Великий князь Романов венчается в Исаакиевском соборе. Что ждет Петербург (фото)

Петербург ждет главное светское событие последних лет. Наследник дома Романовых венчается в Исаакиевском соборе. О смыслах высочайшей свадьбы «Фонтанка» поговорила с самим Георгием Романовым.

Наследник дома Романовых Георгий Михайлович и его избранница Ребекка Беттарини, в православии Виктория Романовна, венчаются в Петербурге 1 октября в присутствии нескольких сотен гостей из-за границы и из России. В числе приглашенных около пятидесяти представителей королевских фамилий. В интервью «Фонтанке» наследник Императорского дома рассказал Александру Горшкову о предстоящем событии и о том, чем занят на родине, куда он вернулся три года назад.

— Во-первых, скажите, пожалуйста, как к Вам лучше обращаться? Насколько я понимаю, можно просто Георгий Михайлович, без Великого князя?

— Да, без проблем.

— Спасибо. Итак, у нас меньше чем через неделю предстоит событие, подобных которому в России не было больше 100 лет. И для Петербурга это тоже событие, потому что Ваше венчание сопровождается приездом большого количества именитых гостей со всего мира. Это, очевидно, главное светское событие не только года. Поэтому, конечно, вопросы у меня будут и насчёт Вашего венчания. Притом что, Георгий Михайлович, я впервые Вас увидел в 1992 году в Мариинском дворце, когда Вы приезжали вместе с родителями и Анатолий Александрович Собчак показывал вам великокняжеские покои.

— Да, наверное, первый визит был, когда мы приехали с дедушкой Владимиром Кирилловичем. Это было первое мое путешествие в Россию, и это были огромные эмоции. Мы ходили с дедушкой и в Петропавловскую крепость. Это стало событием для нас, потому что открылся путь на родину.

— Тогда, впервые побывав здесь, знали ли Вы, предполагали ли, что когда-нибудь будете жить в России постоянно?

— До определенного времени мы могли только мечтать, что вернемся в Россию, даже дедушка. Он первый раз в 1991 году был приглашен в Петербург, когда решался вопрос о возвращении городу его имени. Я помню, когда он вернулся и рассказывал нам, какие чувства испытывал. Он всю жизнь мечтал вернуться на родину, и это получилось. И он смог открыть нам путь возвращения в Россию. После этого мы стали всё чаще и чаще возвращаться, нам вернули паспорта. Во Франции мы имели статус беженцев и никогда не думали, что нам когда-то вернут паспорт. Нас начали приглашать в разные регионы, посмотреть страну. Мы с мамой, Великой княгиней, когда разговаривали, пришли к выводу, что где-то 60 % территории РФ объехали.

— А до того, до первого возвращения, говорили ли дома о том, что «вот было бы здорово оказаться в России», были ли такие разговоры?

— Конечно-конечно. Всегда мечтали, это была постоянная тема разговоров. Так меня воспитали с юности бабушка с дедушкой. Православный дух и история нашей страны, традиции, культура — это были постоянные домашние беседы. Дедушка всегда старался поддерживать контакт с некоторыми русскими людьми в России и во Франции, поддерживать проекты благотворительные.

— То есть дедушка в первую очередь рассказывал Вам о России, да?

— Да. Но он же запомнил Россию совсем немного, то есть, можно сказать, почти не запомнил, и тем не менее это было в сердце. Это было в сердце и это было в воспитании, потому что прадедушки ему всё рассказывали. Конечно, надо вспомнить, что есть прадедушки, которые пережили революцию, эти события были очень свежи для них, они рассказывали про дядю Ники — про императора Николая II, так что они передали сыну и детям живую историю.

— Венчание именно в Петербурге. Это же сознательный выбор, это, безусловно, знак. Почему всё-таки не Москва, а Петербург?

— Безусловно, знак, и есть много причин — почему Петербург. Это история России, история дома Романовых, времена Петра I, когда он со своим Большим посольством побывал в Европе и привез сюда мастеров, чтобы строить северную столицу. Так что это очень-очень близко к нашей семье. Опять же, как мы говорили, это первое место в России, куда мы вернулись. И когда мы общались с митрополитом Варсонофием, который меня знает с первого визита, мы вместе обсуждали предстоящее венчание, он сказал, что это надо делать в Санкт-Петербурге и именно в Исаакиевском соборе. Я считаю, что после стольких месяцев пандемии это возможность показать современный Петербург, современную Россию многим иностранным гостям. И я думаю, что Санкт-Петербург — это лучшее, что мы можем показать всем нашим гостям после этих трудных времен. Это как ваш велопарад, который я смотрел по телевизору, который был тоже блестящей работой. Я видел, как это здорово, что жизнь возвращается и можно делать уже такие социальные, культурные и спортивные проекты.

