«Навальнят в Петербурге не вижу в упор». Петербургский шеф «прокремлевского» фонда рассказал, что ему за войну с Навальным не платят

Фонд развития гражданского общества, заподозренный в последовательной дискредитации ФБК Навального, в Петербурге подобным не занимается, - нет денег, - рассказал «Фонтанке» руководитель филиала Станислав Еремеев.

Заявления о работе близкого к властям Фонда развития гражданского общества по дискредитации Навального похожи на фейк, в Петербурге сотрудники фонда работают «за идею», никаких миллионов здесь никогда не видели, а Навальный – «иностранный политический продукт», и потому ему не светит президентское кресло. Об этом «Фонтанке» рассказал руководитель городского филиала Фонда Константина Костина ректор ЛГУ им. Пушкина, политолог Станислав Еремеев.

Ранее издание The Insider опубликовало документы из «взломанной почты консультанта администрации президента Константина Костина (председатель правления Фонда развития гражданского общества, начальник Управления президента по внутренней политике в 2011–2012 годах. – Прим. ред.)», где был обнаружен «план борьбы с Навальным». Материалы утечки рассказывают о сценариях давления на Навального и сторонников через провокации с иностранными пожертвованиями и о дискредитации их агитации в соцсетях. Сам бывший рулевой внутренней политики страны Константин Костин в комментарии РБК рассказал, что инициировал проверку возможного взлома своей почты, однако эта информация не подтвердилась.

– Станислав Германович, чем лично вы занимаетесь в Фонде развития гражданского общества?

– Я в этом фонде возглавляю Ленинградское… Санкт-Петербургское отделение. Мы пишем экспертные заключения по актуальным политическим вопросам, которые у нас в фонде возникают.

– Есть ли у вас зарплата в фонде?

– Нет. Работа в фонде ведется на общественных началах.

– СМИ публикуют документы, из которых следует, что петербургскому филиалу под вашим руководством только в 2018 году досталось 60 000 000 рублей.

– Это было бы счастье, если бы на самом деле мы получили эти деньги! Я не могу сказать, что деньги были выделены. Не могу этого утверждать – я этого не знаю. Мы – общественная структура. Я – политолог. Поэтому фонд меня и привлекает к этой работе. Коллеги, которые взаимодействуют со мной, используют нас как экспертов.

– Зачем Фонду развития гражданского общества было бы нужно помогать властям в борьбе с Алексеем Навальным?

– Я этого не знаю. Фонд этим не занимается. По крайней мере, за время существования фонда и моей работы в нём (а это уже 5 лет как минимум) таких задач перед нами никто не ставил. Ни председатель правления Костин, ни правление фонда.

- Со ссылкой на переписку Константина Костина СМИ сообщают, что в последние годы он «разрабатывал для администрации президента план давления» на Навального и его соратников.

– А у нас много чего используется в качестве фейковой информации.

– Вскрытая переписка Костина – это фейк?

– Я комментирую только то, что вижу или слышу сам. Поэтому я могу сказать только то, что могу сказать. Утверждаю, что Фонд гражданского общества, в его петербургском исполнении, этими задачами не занимался и не занимается. Финансирование на эту тему я не получал. Вот это я могу утверждать.

– Вы как себе объясняете информацию про якобы усилия фонда по дискредитации Навального? Почему этот инфоповод возник сейчас?

– А вы знаете, есть и другой инфоповод. Оказывается, американцы высаживались на Луне! Мы какой будем сейчас обсуждать? У меня инфоповода про Костина и фонд нет. Мы живём в такой информационной картине мира, где новости могут жить своей жизнью, но при этом не быть подтверждёнными.

– Если вас как профессионала попросят расписать механизмы политтехнологического давления на кого-либо, вы откажетесь?

– Давайте не путать политологов с политконсультантами и политконсалтингом. Политолог изучает предмет. Обсуждает его в академической среде. Если к нему обращаются за комментариями, он изучаемый предмет комментирует. Но с другой стороны, мы живём в реальном мире, где есть практика политических манипуляций. Публикации, о которых мы сегодня говорим, – это, может быть (а может быть, и нет), и есть одна из манипуляционных практик. Практик, которые используются для достижения политических целей. Берём издание. У каждого СМИ есть редакционная политика. Возможно, авторы публикаций про фонд решают эту поставленную перед ними задачу? Возможно, у СМИ есть привлечённые специалисты для решения таких задач. Возможно всё. И это – мировая практика. Мы живём в условиях больших информационных войн.

– Показательно, что сам Костин прямо опровергать свою причастность к планам по дискредитации Навального не стал. «С профессиональной точки зрения могу сказать – занятно, временами смешно, но с точки зрения заявленной цели – малопродуктивно», – лишь заметил бывший куратор внутренней политики РФ в администрации президента. Это похоже на признание?

– Есть этика отношений. Мне некорректно обсуждать коллегу за глаза. И у меня нет стопроцентной уверенности, что коллегу Костина правильно цитируют. Что его слова не вырвали из контекста.

– Ваш опыт работы в СПС показывает, что вы не идёте на «неприличные вещи» (Станислав Еремеев покинул пост главы петербургского СПС в 2007 году, в разгар предвыборной кампании по выборам в Госдуму на фоне «маршей несогласных», на которые приезжал один из лидеров партии, Борис Немцов. – Прим. ред.).

– …

– Информация о попытках дискредитации Навального может оказаться элементом раскрутки Навального?

