Как судья, оправдавший Мадонну в деле про ЛГБТ*, стал режиссером

На вступительных экзаменах в РГИСИ (Театральный институт) у известного петербургского судьи Виталия Барковского спросили: «Зачем вы сюда поступаете, уже состоявшийся человек?» Он ответил: «Хочу за одну жизнь прожить две». На тот момент прокурорско-судейская казалась прожитой и дверь за ней уже закрывалась. А в творческую — только начинала приоткрываться.

Судья. Как журналисты сделали Барковского звездой

Всемирно известным, без преувеличения, Виталий Барковский стал, когда в Московском районном суде Петербурга слушалось дело Мадонны. 9 августа 2012 года она выступила с концертом в СКК «Петербургский», а после него активисты «Профсоюза граждан России» подали иск на 333 миллиона рублей к певице и организаторам шоу за пропаганду гомосексуализма и причиненные им «нравственные страдания». Но суд в лице Барковского отклонил иск. Его прямую речь с заседаний растащили на цитаты журналисты — их в зале суда набилось больше, чем участников процесса. Фразы об «иных истцах, которые увидят фаллический символ и в колбасе» и «особо страдающих православных активистах» стали крылатыми.

Барковский говорит, что и при сегодняшнем законодательстве судьба иска была бы такой же: «Мне кажется, это была истерия из серии «заставь дурака богу молиться». Решение, вынесенное по «делу Мадонны», с юридической точки зрения считаю безупречным. Я ясно и по возможности образно его обосновал, текст решения можно найти на сайте суда. СМИ, цитировавшие мои высказывания в ходе заседания, конечно, повыдергивали их из контекста».

В 2014 году закончился 6-летний срок пребывания Виталия Барковского в должности заместителя председателя Московского суда, и его не утвердили на следующие 6 лет. Народная молва связала это с «делом Мадонны». «Законы драматургии требуют связать это событие и последующее увольнение со «звездным» делом, с чрезмерной откровенностью с журналистами, мол, жертва режима, диссидент. Это не так. Тогдашнее руководство горсуда положительно оценило работу. Возможно, сыграли роль многочисленные отзывы из серии: «Я снова поверил в правосудие», «Адекватные судьи еще встречаются» — и так далее», — говорит Барковский.

Причины неутверждения на второй срок в качестве заместителя председателя суда были другими. Обсуждать их он не хочет, уверен, что причастных мучает совесть: «По сути, люди-то они неплохие». Говорит: «Для продвижения по карьерной лестнице нужны важные качества: стратегическое мышление, гибкость, умение работать в команде (лайфхак для начинающих карьеристов). В жизни это часто означает подлость, трусость, конформизм. Еще, как любили выражаться некоторые высокопоставленные люди, важно умение «сидеть как мышь под веником», то есть надо пересидеть опасность и не высовываться. Мудрый совет, но следование ему, мне кажется, не поднимет бойцов из окопов».

В 2017 году, в 42 года, пришло право выхода на судейскую пенсию. Виталий Барковский сегодня — судья в почётной отставке. У отдавших профессии 20 лет этот статус сохраняется на всю жизнь, пока соответствуешь требованиям, перечисленным в законе о статусе судей и Кодексе судейской этики. Самая большая проблема в судейской отставке — можно заниматься только педагогической, научной или творческой деятельностью или работать на ограниченном перечне должностей. Фактически это значит, что работать судье в отставке негде. Компенсация — приличное в сравнении с обычными пенсиями ежемесячное содержание, у него это 100 тысяч рублей.

Сказать, что расставание с Фемидой было легким, нельзя. Слишком сложен переход из жизни, в которой твой телефон разрывается от бесконечных звонков, в тишину: телефон молчит, ты выпадаешь из социума и живёшь, как в вакууме.

Студент. Как поступал в театральный, бросал и снова поступал

В РГИСИ — бывший Ленинградский театральный институт на Моховой — Виталий Барковский поступил, еще будучи судьей, в 2015 году, сильно удивив приемную комиссию. Облеченный высокой властью человек пришел на факультет актёрского мастерства и режиссуры. Зачем?