— Приглашаю Вас на следующий год. У нас есть ещё одно великолепное мероприятие. Это фестиваль «Фонтанка-SUP», который мы в этом году делали в шестой раз. Это самое красивое в мире событие такого рода и абсолютно петербургское.

— Я смотрел по Интернету съемки, очень классно, так что надеюсь, что в следующий раз с вами пойдем.

— Иностранные гости, около 50 особ из королевских семей. Они действительно приедут, несмотря на обстановку с пандемией, достаточно тревожную в мире?

— Конечно, ситуация с пандемией всё еще сложная в некоторых странах Европы, но всё равно, с соблюдением всех мер безопасности, очень большое количество наших кузенов и хороших друзей постараются быть здесь, чтобы поддержать нас на таком важном мероприятии.

— Некоторые из них ведь окажутся в Петербурге впервые?

— Да, они очень мечтают посмотреть город. Некоторые были в конце Советского Союза. Так что очень многое им интересно, хотят посмотреть, какие произошли изменения. И действительно очень многое изменилось.

— Это не стыдно показывать.

— Нет, вообще. Да даже я помню, когда мы приезжали в 1990-е годы, было тихо, мало ресторанов. И как всё изменилось! Я только что, пару недель назад, был в городе, уже занимаясь организационными вопросами, и вновь убедился, как здорово здесь жить. Просто чудо, и я очень рад, что могу показать это нашим гостям.

— А у Вас какие-нибудь любимые места в Петербурге появились?

— Мне всё очень нравится.

— Но есть что-то такое, куда бы Вы обязательно привели самого дорогого гостя и сказали «смотри»?

— Обязательно показать Эрмитаж, музеи, дворцы. Очень нравится Владимирский дворец (Дом учёных)… Казанский собор, гулять около Исаакиевского собора. Этого полно, ну и не забывайте Петропавловскую крепость и остров — это просто чудо.

— А в Новой Голландии были?

— Да, конечно, замечательный парк. Знаете, известный бельгийский кондитер Майкл Льюис-Андерсон готовит свадебный торт. Он уже приехал в Петербург, поскольку нужно колоссальную конструкцию соорудить. Он занимается приготовлением торта и одновременно по Питеру гуляет. Он просто заваливает нас фотографиями, как был в музее Фаберже, как ест пельмени. Он первый раз в России, и вот по этим фотоотчётам можно оценить, насколько просто разрывает от впечатлений человека, который ни разу не был в России. Такие мероприятия — социальные, культурные, вне политики… Но есть множество мифов о России. Бывает, что очень трудно их пробить. Конечно, у нас нет ещё такого опыта, как в Голливуде, чтобы создавать свои мифы, но надеюсь, когда-нибудь мы сможем и сами передать настоящую информацию о России. Такие мероприятия этому способствуют.

— Георгий Михайлович, вот особы из Европы, из королевских семей... как Вы думаете, после этого визита в своих странах они могут стать дополнительным мостиком для налаживания отношений с другими странами, с Европой? Потому что всё-таки сейчас это большая проблема.

— Я думаю, обязательно должны быть такие мосты, несмотря на политику, чтобы обойти все эти проблемы. Я думаю, что мы можем быть послами доброй воли, не как политики, но можем вместе работать в социально-культурно-историческом опыте.

— Императорский дом, на Ваш взгляд, какую роль может играть в этом процессе? Вы же хорошо знакомы с тем, как устроена Европа. Вы работали в Европарламенте, в Еврокомиссии. То есть прекрасно понимаете нюансы европейской бюрократии.

— Я думаю, что Императорский дом должен работать над благотворительными проектами. Мы работаем с русскими фондами, например с Продовольственным фондом «Русь». Наш Императорский фонд зарегистрирован в России и в Европе, и мы можем способствовать диалогу с европейскими медицинскими центрами и экспертами. У нас есть долгая история вместе, и я считаю, что надо эту историю вместе продолжить, чтобы могли общаться, идти вперед и обойти сложности.

— Где эти возможные точки роста?

— Королевские дома в Европе в подавляющем большинстве стран являются историческими институциями, а не правящими семьями. Сейчас как раз очень хороший шанс для королевских домов, для Императорского дома, чтобы за счёт сотрудничества в культурной составляющей активизировать эти связи…

— Как живёт Великий князь в Москве? Где Вы живёте?