– Такое возможно. Один из приёмов для лица, которое хочет оставаться в политическом поле, всё время быть в информационной повестке. Вполне вероятно, что эта технология в данном случае и проповедуется. Иногда даже плохая новость о политике лучше, чем тишина о нём. Господин Навальный достаточно раскрученный сегодня человек. Его нахождение в политическом поле с 2012 года подтверждает, что он обладает ресурсом, что это рукотворный проект.

– Удивитесь, если выяснится, что Костин на самом деле раскручивает Навального?

– Ничто из ничего не возникает. Мы сегодня говорим, что внутри современной российской повестки фактор Навального используется активно, – это политика. А в политике есть всё, в том числе и действия дискредитационного характера, эффекты присоединения, – приёмов очень много. Интернет – это лишь инструмент. Контент создают люди. Пока ещё искусственный интеллект не научился создавать продукты нерукотворного характера.

– Для вас лично происходящее с активистами Навального, десятки обысков по их квартирам в разных регионах РФ, о чём говорит?

– Мне это говорит о том, что Навальный уже – фактор реального механизма воздействия на те или иные группы населения. Это конкретные шаги, демонстрирующие манеры и стилистику поведения. Мы можем это квалифицировать как конкретные шаги по созданию определённой оппозиционной повестки.

– Многие называют происходящее термином «репрессии». Вам, как бывшему лидеру СПС, этот термин должен быть понятен.

– Дефиниция, которую вы применили, мягко говоря, не выдерживает никакой критики. Для того, чтобы говорить о реальных репрессиях, надо просто сравнить происходящее с тем, что называлось репрессиями в других исторических периодах. К сожалению, мы знаем, как это было в нашей истории. В политологии есть раздел «сравнительная политология». Посмотрите на Каталонию. Какие сроки оппозиционеры получили в Испании по борьбе за независимость? 10–13 лет. И посмотрите, какие сроки получают за нарушения закона навальнисты. Ну о чём мы говорим, коллега? Говорить про репрессии – перебор.

– Для вас масштаб происходящего не подтверждает термин «репрессии»?

– Конечно. Но и профилактика со стороны государства есть. У каждого государства есть практика по защите своих интересов. Другое дело, что все эти методы должны быть в легальном правовом поле.

– То есть обыски в Белгороде, Воронеже, Ижевске, Кемерово, Чебоксарах, Ставрополе, Уфе, Самаре, Саратове, Екатеринбурге, Ярославле, Челябинске, Краснодаре, Бийске, Новокузнецке, Новосибирске и Владивостоке для вас не являются подтверждением, что после неудачных попыток политтехнологического давления перешли к давлению силовому?

– Не думаю, что это так. Если бы стояла задача слить Навального, то, поверьте мне, специалистов по политической дискредитации сюда можно было бы легко найти. Навальный кому-то нужен. Он и существует как фактор в нашей политической повестке.

– При каких условиях он может стать президентом?

– Навальный – продукт «извне». Если посмотреть его генезис, это очевидно. После его стажировки в известном американском университете и пошёл этот проект. Это рукотворный зарубежный проект. Сегодня это признают все объективные исследователи феномена Навального. Подобрали симпатичного парня, взяли текущую повестку и борьбу с коррупцией, раскрутили, используя механизмы сетевого общества. Это всё политический маркетинг...

– У нас Борис Ельцин на старте своего президентства уж точно был ориентирован на Запад посильнее. Для многих Борис Николаевич до сих пор герой «извне», что не мешало ему возглавлять государство, пока он сам не устал.

– Абсолютно не согласен с вами. Ельцин не был человеком оттуда. Это продукт советской политической системы. Человек с ярко выраженной политической харизмой. Зря вы так о нём. Он попадал точно в ожидания политической элиты, которые были в позднесоветском обществе. А Навальный – конкретный идеологический продукт, что бы кто не говорил. Он, с одной стороны, использует все проблемы, которые существуют в период становления нового Российского государства, а это вопрос даже не одного десятилетия. А с другой – он использует наши ошибки. В том числе, очень грамотно. Со стороны команды Навального постоянно требуется поиск каких-то новых эффектов. Они присоединяются ко всему, к чему только можно присоединиться, ради постоянного присутствия в информационном поле.

– Если он так опасен, почему власть его до сих пор не изолировала от общества?

– А зачем создавать нового мученика? В нашей ментальной конструкции, в сознании россиян сиделец всегда вызывает сострадание.

– Я боюсь, что у нас мало кто из сограждан в курсе не то что имён сограждан, преследуемых по политическим мотивам, но даже их общего числа.

– Где большое количество посаженных?! Это штучные вещи! И разве эти люди прошли через колымские лагеря или серьезные зоны? 10–15 суток ареста – это массовые посадки? Те, кого так преследуют, сознательно нарушают действующее нормативное поле, намеренно шли на конфликт. Тактика.

– Власть работает с трезвой головой в отношении уличной оппозиции?

– По крайней мере, если говорить о Кремле, то да. Что же касается Петербурга, то сегодня мы имеем спокойную ситуацию. Протестная повестка сограждан не интересует.

– В Петербурге прорабатывать сложные политтехнологические сценарии по борьбе с «опасными навальнятами» нет смысла?

– А я их в упор не вижу. Да, в Петербурге есть масса проблем, но навальнята опасности для города не представляют. Захват власти в городе им может только сниться в сладких снах.

Николай Нелюбин, специально для «Фонтанка.ру»