Дождались?! Еще раз о «загнивании» Запада

Экономист Андрей Заостровцев и историк Даниил Коцюбинский подняли очень важную тему системного кризиса современного Запада и отношения к нему российских западников, к обсуждению которой я решил присоединиться.

Вот уже более 180 лет — с 1840-х годов — для русского интеллигента нет слаще темы, чем обсуждать и осуждать «гнилой Запад». Увы, до последнего времени такие дискурсы не отличались плодотворностью. Иногда, правда, они помогали лучше понять особенности своей Отчизны, но по большей части — лишь умножали мессианские настроения, а вместе с тем и комплекс неполноценности, который, как правило, и лежал в основе таких «изысканий».

И вот свершилось! Запад, наконец, загнил, и загнил несомненно! Навязчивое пестование ЛГБТ*, угар политкорректности, «культура отмены», фактическая отмена свободы слова и непредвзятой, действительно профессиональной (и без того редкой) журналистики, «коррекция» результатов выборов путем снятия неугодных кандидатов (Франция, Румыния) или дискриминации партий (ФРГ), самоубийственная политика поощрения орд мигрантов и даже их защита от своего собственного населения (как в Британии).

Подобными «миазмами» современный Запад шокировал бóльшую часть человечества, до этого с завистью взиравшую на него снизу вверх. Теперь же образ Запада и того будущего, которое он предлагает, отвращает не только традиционалистов и радикалов всех мастей, поборников возврата в прошлое, грезящих о собственном или национальном величии, он смущает всю думающую часть населения и миллиарды людей, просто сохранивших здравый смысл.

В том, что всё это не долгожданный «самонаведённый» мираж, а настоящий системный кризис Запада, убеждает резкое снижение экономической динамики (особенно Европы); частичная, но утрата его практического монополизма в сфере научно-технического прогресса (в т. ч. военных технологий); постепенное изменение баланса сил в мире; а также колоссальный (123% ВВП) и всё увеличивающийся государственный долг США. Этот неподъемный долг в сочетании с рекордным тройным дефицитом (бюджета, внешней торговли и платежного баланса) фактически обозначает предел прежней экономической и всей социальной модели флагмана западного мира. Объективно он служит и основой политики Дональда Трампа. При всей экстравагантности и непредсказуемости (свойственных скорее молодости и неискушенности, чем 78-летнему «повторному» президенту), он пытается нащупать ответы на грозные вызовы США, которые предыдущие администрации, во всяком случае после Билла Клинтона, старались не замечать или откладывали в долгий ящик.

В чем же истоки нынешнего кризиса западного общества? Их много. Дело не только в обозначившемся (еще с пандемии) кризисе глобализации и других событиях последних лет. Возможно, данный кризис маркирует собой происходящую на наших глазах смену исторических эпох. В связи с этим в дополнение к справедливым соображениям, высказанным А. Заостровцевым и Д. Коцюбинским, выскажу пару тезисов.

В основе современного западного общества, помимо античных, а также христианских корней (которые пытаются выполоть современные глобалисты) и средневековых вольностей, лежит капитализм. При всей идеологизации этот термин в целом адекватно обозначил особенности нового общества, движущими силами которого стали рыночные отношения, индивидуальные и корпоративные свободы, личный интерес и конкуренция.

За последнюю треть столетия, прошедшую после победного для Запада завершения холодной войны, ощутившие «конец истории» левые либералы попытались в своих обществах фактически убрать коллективные идентичности. Однако, доведенные до логического предела, эти настойчивые попытки — строго в соответствии с гегелевской диалектикой — привели на деле к прямо противоположному: к нивелированию индивидуальности, автономии личности, к тирании общественного мнения, умело направляемого правительственными организациями, учебными заведениями, СМИ и электронными социальными сетями. Азартная «социальная инженерия» стала ограничивать частную инициативу, честную состязательность, размывать протестантскую этику. Под осанну «свободе» (драйверу роста, риска, ответственности и непрерывных изменений) фактически за счет нее акцентируется «равенство», которое поддерживает стабильность общества, но на длительных исторических отрезках приводит к стагнации.