— Я приехал сюда три года назад постоянно жить. Мы вначале жили в Подмосковье, где было очень красиво — природа, свежий воздух. Но, как и обычному человеку, который должен в офис ехать каждое утро, это чуть-чуть трудно. Каждый день вот так полтора часа туда и обратно, и я посчитал, что будет гораздо лучше жить в центре. Сейчас квартира в самом центре, недалеко от Кремля. Мы за месяц до пандемии переехали, у нас есть маленькая собачка, так что нас ещё выпускали на улицу чуть-чуть, дышать свежим воздухом во время локдауна. Мы можем просто погулять по Москве, пойти в магазин, покушать пирожки, сходить в грузинский ресторан. Так что нормальная жизнь, и нам очень нравится здесь быть.

— Вы арендуете квартиру?

— Да, арендую.

— Великий князь арендует квартиру. И каждый день ездите в офис?

— Да. Рядом получается, недалеко квартира и офис, да.

— Подождите, Вы занимаетесь в России исключительно благотворительными проектами. То есть благотворительная работа у Вас каждый день, повседневная?

— Конечно, надо заниматься нашими вопросами, инициативами. Но я все время так работал. Когда-то работал в Евросоюзе, затем в «Норильском никеле» (был в совете директоров и президентом департамента еврокоммуникации с Евросоюзом). Много времени поддерживал там инициативы русских компаний и открыл собственный лоббистский кабинет в Брюсселе. Мы поддерживали разные компании, разные социальные группы, которые имели вопросы, как работать с европейскими структурами. К сожалению, когда ввели санкции, работать стало труднее. И это был один из ключевых моментов, когда мы решили переехать в Россию. Потому что я здесь могу так же работать — как советник по вопросам, связанным с Евросоюзом, — консультировать, как работать, как можно обойти проблемы, но уже из Москвы.

— Вы говорили про кабинет — это агентство «Романов и партнеры»?

— Да.

— Но это агентство по-прежнему существует?

— Да, существует, но сейчас из-за пандемии и санкций работа сократилась очень сильно. Я больше работаю как советник с некоторыми компаниями, которые интересуются, как работать с Евросоюзом. Конечно, пока мы не можем там работать в полной мере.

— Всё-таки эти санкции как повлияли на Ваши личные контакты, на деловые контакты, именно на Ваши?

— Нам было всё труднее там работать. На государственном уровне могут там общаться, но маленьким компаниям стало, к сожалению, очень трудно идти туда. Но всё равно стараемся помочь и поддерживаем, где можем.

— Удаётся ли донести позицию ваших клиентов до той стороны, насколько это имеет эффект?

— До санкций, я должен сказать, у нас был открытый и очень хороший диалог. Коллеги из Евросоюза, Европарламента, Еврокомиссии всегда очень были очень заинтересованы русскими социальными группами, компаниями, чтобы понимать чуть-чуть ситуацию в России. Санкции — это больше глобальный вопрос, но когда общаешься с отдельными людьми, то видишь, что есть интерес, они хотят найти способ наладить диалог, чтобы вернуть контакты с нами.

Другими словами, до 2014 года российские компании хотели работать в Европе, но не знали как, и им нужна была консультация в этом плане, а теперь вопрос в другом: не просто помогите нам зайти, а занесите нас туда, потому что эти двери закрыты, и всё.

— Скажите, вот три года Вы постоянно в России, до этого здесь уже бывали многократно. Но одно дело бывать, а другое дело — жить постоянно. Есть ли что-то здесь, что для Вас некомфортно?

— Некомфортно… Нет, таких случаев ещё не было. Самое некомфортное — это стоять в пробке на два часа, а в остальном, должен сказать, я чувствую себя очень безопасно здесь в Москве.

— У Вас есть охрана?

— Нет. Когда мы дома начали разговаривать о том, чтобы жить в России, Виктория Романовна приехала сама на три месяца раньше, чтобы начать изучать русский язык. Она одна жила здесь в маленькой квартире недалеко от Арбата. Одна, с маленькой собачкой. Сказала: «Я хочу посмотреть нормальную жизнь в Москве». Нашла маленькую квартиру, нашла маленькую школу, где брала уроки, каждый день занималась русским языком и смотрела некоторые проекты нашего фонда. Она так же, как и я, чувствует себя здесь в безопасности. Есть мифы, что здесь опасно… Иногда меня спрашивают: а бывали ситуации, когда сталкивались с людьми, которые плохо относятся? Могу сказать, что таких случаев никогда не было. Мы всегда со всеми разговариваем, всегда имеем открытый диалог.

