ПоделитьсяВоспитательная мера в виде десяти суток изоляции не подействовала на арестованных за поддержку Навального в предполагаемом наказанием русле. Спецприёмник дал им время отдохнуть, почитать и поближе познакомиться с единомышленниками.
10 февраля из спецприёмников выходят те, кто был задержан на акции 31 января и получил десять суток ареста. В изоляции они писали жалобы, обсуждали новости с воли, осваивались в тюремном жанре и заводили друзей. Отрекаться от Навального арестанты не собираются, но и акции с фонариками поняли не все.
Захарьевская, 6
Единственный в Петербурге спецприёмник освобождался несравнимо медленнее, чем заполнялся до отказа 10 дней назад. За два часа вышли с десяток человек, хотя внутри, по словам отсидевших, скопилась толпа из пытающихся заново зашнуровать ботинки.
— Дядь Саш, приятно было познакомиться.
— Давай, надеюсь, больше здесь не встретимся.
— Нам по апелляциям еще ходить, 10 тыщ евро на дороге не валяются.
— Увидимся где-нибудь, но не здесь.
— А ты бегай в следующий раз лучше.
— Я вообще стоял на месте.
— Так вот именно!
— На руинах этого заведения как-нибудь пересечемся...
ПоделитьсяПервая группа вышла около часа дня, некоторых встречали друзья и родственники, почти как в аэропорту — с объятиями и возгласами. Сквозил тюремный жаргон, они не вышли на свободу — они «откинулись». Отсидевшие обменивались шутками и между собой, прощались как друзья, и договаривались о встрече «только не здесь». «Вот это Юрий, он у нас самый общительный», — указали нарушители общественного порядка «Фонтанке» на разговорчивого мужчину с бородой.
Юрий не захотел называть фамилию и просил его не фотографировать. По его словам, с бумажкой об отбытии 10 суток за митинг ему вообще лучше как можно реже в ближайший год выходить из дома. Арест он собирается обжаловать, но не думает, что суд займет его сторону. «Пикантный момент моего дела заключался в том, что оформили мое правонарушение как несоблюдение санитарно-гигиенических правил, а в постановлении суда написали, что я организовывал протестные митинги», — делится Юрий. И так почти у всех.
На условия содержания в спецприёмнике он не жалуется, 10 дней он читал и отсыпался, отдыхал от семьи и работы. «Там нет никакой свободы, нет связи. Единственное, что ты можешь делать, это перемещаться в пределах камеры. Раз в день на час погулять. При этом какое-то движение за пределами камеры происходит. Сотрудники не разносят еду сами, для этого привлекают кого-то из постояльцев. Так обменивались новостями, поступили ли новенькие, что происходит на свободе, — делится Юрий. — Самый главный результат: я познакомился с уймой интересных, замечательных людей. Никто, скорее всего не жалеет, [что был на митинге], ни те, кто оштрафован, ни те, кто сюда попал. Если они хотели меня перевоспитать и исправить, то добились только противоположного результата».
Дядя Саша, а для тех, кто не сидел, инженер Александр Александрович, описал распорядок дня в спецприёмнике: «В восемь утра подъем и завтрак, потом до 12:00 свободное время, в том числе часовая прогулка в закрытой клетке. С 13:00 до 14:00 обед, потом тоже свободное время, с 18:00–19:00 ужин и снова свободное время, делаешь что хочешь. По сути мы по расписанию страдали бездельем. Я про Кутузова почитал, про права, конституцию, закон о полиции. Основное развлечение — это книжки и перекличка с другими. Ну и творчество, если у кого-то есть бумага и ручка, можно мысли о себе и работе записывать. Время пролетело незаметно, было очень много веселых людей. Нареканий к товарищам (сотрудникам спецприёмника- прим.) нету».
Михаил Огнев / Павел Каравашкин / «Фонтанка.ру»
Как быть, если ручки нет, рассказал Валентин Хорошенин — студент и координатор «Весны». Его арестовывали после акции 23 января дважды подряд, так что 31 числа он и не участвовал. На просьбу о письменных принадлежностях сотрудники спецприёмника предложили ему подать письменное же заявление. Отметил он и другой парадокс: с ним в камере сидел мужчина, которого арестовали за пьяное вождение без водительского удостоверения и на чужой машине. Он получил 5 суток, а Хорошенин, в общей сложности — 14. «Читал, играл с соседями в шахматы, переговаривались, перестукивались, записки друг другу писали — было, чем заняться. Публика интересная, дежурные тоже приятные люди — анекдоты рассказывают. Все великолепно, но на воле, конечно, лучше», — поделился молодой человек. Его встречали соратники, один из них даже принес российский флаг и накинул его на плечи Хорошенину. «О, это уже массовый пикет», — шутили в компании. Обсудили и грядущую акцию от штаба Навального — фонарики и сердечки у большей части вызывают скепсис.