Таким образом, на деле левые либералы-глобалисты пытаются в той или иной мере отказаться от тех ключевых ценностей, которые по меньшей мере с XV века (а с христианством — на тысячелетие раньше) обеспечили невиданный динамизм и прогресс Запада, его преимущество перед остальным миром и лежали в основе капиталистического, в т. ч. модерного общества.

Особо следует сказать о конкуренции. Традиционно она служила своеобразным «естественным отбором» как для индивидов, так и социальных групп, а также для стран и целых цивилизаций. Высшим проявлением межгосударственной конкуренции традиционно являлась война. С помощью войн и денег Запад в XV–XIX веках покорил почти весь остальной мир.

Непрерывный динамизм западной цивилизации поддерживался периодической сменой страны, представлявшей наиболее эффективную модель развития, и «заимствованием» ее опыта другими державами. Италию — экономического лидера средневековой Европы в XVII веке — сменила Голландия, а уже к концу того столетия — Британия, где капитализм развивался не только в городах, но и в деревне, а в середине XVIII века впервые началась промышленная революция. В конце XIX века Британию сменили США, предложившие более свободную, гибкую и сориентированную на непрерывные инновации, технический прогресс модель массового производства (а впоследствии — массового потребления, постиндустриального, информационного общества и т. д.). Эта модель базировалась на небывалой и постоянной иммиграции населения со всего мира, высочайшей социальной мобильности («американская мечта»), а последние восемь десятилетий — еще на долларе как мировой резервной валюте и на обеспечивающей его военной мощи, проецируемой на огромную часть земного шара.

В настоящее время эти устои американской модели эрозируют или — как с массовой иммиграцией — явно требуют пересмотра. В XXI столетии доля США в мировом ВВП упала в 1,4 раза, общество поляризовано, расколото политически, а в какой-то мере — цивилизационно, американская мечта все труднее поддается воплощению. Бремя военного доминирования в мире начало превышать получаемые за счет этого экономические дивиденды, что заставляет Трампа задумываться о сокращении американского присутствия в ряде регионов, включая Европу. Открытый вызов мощи США бросает Китай и даже такие страны, как Йемен.

Однако новой, более продвинутой модели развития в мире так и не появилось! Китай, несмотря на завораживающую, беспрецедентную экономическую динамику последних 46 лет, вряд ли может считаться таковой моделью для развитых стран. Причинами тому — 37-е (или даже 62-е) место КНР по ВВП на душу населения, многочисленные ограничения личных свобод, бизнеса, валютных операций, а также накапливающиеся структурные диспропорции и замедляющийся экономический и демографический рост.

И каковы же в связи с этим перспективы многострадального Отечества? Конечно, будущее многовариантно и способно измениться в любой момент, даже тогда, когда пишутся эти строки. Однако то, что поддается прогнозу, большого оптимизма не вызывает. Важными факторами развития американской экономики, как известно, стали две мировые войны. Кроме того, значимый импульс обновлению, социальной эволюции США и всего Запада придало противостояние нашей — тогда советской державе после 1917 года и особенно в период холодной войны. Нечто подобное не исключено и сейчас.

Отсутствие в мире новой, более эффективной модели общественного развития, накопленная экономическая, научно-технологическая и военная мощь, сохраняющаяся в основном политическая стабильность и глобальная военная напряженность могут вновь помочь Западу мобилизоваться и «перезагрузиться», т. е. выйти из кризиса, решив — за счет системного противоборства с Россией и Китаем — часть внутренних проблем. Мы же, наконец, должны извлечь уроки из прошлого, чтобы не дать Западу шанса на такую деструктивную «мобилизацию против России» и чтобы самим в итоге не повторить втягивания в военно-политическую конфронтацию с Западом и последующих долгих блужданий сквозь тернии особого пути развития. Кажется, сохраняющийся пока благожелательный настрой Трампа к нашей стране предоставляет для этого некоторый шанс.

Сергей Леонов,

доктор исторических наук, профессор Московского

педагогического государственного университета

* ЛГБТ (деятельность запрещена на территории РФ)