Эрмитаж как средство выживания

Во всем виновата хранительница Русского фонда Эрмитажа – признанная глава семьи, гегемон и сатрап. Такой вывод напрашивался бы после показаний, данных сегодня в суде Николаем Завадским по делу о краже из Эрмитажа. Но подсудимый признал весь объем обвинения, а гособвинитель потребовал наказания в виде 6 лет лишения свободы.

Во всем виновата жена Лариса – признанная глава семьи, гегемон и сатрап. Устав от непрерывных скандалов на тему «не можешь зарабатывать и кормить семью», не видя перспектив выживания в смутное время начала девяностых прошлого века, Николай Завадский – человек мягкий и податливый – уступил супруге и, понурив голову, ступил на скользкий путь соучастия в хищении государственного имущества. Такой вывод напрашивался бы после показаний, данных сегодня подсудимым по делу о краже из Эрмитажа Николаем Завадским в Дзержинском федеральном суде Центрального района Петербурга. Напрашивался бы, если бы не последняя фраза, перечеркивающая все вышесказанное: «признаю весь объем обвинения».

Скользкий путь «под каблуком»

Николай Завадский – 55-летний преподаватель кафедры истории университета физкультуры имени Лесгафта, доктор исторических наук – похоже, совсем запутался. Он никак не мог выбрать между искренним и полным раскаянием, и желанием свалить как можно большую долю вины на свою покойную супругу.

В начале своего свободного рассказа он перенес внимание слушателей в 1991-й год - в тот год, когда он защитил кандидатскую диссертацию и устроился преподавателем. В рамках советской системы науки и образования у него были хорошие перспективы, он строил планы на будущее – и был совсем не рад событиям памятного всем года. Все сбережения и раньше небогатой семьи Завадских сожрала инфляция. Если в Эрмитаже хоть какие-то деньги работникам платили, то зарплата в Лесгафта не превышала 100 долларов, да к тому же была далеко не регулярной. Жить становилось все сложнее, в семье начались непрерывные скандалы, а грозная жена постоянно ругала непредприимчивого и непрактичного мужа.

Вместе с Завадским на кафедру истории поступил еще один преподаватель – Иван Соболев. На фоне других он выглядел вполне преуспевающим, у него всегда можно было занять денег… В общем, однажды между двумя историками случился исторический разговор: Соболев, зная, что Лариса Завадская является хранителем фонда драгметаллов в Эрмитаже, якобы предложил Николаю убедить супругу вынести что-нибудь из «наверняка имеющихся там неучтенных предметов», содержащих драгметаллы, на продажу. Взамен обещал, что эти предметы будут вывозиться в Москву и «никогда не всплывут в Ленинграде». Напомним, что дело в отношении доцента СПбГУ Ивана Соболева прекращено за истечением сроков давности преступления (подстрекательства к краже и скупки краденого).

Иконы и доллары

Сначала Лариса отказалась. Однако вскоре стало совсем «туго» в финансовом плане: у Завадского заболела мать, резко пошатнулось и здоровье «главы семьи». На лечение требовались суммы от 400 до 800 долларов, взять которые было просто неоткуда. И в 1994-м году Лариса вынесла из Эрмитажа первую икону, которую Николай якобы принес Соболеву, за что получил от него 400 долларов. Спустя некоторое время Лариса вынесла из музея еще две иконы, которые были «сплавлены» за 300 и 700 долларов. Затем – драгоценный камень, якобы «отвалившийся от ювелирного изделия и не учтенный», за который были получены полторы тысячи долларов. Затем Эрмитаж покинула еще одна икона, однако, Соболев ее брать отказался, заявив, что Завадские несут «совсем не то, что нужно его клиентам». После этого супруга решила прекратить всякие отношения с «ненадежным» партнером и найти другие места сбыта.

В 1995-м году хранительница снова стала по мере возникновения финансовых трудностей выносить из вверенной ей коллекции предметы, которые муж «безропотно», «сознавая, что поступает противозаконно, но утешая себя тем, что вещи не несут культурной ценности», относил их в антикварные магазины или ломбарды. Где называл цену, заявленную женой, и получал то, что давали.

Давали, мягко говоря, немного: ценовой «потолок» составила цена золотого потира, за который были получены 3500 долларов. Реальную стоимость этих вещей подсудимый узнал лишь в зале суда, когда свидетели поведали о том, как приобретали (или продавали) те самые вещи за десятки тысяч долларов. Всего же за годы преступной деятельности покорный муж принял из рук жены и отнес в магазины 75 предметов. Однако, по его словам, супруга могла вынести из Эрмитажа и больше: перед мужем она никак не отчитывалась о своей «работе», а «изъятые» вещи перед отправкой на продажу хранила в собственном комоде (а у Завадских «не было принято копаться в вещах супругов»).

