Черные всегда будут боготворить Фиделя

Он вынул чернокожих из нищеты и дал им свободу. Он оставил богатым особняки. Но его рай налетел на слово «маньяна», а карточная система довела Кубу до унижения. Это взгляд петербурженки, прожившей на Острове свободы 20 лет.

«Фонтанка» решила взглянуть на роль ушедшего Фиделя Кастро глазами советского инженера, проработавшего на Кубе двадцать лет. 78-летняя Лидия Вышенкова знает Гавану так же хорошо, как Васильевский остров, где родилась. Она вспомнила несколько коротких историй. На наш взгляд, они дают понимание, отчего Остров свободы опять возвращается в лоно США.

– О Кубе судят по пляжам, по портретам Че, по речам Фиделя. Это как о нас судить по слову Сибирь и по Ленину. Они другие. Чтобы вы поняли, расскажу вот что. Однажды, когда я в 70-е годы в Гаване смотрела наш привозной советский фильм о Великой Отечественной, мне захотелось выйти. Вам тоже сейчас будет неприятно. Показывают, как умирают наши солдаты, а они смеются. Ведь солдаты в грязь упали. Но это не оттого же, что они циничные или еще что. Откуда у них понимание? Никакой войны у них не было никогда. Для них самым страшным сражением был бой при высадке десанта в заливе Свиней в 1961 году. Там даже один танк сгорел. Этот пример просто показывает, насколько россиянин не понимает, кто такой кубинец.

- Что дал кубинцам Фидель?

– Он вытащил чернокожих из нищеты, из лачуг в прямом смысле этого слова, и дал им свободу. А их нищета отличается от обыкновенной только тем, что меньше надо на себя надевать. Запомните это. Все остальные, назовем их испанцы, пострадали. Давайте вспомним, что это 60-е годы, и даже в Америке черный не мог сесть на скамейку с белым. А на Кубе еще пуще было. Негритянка – это или проститутка, если красивая, или поломойка. А негр – чистильщик сапог. После Фиделя они стали равными или даже больше. Это как у нас к власти пришли в 17-м году рабочие и крестьяне. Хотя Фидель, как вы знаете, из очень богатой семьи. Но и Ленин у нас, кстати, не пролетарий. Когда я сегодня услышала по телевизору, что захоронят его прах в Сантьяго-де-Куба, мне-то это понятно. Именно там были огромные плантации его семьи до революции. Так что черные его боготворили и будут боготворить. А белые что? Их мало тогда осталось. Они примолкли, но я помню их жест, когда они хотят показать разницу между собой и ими. Они так изысканно, но чуть брезгливо, проводят пальцем себе по запястью. Наверное, это нельзя изжить.

- Чем еще отличалась его революция от нашей, Октябрьской?

– Тогда вот вам поучительная история. Сахарные плантации, заводы он отобрал. Но не особняки. Я одно время жила в самом богатом районе Гаваны, Мирамар. Это примерно половина Васильевского по площади, и планировка улиц там как у нас, как в Нью-Йорке. Там никогда не было ни одного квадратного метра, где бы жил негр. И после революции он все богатым оставил. Разумеется, тем, кто остался. Ведь большинство сбежало, и сегодня в Майями более миллиона кубинцев.

Меня распределили от министерства цветной металлургии в особняк дамы по имени Мерси. Ее муж сбежал с любовницей в Америку, а она осталась. На счету у нее было чуть ли не под миллион долларов. Деньги не национализировали, но ежемесячно можно было снимать, по-моему, 200 песо. Это как 200 рублей тогда у нас в СССР. Вы помните, что это очень много было? Но Мерси еще сдавала комнаты своего дворца. За мою платило министерство, рядом жила депутат Национального собрания Кубы, а это как у нас Верховный совет. Еще нам оставался холл метров под сто и не считался за используемую площадь. А вот внизу было два гаража. Один переделали под каморку с душем, и там жил майор безопасности. Там майор выше нашего майора. Так что представьте, как году так в 20-м ванну у профессора Преображенского арендует высокопоставленный чекист. Этот майор был темнокожим, вместе с женой жил, которая работала в ЦК партии. Так вот, у них с Мерси были отличные отношения. Я же это сама отлично видела. Потому что на Кубе сохранилось неприкосновенное отношение к собственности. Это для них нормально. Особняк-то ее. А сама она жила над этим гаражом. Вход по лестнице черного мрамора с коваными перилами, четыре спальни и еще разные статуи. Я-то туда ходила как на экскурсию, все цвета кафеля до сих пор помню. А представляете, как дети майора на это должны были смотреть? А они победивший класс, между прочим.

