"Нет-нет, мы до Львова дойдем. Это наш реальный настрой" (фото)

Об атамане Козицыне, Луганской республике, российско-украинской границе, казаке Бабае и планах повстанцев на будущее «Фонтанке» рассказал отставной офицер-подводник, а ныне – представитель штаба Войска Донского Олег с позывным Боцман. Прибыв на лечение в Петербург, он согласился на беседу с журналистами, вспомнив о старом товарище.

О том, что в Петербурге находится один из руководителей «Казачьей гвардии», ведущей боевые действия на границе Луганской области, «Фонтанка» узнала от его бывших сослуживцев по флоту. Предложили разговор. Узнав, кто спрашивает, Олег согласился: «Приезжайте. С вами говорить буду. Вы как-то честно написали о моем товарище, как и я, бывшем подводнике».

Встреча состоялась у ворот одного из лучших ведомственных госпиталей Петербурга. К журналисту, заметно прихрамывая, вышел сильно немолодой седой мужчина в застиранном камуфляже. «Спрашивайте. Что смогу — расскажу».

- Олег, как Вы, флотский советский офицер, оказались в войсках Новороссии?

– Я взял в руки автомат, когда присоединился к казакам. К Всевеликому войску Донскому, к Казачьей национальной гвардии. Атаман, или Батя, как мы его называем, — Козицын Николай Иванович. Из его рук получил личное оружие.

- Почему именно к казакам? В Луганской области действуют, например, подразделения Луганской народной республики, бригада «Призрак» Алексея Мозгового.

– Я не являюсь казаком. Но их движение, цель, идеология мне близки. Не хочу впадать в высокий стиль, но я их поддерживаю. И безгранично уважаю Николая Ивановича Козицына. Потому что это — человек. Во всех смыслах этого слова. Он простой, но очень грамотный, очень умный, очень воспитанный. Если наказывает, то справедливо, если поощряет — то от души. Беспредел, как то мародерство, пьянство — наказывается очень жестко, и случаев практически нет. Наверное, это единственное воинское подразделение, где действительно есть порядок. Война есть война. Много махновщины, оружия много на руках, мародерство...

- Говоря о мародерстве, Вы имеете в виду подразделения ЛНР и бригаду Мозгового?

– Отвечу так: в Казачьей гвардии этого нет, потому что у Козицына с наказаниями за такое жестко.

- Жестко – это как?

– Вплоть до... вплоть до крайней меры. Конечно, все люди, и если заснет казак на посту или нетрезвым будет замечен, Батя может и лично нагайкой поучить. Почти крайняя мера и страшнейшее наказание — забрать оружие и отправить на кухню. Казаки на колени встают, лишь бы их с боевых не снимали.

- А что делает в Луганской области Украины донской казак Козицын из России?

– Родился он в Донбассе, на казачьих землях. Часть Донецкой и Луганской областей раньше входили в войсковые земли. Когда произошел раздел — перечеркнули все. И что? У нас есть поселок, где границу по улице провели. Один брат живет на Украине, второй в России, а кладбище одно. Линией на земле народ не разделишь.

- Когда Вы начали свою войну?

– К атаману я пришел в июне. А началось всё с майдана в Киеве. Сначала у нас в Луганске все было спокойно. Отдельные личности уезжали — кто денег заработать, кто зачем. Все наркоманы Украины, да и России, собрались тогда в Киеве. Но там был наш «Беркут». Один из командиров, мой друг хороший, прошел две командировки, так что информация у меня из первых рук. Когда они вернулись в Луганск, встречали хлебом-солью, как героев. «Беркут», который вернулся во Львов — поставили на колени. Почувствуйте разницу. На западе Украины начался беспредел: захват административных зданий, милиции, складов с оружием. То, что творилось в стране, я полностью не поддерживал. У меня воспитание советское. Никого за этот беспредел не наказали, как будто это в порядке вещей. К власти пришли Тягнибок, Турчинов, Яценюк — по-моему, это очевидный государственный переворот.

- Вы не считаете эту власть легитимной? Кто же тогда законная власть на Украине — Янукович?

– Поймите, я не поддерживаю Януковича, я считаю его предателем. Если бы он дал команду «Беркуту» — порядок был бы наведен в часы, и того же, что сейчас творится, — этого бы не было. Я отрицательно отношусь к Януковичу, но на тот момент он был законно избран. Он не умер, не отрекся, и импичмента не было. Но даже когда я голосовал за Януковича – я голосовал не за Януковича, а против Ющенко. Все-таки не должен глава государства быть дважды судимым. А другого нет.

- Тогда восток взялся за оружие?

– За оружие — не сразу, и далеко не сразу начали стрелять. Когда в Луганске народ захватил администрацию, здание СБУ, нас назвали врагами, сепаратистами и террористами, обозначили сроки, которые мы получим. Вроде одна страна, а для одних закон действует, для других нет. Все законы — направлены против Донбасса, против русского населения. Интересно, как Луганск должен был понять закон о языке, если в городе вы украинской речи никогда не услышите? Ну, если только суржик в областных селах. Мы были одной страной де-юре, а де-факто – уже нет. Это было начало движения.

- Дальше было принято решение о формировании боевых отрядов?

