремонта останется пара месяцев, и мы можем получить картину, как в прошлом году («Фонтанка» писала о незавершенных работах прошлогоднего краткосрочного плана. — Прим. ред.). А если я прямо в апреле начну предъявлять претензии и применять законные методы давления вплоть до расторжения контрактов, то у меня и результат будет.

Кроме того, мы запустили банковское сопровождение контрактов. То есть аванс мы перечисляем на спецсчет, и подрядчик должен нам показать, что деньги ушли не на Кипр, а на закупку материалов. То же самое, если он привлекает компании на субподряд, мы видим факт оплаты их услуг.

— Но закон о госзакупках все равно не позволяет заведомо отсекать неквалифицрованных участников конкурсов.

— Да, если компания предоставила необходимый пакет документов, то у нас оснований отказать нет. Но если это новая компания или у нас есть какие-то сомнения, то мы просто контролируем с первого шага. Передан объект в работу — после этого компания должны выйти на него, привезти материалы и сложить в строительном городке, построить галерею, если речь о фасаде. И мы на каждом этапе проверяем. Не вышел? Предупреждение. Нет реакции, все еще не начал? Еще одна претензия и основание для расторжения контракта с включением в реестр недобросовестных подрядчиков.

— Но непосредственно от протечек и необходимости переделывать это не спасет?

— У нас слабо работала система страхования подрядчиков. Теперь ответственность каждого из них должна быть застрахована, мы предъявляем жесткие требования по таким случаям, как протечки, некачественный ремонт и так далее. И страховка распространяется на все время действия контракта и на гарантийный срок. Подрядчики, по правде говоря, не особенно рады, но у нас позиция понятная.

Вот, у меня был объект, практически доделан, шла приемка исполнительной документации, но в соседнем помещении произошел пожар, огонь перекинулся на объект («Фонтанка» писала об истории с пожаром в доме Чубакова. — Прим. ред.). То есть завтра должна быть комиссия по приемке, а вчера — пожар. Меня даже не так интересовала причина возгорания, у меня понятный интерес — а где страховка? А страховка кончилась. Выходит, денег доделать уже нет, а доделывать надо, объект не принят. Кто будет возмещать ущерб? Неустановленные лица, которые то ли курили на мансарде, то ли нет? Сколько миллионов рублей мы с них взыщем, если даже найдем?

При наличии страховки все было бы иначе, но наши подрядчики почему-то воспринимают страховку как обременение, а не как возможность. Так, в общем, и многие водители воспринимают ОСАГО. А речь-то идет о сложных работах в домах, которые не расселяются. Те же протечки: Садовая, 32 — квартиры залиты, Авиаконструкторов, 3 — десятки квартир залиты неоднократно. А страховка либо не покрывает полностью ущерб, либо имеет дополнительные условия. И только в 50 % случаев подрядчики по городу добровольно и оперативно закрывают вопросы с собственниками жилья.

— Не многовато требований к бизнесу?

— Мы готовы помогать подрядчикам, но поддерживать — это не значит разрешить им месяц на объекте ничего не делать. Конкретный пример: выезжаю на объект прошлогоднего плана, некачественное выполнение работ, говорю — переделывайте. Параллельно спрашиваю — вы вышли на новые объекты уже в 2022 году? Да, у нас 7 объектов. Хорошо, но вы приступили? Нет. Почему? А мы ждем, чтобы вы расплатились с нами за прошлогодние, тогда у меня будет оборотка, чтобы начинать новые. А ничего, что вы уже как два дня назад должны были леса поставить? Если вы бизнесмены, если вы подхватили контракт, то почему вы бегаете потом по городу и ищете денег, чтобы его исполнять, и ссылаетесь на тяжелое положение?

— Ну, положение у всех сейчас так себе из-за стоимости материалов.

— Смотрите, у нас и так законодательство позволяет увеличивать стоимость контракта на 15 % из-за выявления дополнительного объема работ и до 25 % — из-за роста стоимости материалов. Не особенно применялась эта норма, теперь мы с жилкомом утвердили методику, сейчас будем ее обкатывать, в плане обоснования роста цены и так далее. Думаю, что подрядчики воспользуются этим ближе к завершению контрактов, когда у них будет вся картина по материалам.

Кроме того, на федеральном уровне обсуждается возможность увеличения стоимости контракта из-за подорожания услуг, а также повышение планки авансирования.

Мы готовы «переосметчивать» контракты, но при условии добросовестности самого бизнеса.

— А есть на рынке достаточное число таких подрядчиков вообще?

— Конечно есть. И есть те, кто перестал работать с фондом именно из-за того, что им было не получить контракт на фоне демпинга и наплыва совершенно непонятных конкурентов. Они ушли от госзаказа или сменили регион работы, но сейчас готовы возвращаться.

— Основная претензия к фонду как к оператору — слабое освоение средств, когда к концу года на счетах фонда остаются миллиарды. Собственно, это был один из аргументов смольнинского финансового блока, когда он отказывал в субсидии из бюджета.