Дела на поправку

Казалось, все учтено. Несовершенство контроля и учета вещей в коллекциях Эрмитажа, рассчитанной исключительно на порядочность хранителей, не позволяло выявить пропажу. Масштабных сверок экспонатов с каталогами на ее памяти не проводилось, а от вопросов, возникавших после ежегодных плановых проверок коллекций, зная все лазейки в системе, Завадская легко уходила. Даже если проверяющим удавалось обнаружить, что какая-то вещь пропала, хранительница просто объясняла, что предмет либо «перемещен в другую коллекцию», либо «реставрируется», либо «на выставке».

Иногда, правда, по словам Завадского, интересовался о происхождении нежданных доходов сын Николай-младший, но и он удовлетворялся ответом о «гонорарах за частную экспертизу».

За получаемые деньги мать Завадского неоднократно проходила курсы лечения. Несколько раз ложилась в больницу и Лариса. В университете стали платить более приличную и регулярную зарплату, к тому же, в 2000-м году подсудимый защитил докторскую и стал доцентом. В общем, в 2005-м году супруги купили автомобиль «Мерседес» 1997-го года выпуска, на котором с тех пор Завадский регулярно довозил жену с работы домой.

Однако в августе 2005-го года началась тотальная сверка экспонатов, и Лариса стала паниковать. На нервной почве ее здоровье резко пошатнулось: особенно из-за того, что она обнаружила в коллекции пропажу вещей, которые якобы не воровала сама. И она умерла.

Раздвоение показаний

Выслушав речь подсудимого и оглашенные показания, данные им на предварительном следствии (в которых Завадский признавал себя виновным не в продаже краденного, как он попытался представить сегодня, а в соучастии в краже, а также описал предполагаемую схему вынесения предметов из Эрмитажа, о которой он, по сегодняшним показаниям, якобы не знал, и знать не хотел), суд попросил определиться с позицией. Или признавать все, что вменяется, как он это делал до сих пор, или отстаивать вновь высказанную версию о своей сверхпассивной роли в преступлении. И Завадский, как человек «мягкий и податливый», со всем согласился, и все признал. А свои метания объяснил тем, что «запутался».

Государственный обвинитель в прениях потребовал Завадскому наказания в виде шести лет реального лишения свободы, полностью удовлетворить иск Эрмитажа о взыскании с подсудимого 7 миллионов 388 тысяч рублей за 50 предметов, стараниями супругов утраченных музеем безвозвратно. Кроме того, обвинение потребовало от суда вынести частное постановление в адрес самого музея. По мнению прокуратуры, меры, принятые Эрмитажем (установка камер тотального наблюдения за помещениями, усиление охранного режима) недостаточны. Требуется капитальная реформа несовершенной системы контроля и учета музейных ценностей, и выведение сохранности коллекций из прямой зависимости от доброй воли хранителей.

Защита попросила суд не трактовать сегодняшние душевные метания подсудимого как попытку избежать наказания (тем более, что он вовремя одумался и не стал валить все на покойную), а наоборот, учесть его искреннее раскаяние, активную помощь следствию (его показания составили весь шестой том дела) и стремление искупить вину.

«Я умоляю суд дать мне возможность трудиться, чтобы как-то компенсировать долг перед Эрмитажем, - воззвал подсудимый к суду в последнем слове. - Пока у меня есть силы, и я могу приносить пользу обществу, я буду стремиться возместить нанесенный мной ущерб. Прошу о снисхождении».

Услышит ли его суд – станет известно 15 марта: именно на эту дату назначено оглашение приговора по делу. Мы же осуждать его не будем. По рассказанной доктором исторических наук истории одной семьи можно смело преподавать историю всей страны, изрядная часть населения которой, начав тащить все, что плохо лежит из-за нищеты, продолжает тащить и сейчас, и будет продолжать – пока каждый конкретный человек не получит по рукам. Этот «конкретный человек» свое получил. Его «стараниями» Эрмитаж лишился 77 предметов, зато приобрел 100 камер видеонаблюдения. Его жена десятки раз проносила мимо охранников предметы коллекций – зато теперь охранники «шмонают» каждого и всегда.

Павел Горошков,
Фонтанка.ру.

Ранее по теме:
Кража из Эрмитажа: один за всех
У кражи из Эрмитажа теперь нет организатора;
Заграницу проверят на причастность к «делу Эрмитажа»;
В Эрмитаже обнаружили пропажу еще пяти предметов;
Возвращенные в Эрмитаж предметы на подлинность не проверяются;
Эрмитажные ценности уже не подбрасывают. А приносят открыто;
Арестованы по "краже века";
Кража из Эрмитажа: дела семейные?
Кража из Эрмитажа: иногда они возвращаются;
Из-за кражи века в Эрмитаже головы не полетят?
Кража в Эрмитаже: не обошлось без «оборотней»?