«20 лет в системе думал о том, что как только выдастся минутка, я как сяду за стол, как что-нибудь напишу! У меня столько историй, столько наблюдений. Знаю, многие коллеги мечтают о том же. А потом оказалось — оп! — ни вожделенной минутки, ни желания недостаточно, — сетует Виталий. — Сесть за стол получается, а дальше — белый лист. Оказалось, одно дело история в голове, другое — на бумаге. Чтобы что-то написать, нужно учиться, нужно иметь фундамент, знать произведения разных жанров, понимать, что и как уже сделано. Нужно «набить руку», а значит, писать «в стол». Нужно очень много времени».

На Моховой учился вместе с двадцатилетними детьми. Вместе с ними волновался у входа в аудиторию на экзаменах. В дежурство, как все, мыл пол — с судебных заседаний прибегал махать шваброй в 75-й аудитории на Моховой, 34. «Это как воспользоваться машиной времени — снова оказаться студентом и почувствовать себя двадцатилетним. Вот ты крутой чиновник, которому «смотрят в рот», а вот ты снова студент, как все, даже менее талантливый, менее сообразительный, чем остальные. И вот тебе двадцатилетняя «соплюха» делает замечание… Сжимаю зубы, слушаю, вникаю. Нет, не «соплюха» — партнер по сцене, единомышленник, соучастник… У сокурсников есть преимущество — их возраст и задор. И у меня есть преимущество ...мой возраст и задор», — вспоминает Барковский. И дает совет сорокалетним родителям двадцатилетних отпрысков: если между вами непонимание, поступите на первый курс вуза, начните все сначала, и вы увидите, что они такие же, как мы, и даже лучше нас.

Зачем поступил он? Через три года, уже будучи «пенсионером», 45-летний студент и сам задаст себе вопрос, прозвучавший от членов экзаменационной комиссии. Бросит учебу, потом спустя пару лет снова восстановится. Почему бросил? Понял, что не может снимать кино. Почему восстановился? Понял, что не может не снимать.

Пока вся фильмография Виталия это два фильма под условным называнием «И это все о нем», о Барковском.

Судья. Встреча с осужденным преступником как работа над ошибками

Первый фильм, «Работа над ошибками» (в свободном доступе на странице Виталия в «ВК» или по ссылке), получил в 2022 году Гран-при на петербургском кинофестивале «Альтернативная территория кино». Сценарий написал для двоих замечательных актеров: Сергея Яценюка и Сергея Барковского. Сюжет: экс-судья случайно встречает своего подсудимого, которого он приговорил к 10 годам заключения за разбой. Отсидевший свое преступник уверен, что несправедливо осужден, и теперь сам намерен судить. Но, чтобы понять, есть ли основания для пересмотра дела, надо пойти на смертельную сделку.

«Это не автобиография, а переработанная реальная история, случившаяся со мной. Про что фильм — пусть решает зритель. В чем ошибка судьи, в чем ошибка преступника и можно ли их исправить? От себя добавлю, что люди, руководствующиеся принципом «не пойман — не вор», вряд ли поймут, о чем он. Знаете, кто-то обогатится за чужой счет и считает себя ловким, успешным, доволен собой, а другого совесть мучит даже за случайный проступок. Вот это фильм для вторых про первых», — поясняет Виталий.

Следователь. История про рыцарский поступок, ставший трагедией

Пять лет Барковский «следачил» — начал еще в студенчестве, год был адвокатом, 15 — судьей, но вспоминается больше всего работа следователя. И до занятия режиссурой считал, это лучшая профессия на свете. После того как прошел 20 лет по колено в крови и грязи — иногда образно, иногда буквально, — о режиссуре говорит: «Чем вообще можно заниматься, кроме нее?»