Студента Кирилла, который накануне митинга приехал к родителям в Петербург из другого города, встречала мама. Он рассказал про попсу по радио, которую вынуждены слушать арестанты, и ходящий по рукам номер «Новой газеты» от 3 февраля. «Было очень приятно со стороны почитать о том, что мы пережили, — отметил Кирилл. — Что очень понравилось, было очень хорошее общение с другими заключенными, обсуждали ситуацию, митинг. Правда, было удивительно, что акции не продолжились, хотя ситуация для этого располагала. Я даже чуть-чуть разочарован. Но надеюсь, что тактика у штаба есть. Арестами нас не запугать, близость и взаимоподдержка с другими заключенными очень сильная».
Мама Кирилла не готова идти за таким человеком как Навальный, она его называет Леха, а сын пытается поправлять на Алексей Анатольевич. Но она не понимает, почему, например, ее сын не может выйти на улицу и высказать свое отношение к действующей власти. Ей не было страшно, когда он оказался в спецприёмнике, самое большое переживание, что на улице ему прилетит дубинкой.
Отдельно «Фонтанка» пыталась узнать у вышедших, попал ли кто-то в камеру, где сидел Ленин. Говорят, табличек нету, только надписи на стенах в духе «Колян из Купчино».
ИВС на Железноводской
Из-за забитого спецприемника после акции 31 января полиция придумала ноу-хау — раскидать «политических» по изоляторам временного содержания, основной контингент которых — преступники. Люди, которые оказались в районных ИВС, дольше всех катались в автозаках после задержания, поэтому основные их впечатления — это те двое суток на холоде, как правило, без еды и воды.
Встреча отсидевших была организованной: волонтеры приехали с шариками и открытками, водители-добровольцы были готовы отвезти молодых людей по домам. Толпа во дворе, видимо, не понравилась сотрудникам ИВС, так что большую часть выпустили через другую дверь на соседнюю улицу, причем всех сразу.
Поделиться«Условия содержания были достаточно хорошими, к нам неплохо относились. Вопросов и претензий к сотрудникам ИВС абсолютно нет», — рассказала Карина Манина.
Что представляет из себя изолятор, «Фонтанке» описала монтажер Ольга. Это новое здание и камеры в нем необжитые, арестованных даже отдельно просили ничего на стенах не писать. Условия сносные, еда нормальная, постельное белье синтетическое, но тоже терпимо. Каждое утро всех просили называть свои фамилии, имена и даты рождения, спрашивали о жалобах и через час приносили завтрак. Здесь, как и на Захарьевской, дни проходили в чтении и беседах. Один раз надзирательница разрешила всем девочкам — их было шесть — сходить в душ. А так мылись в раковине.
ПоделитьсяПопадание в изолятор для нее было неожиданным, среди задержанных вместе с Ольгой бытовало мнение, что их подержат в отделе и отпустят. После десяти суток в изоляции ее политические взгляды не изменились, а грядущая акция ей кажется сомнительной. «Получается, наше пребывание в стенах этих заведений было бессмысленно. Мы потеряли эти десять дней жизни. Это пошло по какому-то очень странному сценарию. На мой взгляд, произошло какое-то обесценивание того, что с нами случилось. Может, конечно, это будет безопасней, но я не думаю, что сердечки произведут какой-то положительный эффект и что-то изменят. Я думаю, что это шаг назад», — высказалась девушка.
Претензий к сотрудникам изолятора нет, у точно так же отсидевшего десять суток Олега Вишневского, но все, что было до Железноводской, ему кажется дурным сериалом, в котором он оказался случайно. Олег упомянул и наполовину съеденную сотрудниками 24-го отдела пиццу (готов подтвердить на полиграфе), которую задержанным передали волонтеры, и ночевку на бетонном полу, и якобы открытое судебное заседание при закрытых дверях. Свою нынешнюю позицию он сформулировал так: «Просидев 12 часов в автобусе, я понял, что рядом со мной именно люди. Сотрудники полиции у меня спрашивали, за сколько я продал родину. А я столкнулся с молодежью, которая настолько переживает за социальные вопросы, за будущее — свое и родителей, за их пенсии, то есть думают не только о себе, но и об окружающих. Вот это мотивирует. И огромная благодарность волонтерам. Я очень горжусь, что живу в стране, где люди — люди».
Задержания на несогласованной акции протеста 31 января стали самыми массовыми в Петербурге, было составлено больше полутора тысяч протоколов. Арестованных было так много, что отвозить их пришлось в Гатчину, Волхов и даже Лугу. После шествия 2 февраля, когда Навальному заменили условный срок на реальный, штаб в лице Леонида Волкова заявил что акций до весны больше не будет. Позже ситуация изменилась, недовольных пригласили выйти во двор и несколько минут посветить в небо фонариком. На свободе еще не все арестованные.
Надежда Мазакина, «Фонтанка.ру»