— Контрольные органы делают выводы по формальным соображениям, это их работа. Дальше начинается практика. В моем понимании требование к 31 декабря завершить все работы краткосрочного плана и полностью исчерпать деньги в котле — из разряда ненаучной фантастики. Дело даже не в нескончаемом остатке, который по закону всегда должен оставаться в фонде. Есть работы последних месяцев, есть перенесенные работы, есть процедура приемки документации. Мы с коллегами посчитали, сколько времени нужно на проект, конкурсные процедуры, согласование проекта, экспертизу, согласительные процедуры, выход на стройку, выполнение работ (кстати, относительно небольшой отрезок в общей длительности), сдачу исполнительной документации, приемку, исправление замечаний, подписание всеми ведомствами — от фонда до района. Суммарно — полтора года, и это мы еще не берем объекты культурного наследия.

Чтобы приблизиться к этому идеалу — исполнение год в год с полным финансовым закрытием — надо планировать заранее. Мы сейчас поставили задачу при подготовке плана 2023 года начать уже в мае 2022-го, вплоть до проведения конкурсов. Чтобы осенью уже шло проектирование и согласование, и в новый год я заходил уже с пакетом согласований для ГАТИ.

— Контрольно-счетная палата еще неоднократно обращала внимание фонда — и в новом акте тоже, что он не направляет в общий котел то, что контролеры называют доходами от предпринимательской деятельности — пени и штрафы с подрядчиков, банковские проценты от размещения средств в обеспечение контрактов. Часть этих средств направляется на неустойки самого фонда, например штрафы, выставленные УФАС, на возмещение ущерба собственникам жилья, но не на сам капремонт.

— Жилищный кодекс четко определяет порядок наполнения котла, того самого Фонда капремонта. Источника четыре: взносы населения, субсидия из бюджета, пени, банковский процент за пользование денежными средствами — в нашем случае, собранные взносы размещены в ВТБ. Все. Другие поступления нет. Но у нас есть ситуации, где требуется привлечение средств, за которыми в котел не полезешь. Например, компания произвела ремонт 5 лет назад, юрлица уже нет, концов не найти, а суд решает, что работы надо переделать. Как их оплачивать? Из котла нельзя, иначе получится, что мы дважды оплатили одну работу. В частности, для таких случаев требуются эти доходы «от предпринимательской деятельности»; это вопрос терминологии, никакой предпринимательской деятельности мы не ведем и не можем, конечно.

— Если не о деньгах, а о работах. Зима показала результаты борьбы с сосульками, «Фонтанка» могла бы ежедневно фотоподборки делать. Причем не избежали этого и дома с пресловутым «холодным чердаком». Вам кажется, это эффективная технология? И почему не используется, например, теплый чердак, при котором изолируется и остается холодной только сама кровля?

— Мы открыты к любым предложениям в этом смысле. Есть понятная задача — не дать нагреться крыше, чтобы на ней не растаял снег и снова не замерз в сосульку там, где крыша не подогревается. Остальное — вопрос технологии. Это может быть пенополиуретан, который напыляется на чердачные перекрытия. Но если в двери на чердак щели в кулак шириной, то в эти щели проникает воздух с лестничной площадки, которую зимой отапливают не жалея гигакалорий. А если у вас дом с верхним розливом и на чердаке трубы? Их можно изолировать, но сорвал случайно 20 сантиметров этой изоляции — все, над эти местом уже греется. А вентканалы — они тоже нагреваются. Так что нужны комплексные решения: и межэтажная изоляция для холодного чердака, и установка отражающих теплощитов изнутри на саму кровлю, и изоляция сетей.

— Но в смету вы это все не упакуете.

— Да я даже в смету включу, но бытует мнение среди собственников жилья, что греющий кабель — дорого и избыточно. Сейчас планируем повсеместно внедрять технологию греющего кабеля, одновременно разъясняя жителям ее экономическую эффективность.

— Второй вопрос тоже частично связан с позицией жильцов: фонд недовыполняет план по инженерным сетям, потому что не может попасть в квартиры с изношенными трубами.

— Это вопрос сознательности. На Невском, 146 сейчас, к примеру, смотришь на диаграмму: два стояка зеленых (то есть со всеми договорились), один красный (нет допуска). Два синих (может, договоримся), два красных. И так далее. На Васильевском острове доходило до суда, но это, конечно, абсурдная ситуация, когда человеку навязывают улучшение в судебном порядке. Это делает не Фонд капремонта. Формально фонд — исполнитель воли собственников, а администрируют эту волю другие ведомства. Но в итоге на практике именно нам с подрядчиками, а не управляющим компаниям, приходится убеждать жителей, что им для общего блага надо поменять стояки, что надо снять кондиционер, остекление, что надо личные вещи убрать.

Я понимаю взгляд с другой стороны: никого не впущу, вы мне коряво сделаете. Тогда принимай решение, что ты несешь ответственность за все последствия. Но так ведь не происходит: протечка — и тот же самый человек, который не впускал рабочих, идет жаловаться на жилкомсервис, что ему трубы не поменяли.

Беседовал Николай Кудин, «Фонтанка.ру»