— Хорошо. Вот абсолютно гипотетическая ситуация. В начале — середине девяностых достаточно много было разговоров здесь, в экспертной среде, насчёт возможности восстановления монархии и какую роль она бы могла сыграть в России. Если представить себе теоретически такую ситуацию… А какую роль институт монархии мог бы сыграть в России?

— Прежде всего нужно помнить, что каким будет наше государство — могут решать только сами россияне.

— Разумеется.

— На сегодняшний день главный вопрос — обеспечение преемственности культуры и истории, благотворительные дела, которые уже когда-то были. Надо вспомнить Дом Романовых, который имел большой опыт в благотворительных делах. Мы возвращаемся в такие традиции, и это пункты, где мы можем помочь России, нашей родине, где мы можем стараться быть полезными. А всё остальное — это решение россиян.

— Насчёт благотворительной деятельности. Это фонд «Русь», это и детский хоспис, это учреждённый Вами фонд исследования онкологических заболеваний. Какой объём работы по этим направлениям, какие конкретные результаты?

— Конкретные результаты? Во время пандемии фонд продовольствия «Русь», где я возглавляю управляющий совет, открыл четыре новых отделения по регионам России — во Пскове, Челябинске, Костроме и Липецке. Это первый продовольственный фонд.

— Как он устроен, как он работает?

— Мы получаем продовольствие от разных спонсоров и компаний, которых мы постоянно ищем. Есть крупные компании, как Danon и Pepsi Cola и Unilever, которые дают нам большое количество продовольствия, и наши волонтеры распространяют всё это по регионам, в которых мы уже работаем. Кстати, мы должны будем открыть официально склад в Санкт-Петербурге, из-за пандемии пока ещё не смогли, но мы уже там работаем. Мы помогли многим семьям, старикам, людям, которые боялись очень выйти из дома, которые вообще были в очень сложной ситуации. Тесно сотрудничаем с государственными социальными службами в плане синхронизации списков нуждающихся.

— А что касается онкологии и Императорского фонда?

— У нас есть разные проекты. И с биомедицинским центром в Люксембурге, с больницами в Париже, итальянским госпиталем, который поддерживается Ватиканом и имеет огромное количество экспертов, с которыми мы общаемся, обмениваемся информацией, делаем обучение онлайн, чтобы эксперты из Италии могли бы учить нашу молодежь, студентов и врачей. Год назад мы организовали конкурс в Санкт-Петербурге для молодежи и студентов, отправили их в одну из американских клиник, чтобы там изучить новые технологии и привезти сюда. Мы помогаем детским хосписам и делаем культурно-социальные проекты. Помогаем детскому хоспису отца Александра Ткаченко. Мы часто с ним видимся, он имеет огромный опыт. А для нас это большая честь, что мы помогаем и поддерживаем эти инициативы. Недавно открыли детский хоспис в Москве. Это важная работа, которая, надеюсь, распространится в разных регионах России.

— Ваш статус насколько сильно помогает в той деятельности, которую Вы ведёте в России?

— Интересный вопрос. Ну конечно помогает, потому часто люди встречаются с нами. Вдруг для многих становится новой информация, что, оказывается, род Романовых не растворился, есть живые представители. И, в принципе, это является, говоря современным языком, таким триггером, который в любой сфере заинтересует людей, чтобы познакомиться, а дальше это уже для нас стартовая ступенька, чтобы с людьми познакомиться и начинать сотрудничать. И найти проекты вместе.

— А есть ли какие-то бюрократические препятствия или другие, с которыми приходится сталкиваться в повседневной деятельности?

— Как у всех, я думаю. Статус Великого князя в решении бюрократии не сильно помогает. То есть мы тут — рядовые граждане.

— В благотворительной деятельности с какими общественными силами, общественными организациями Вы взаимодействуете и сотрудничаете в России?

— Федеральная программа «Мы вместе», которая стартовала как раз во время пандемии. Она, в принципе, многие социальные инициативы объединила и позволила обмениваться опытом. Как раз волонтерская помощь, которая оказывалась фондом «Русь» в значительной степени, была увеличена за счёт вот этой вот информационной общей системы проекта «Мы вместе».

Фактически была создана такая единая информационная база. Я думаю, что никто не потерял от этого.

— С Викторией Романовной Вы познакомились достаточно давно, даже очень давно, насколько я понимаю?