- А в чем тогда наша и их революция совпадали?

– Фидель дал бесплатное образование, детей, как в Америке, на автобусах в школу возили. Бесплатную медицину. Между прочим, в СССР училось много кубинцев, но никто не учился на медика. Медицина там превосходила нашу. Все советские специалисты на Кубе делали себе зубы. Фидель еще хотел бесплатный транспорт, ЖКХ. Но мечты о рае кончились. Ведь настала эпоха эмбарго. А это не нам санкции. На Кубу было запрещено везти все. Мы помогали да Китай. Наши танкеры стояли на рейде, как трамваи в депо. Но все равно настигла Кубу карточная система. Для примера, в месяц кубинцев отоваривали на три пачки сигарет и сто граммов кофе. А они не могут жить без сигарет и кофе. Это как дать человеку сто граммов воды на месяц. Нам же, советским специалистам, давали пять пачек сигарет на неделю. То же самое с мясом и так далее. А только советских специалистов было под семь тысяч. Помните, как на Невском проспекте мы в советские годы смотрели на иностранца. Он пах по-другому, а там вообще начался голод. Кубинки к нашим мужикам на ночь приходили за кусок мыла, за ножку от курицы. Это жуть, что было. Мы наших тогда стыдили, мол, сволочи, вы бы теткам завернули что побольше, они же детям несут.

Но опять же, вы не понимаете кубинцев. Они по-другому относятся к проституции, что ли. Фидель бордели закрыл, а они были при американцах на каждом шагу, но оставил «касса де визито». Это такие дома свиданий, на час, на два. Вы знаете, ему в голову не могло прийти то, как выкручивались из-за квартирного вопроса в Союзе, когда одна подруга уходила в кино с ребенком, чтобы другая быстро там переспала с мужиком.

- Кубинцы идейные?

– Молодежь – очень была идейная. Я дружила с детской писательницей Лидией Гонсалес. Она постоянно, даже при мне, конфликтовала со своим сыном. Говорит, вот вы вместо того, чтобы работать, нашили себе повязки на головы с лозунгом «Победа до конца», собрались на набережной Маликонэ и орете. "Мы плевали в сторону Америки!" – отвечает он.

- Их служба безопасности как к таким писательницам относилась?

– Очень относилась. Там на каждом шагу были Комитеты по защите революции. Местный надзор такой. Там же тепло, не все в особняках живут, а перегородки тонкие. Многие слушали «Голос Америки» для Кубы, а их подслушивали, но по утрам воронки не ездили. Да и недовольных становилось все больше. Равенство им дали, братства особенно никто не просил, а кушать хочется. Кроме эмбарго, они еще и вкалывать не очень любят. Вот в России есть «авось», а там «маньяна». Это по-испански – «завтра». Там, что ни спросишь, – все маньяна. Есть такая картинка: огромная стоянка, а на ней сотни наших новых «жигулей», и все уже покрыты кружевами от ржавчины. Воздух-то соленый очень от моря. Просто бесхозяйственность. А вот партийные чины на «Альфа Ромео» ездили. Я тогда первый раз такие машины увидела. У великого их героя Че была поговорка: «Или мне, как всем, или всем, как мне». На каждом шагу его лозунг, а мимо на «Альфа Ромео».

- Что самое странное сделал Фидель?

– Он запретил частный сектор, даже колхозные рынки. И кубинец, у которого росли бананы, не мог их продать. Уголовка. Я видела очередь за бананами метров под четыреста. Черный рынок был громадного размера.

- Что самое удивительное на Кубе?

– Все кубинцы чистоплотны до изнеможения. Образцовый немецкий офицер – неряха по сравнению с ними. И дети… К детям отношение сверхдущевное. У нас же как? Учителя любят отличников, а взрослые тех, кто тихо сидит рядом. Там же … это не объяснить. Если на улице видят ребенка, то умиляются совсем не дежурной улыбкой, как родному. Я думаю, здесь есть что-то генетическое. Трудно объяснить.

- А Фидель? Сам-то Фидель какой?

– А что Фидель? Мне говорили, что никто не знает, где он ночует. Фидель … Это же и есть революция, – и наша собеседница романтично улыбается.

Так Евгений Вышенков поговорил со своей матерью, в прошлом инженером ленинградского института «Гипроникель».

"Фонтанка.ру"