Фильм «Борисова — сто двадцать первому» — тоже история не про геройского героя, а про ошибки. История про то, где все всё сделали правильно, но всем нехорошо. Режиссер и сценарист Барковский будто анализирует себя, впечатления самых первых дней работы следователем. 21-летним он пришел в систему, когда ошибки пока только совершаются, а не исправляются, потому что по жизненным установкам ты ещё подросток, но уже облечённый властью. Совершаешь как бы рыцарский поступок, а он приводит к большей трагедии.

Этот фильм задумывался как пилотная серия тетралогии (или сериала), где все фильмы (серии), объединены одной темой. Короткий анонс: жанр — психологическая драма, в актерском ансамбле — состоявшиеся звезды и молодые актеры (Павел Вересов, Татьяна Алпатова, Андрей Смелов, Владислав Бургард, Регина Щукина, Сергей Барковский). 18 февраля состоялась премьера фильма для съемочной — творческой — группы и близких друзей, в том числе коллег из «прошлой» прокурорско-судейской жизни. Виталий переживал, что это смешение в жанре гротеска может помешать празднику, но напрасно — не такие уж они разные.

Пока в общем доступе фильма нет, его «берегут» для фестивалей, а может, предложат кинопрокатчикам или кинопроизводителям, которых заинтересует продолжение. В конце концов, главная проблема — финансирование. На создание двух фильмов ушло все судейское выходное пособие. На что снимать продолжение, пока непонятно. Сейчас можно посмотреть трейлер фильма.

Следователь — судья — сценарист — режиссер. В одном Барковском

Кажется, сам историю сочинил, сам снял — удобно. Но Барковский говорит, что сценарист и режиссер это как штурман и моторист на корабле. Режиссёр — моторист, который по пояс стоит в грязи с засаленными рукавами. А сценарист — штурман, указал направление (написал, отдал и ждет, чтобы замысел соблюдался), сидит себе в тепле и уюте. Почему режиссёры на съёмочной площадке матерят сценаристов? «Я вот сам себя материл, когда снимали «Борисова — 121-му». Тосненский район, середина января, жуткие морозы. В минус 20 всех колотит от холода, пальцы скрючены, ноги давно онемели, стараемся хотя бы отогреть актеров. Думаю, какая сволочь написала такой длинный диалог! — говорит Виталий. — Именно на этих съемках я убедился, насколько тяжело кинопроизводство. Каждые два часа на съемочной площадке возникала мысль: больше — никогда».

Но нет, режиссерская дверь все-таки уже приоткрылась. У него есть несколько сценариев «в столе», есть пара готовых полных метра. И уже прочувствован путь от чистого листа до экрана: «Это магия. Придумываешь историю в голове, она появляется на бумаге, реализовываешь ее на съемочной площадке и смотришь на экране как зритель: персонажи живут сами по себе, будто говорят своими словами, а не теми, которые ты придумал. Могу сравнить этот кайф с тем, что испытывает заядлый рыбак: всю зиму пилит поплавочки, крючочки, придумывает новую прикормку, а летом едет на выстраданную рыбалку и счастлив, когда ловит эту долгожданную рыбку, пусть размером с ладонь».

Когда он говорит, что дверь в судейско-прокурорскую жизнь закрыта, кривит душой. Рассказывает, что после общения с друзьями-коллегами из той жизни радуется, что с ним все так произошло: «Переживаю, что у коллег светящихся глаз не вижу, только усталость». Но при этом рассказывает в своих работах о событиях, которые с ним происходили именно в той жизни: «Пишу только о том, что знаю, вытаскиваю кино из себя. Как нынешние кинодеятели, кинематографисты пишут и снимают о том, чего не знают? Не представляю, чтобы я сделал фильм о балете или о медицине. Но фильмы про милиционеров, про следователей, судей пишут все».

Среди «всех» — длинный список топовых режиссеров. Конкурировать с ними Барковский не собирается: «Они вон где, а я вот где. Но... пусть в свои 40 лет пойдут на юрфак, закончат его, доработают до почетной судейской отставки — через двадцать пять лет встретимся и тогда будем конкурировать. Шутка».

* ЛГБТ — признана экстремистской в РФ.

Ирина Багликова, «Фонтанка.ру»