— Да, очень давно. Мы долгое время были друзьями, я очень часто виделся с её родителями. Отец Виктории Романовны был послом Италии в Брюсселе, а мы оба работали в Евросоюзе. Так что у нас уже были очень хорошие, домашние, семейные отношения. Ее родители, так же как моя мать, всегда поддерживали нас. Мария Владимировна давно знает Викторию Романовну, они очень хорошо относятся друг к другу, мама её тоже очень часто с нами советуется, они каждый день на телефоне по часу. И сейчас, когда мы готовимся к свадьбе, постоянно на телефоне с мамой.

— Почему такая долгая дорога всё-таки от знакомства до свадьбы и венчания?

— Вы знаете, я думаю, что это всё очень натурально прошло: познакомились, подружились, работали вместе... и когда случился такой момент, то стали вместе. Разговоры о женитьбе пришлись на время начала пандемии. И в конце концов сейчас мы можем жениться.

— Как это будет устроено в Петербурге, к чему готовиться петербуржцам?

— К чему готовиться? Ну я думаю, что это будет очень традиционная свадьба. Это будет в храме, в Исаакиевском соборе. И после будет торжественный гала-ужин. Без каких-либо помпезных вещей. Просто красиво и элегантный торжественный ужин.

— А какая программа приготовлена гостям, я имею в виду — вашим гостям, помимо самой церемонии и гала-ужина. Что-то для них в Петербурге ещё готовится?

— Обязательно, мы сделаем культурную программу для гостей. Первого и второго октября у них плотная программа, так что в неё мы посещения чего-то вряд ли сможем впихнуть. Но тех гостей, которые приедут заранее, и гостей, которые захотят остаться на пару дней в Петербурге, мы будем сопровождать и покажем всё что сможем. Даже есть небольшое количество гостей, которые ещё на более длительный срок прибывают в Россию, планируют эту поездку использовать для посещения Москвы, может быть, Золотого кольца даже…

— Вы говорили о Петропавловской крепости. Мне кажется, что несколько затянулась история с захоронением останков Марии и Алексея. Не пора ли поставить здесь точку?

— Вопрос захоронения останков сопровождается очень большой дискуссией. Я считаю, что наше правительство и церковь должны закончить дискуссию и решить этот вопрос. И чтобы этот вопрос был решен по-настоящему легитимно, чтобы все были с этим согласны.

Императорский дом выступает за то, чтобы государство, церковь и общество здесь сошлись в какой-то общей точке, в понимании, что делать в этой ситуации. Придерживаться какой-то одной из сторон — это никогда не было в правилах Императорского дома.

— Вы весьма активно ведете свой аккаунт в Instagram. Многие ли монаршие особы ведут свои инстаграмы?

— Это важно для поддержки связей. Виктория Романовна очень серьезно относится к социальным сетям, и мы стараемся заниматься этим сами.

— Это важно, потому что у нас есть губернаторы, у которых есть инстаграм, а есть губернаторы, которые, я думаю, до сих пор не знают, что это такое.

— Иногда такие есть ещё инстаграмеры, которые совсем даже не знают, что у них есть инстаграмы.

— Точно!

— У нас всё-таки в государственной сфере приказом решается, что теперь все обязаны, скажем так, иметь инстаграм, даже так. А в нашем случае это наша инициатива.

— Каковы ваши ближайшие намерения и в России, и за рубежом? Чего ожидать?

— Продолжится наша работа, все наши проекты. Надеюсь, что наша свадьба покажет иностранным друзьям красоту страны, и благодаря этому мы сможем найти новые точки для диалога и поддерживать контакт Европы с Россией. Рассматривайте это как социально-культурное мероприятие, которое, надеюсь, может быть примером.

Кроме того, как только пройдут свадебные мероприятия, мы возвращаемся к открытию отделений фонда в регионах. У нас там, уже можно сказать, в очереди стоят регионы, куда мы поедем и будем расширяться. И ещё хочу добавить, что Виктория Романовна в фонде «Русь» сейчас занимается международными проектами. Поскольку фонд «Русь» является членом Международной ассоциации банков продовольствия — она очень хорошо взаимодействует.

— Из светской хроники вопрос. Кто вам помогает в организации этого мероприятия? Это же огромный объём работы, то есть и организационной, и технической, и приготовление еды на гала-ужин. Кто организует это всё?

— Вот мы сами всё осматриваем, ну конечно, есть много людей, которые помогают, — друзья, все члены канцелярии нас тоже поддерживают в организации этого мероприятия. Власти оказывают поддержку, решили все вопросы безопасности. Так что я очень благодарен всем. Визовая поддержка по линии Министерства иностранных дел тоже… Министерство культуры помогает с локациями, где мы будем проводить мероприятия.

Беседовал Александр Горшков, «Фонтанка.ру»