– Дальше было принято решение провести референдум об образовании государства Новороссия. Как ни странно, эти события почти совпали с событиями в Одессе, где сожгли людей в Доме профсоюзов. Запад кричал, что подтасовка, российские войска под пистолетом заставляют голосовать.. На самом деле скажу так: я в первый раз видел такое количество людей на выборах. Инвалиды неходячие на костылях приползали. Какие войска, какой бред. А потом... Потом был Мариуполь с героями-милиционерами. Наша луганская милиция во главе с генералом разбежалась кто куда. Кто в Россию, а кто на Украину, кто на север области в леса вокруг Сватово. А в Мариуполе красавцы милиционеры держались против нацистов. Человек, которому я безгранично верю, депутат нашего областного совета Любовь Корсакова, подвела меня к атаману. С тех пор я являюсь представителем штаба Казачьей национальной гвардии.

- Что Вы там делали?

– Первоначально мои действия — сбор информации, разведка. В Луганске я прожил достаточное количество лет. И там, и в области, и даже на территории наших врагов у меня были свои люди, и ко мне стекалась информация. Я тогда жил в Луганске, бывал в Антраците, где стояли казаки. Со времени, когда начались реальные боевые действия и пришлось оставить Антрацит, моя задача — получение и организация гуманитарной помощи, вывоз мирного населения из районов ведения боевых действий. Тянул колоны с беженцами, грузил раненых... Кто думает, что протянуть безопасно колонну на сотню километров к границе — плевое дело, тот очень сильно ошибается. Обстановка на границе и по маршруту может изменяться каждый час. Должанский, Изварино, Гуково — неоднократно переходили из рук в руки. Изварино, пожалуй, только сейчас плотно стало нашим. Перед тем, как начать движение, я садился на телефон, так как с радио у нас плохо. По маршруту движения все старшие на блокпостах — друзья. Первый шел и проводил разведку, на своей машине проскакивал подозрительные места. В руках пять телефонов и рация. Охрип так, что голос вернулся уже только здесь, в госпитале.

- На российской стороне проблем не было?

– Если честно, то даже гуманитарку из России протянуть «по-черному» намного проще, чем «по-белому». Идет машина с документами, например, на тот же самый Должанский. Пограничники – без проблем. Таможня — давай оформляй документы. А гуманитарку тогда нужно было оформлять в Ростове, а это около 100 километров. Если пятница и впереди выходные — проблема.
Когда везде граница была почти закрыта украинскими частями, «Дорогой жизни» для нас вообще оставался маленький кусочек у поселка Северный рядом с Краснодоном. Все передвижение, и беженцы, и раненые, и получение гуманитарной помощи — все происходило там. Парадокс: контрабандисты нам помогали и абсолютно бесплатно, хотя их бизнес построен на наличии границы, а мы воюем за то, чтобы этой границы не было. Теперь контрабандисты — мои лучшие друзья. Вот я у клуба вместе со своими ребятами, до российской границы — метров пятьсот. Мой друг Сашка Бабай, узнаете?

- Конечно. Где он сейчас, Вы знаете?

– По моим данным, он в Крыму. Позвонил мне тогда в июне, говорит: «Олег, мне надо провести колонну из-под Славянска». Какие проблемы? Берем его колонну и тянем до самой границы. На нервах они все были, только из боя.

- Про казака Бабая говорят разное, многие не понимают, почему он уехал из Новороссии. Стрелков говорит, сбежал.

– Значит, была такая команда. Честно — не знаю, не стал допытываться. На войне эти вопросы, откуда ты пришел, куда пошел, не приветствуются. Точно знаю, что Сашка Бабай — настоящий боец и мой друг.
Ну, а Стрелок — понимаете, это сейчас уже икона. Или как Ленин у коммунистов. Наверное, есть у него свои резоны или своя команда.

- На фото у Вас медаль.

– Да, за вывоз раненых. За выполнение боевого задания меня наградили медалью миротворца. Медалей у меня достаточно, но эта дорога. Козицын лично пред строем вручил. Казаки отвечают «Служу казачеству», я ответил как умею: «Служу Советскому Союзу». Батя сказал, сойдет.

- Еще я вижу рядом с Вами священнослужителя. Он тоже воюет вместе с казаками?

– Отец Дионисий. Монах, пришел к нам из Тулы. Оружие в руки взял, говорит, верхние благословили. Ездит со мной. Скажу так — он фартовый, это точно. Как с ним — так удача, а как без него, так то под снайперов, то под минометы. Раз не было с нами отца Дионисия, везли мы из Должанского важного человека. Были варианты идти через Антрацит или через Бирюково. Решил через Бирюково. Только отъехали, стали работать из зеленки снайпера. Мы по раздолбанной дороге на микроавтобусах под 160 километров в час дали, проскочили. Вторую машину зацепили. Мои хлопцы, Серега Гриц и Толян — моя охрана и друзья, если не братья, абсолютно не знают страха. Кричат: «Боцман, возвращаемся, прочешем». Стоять, отвечаю, у нас задача другая.

Сейчас мы с ним вместе выходили. У него друзья есть в храме на Ладоге, отец Варлаам и отец Артемий. Когда в госпиталь меня один монах и два батюшки пришли проведать, весь корпус всполошился.

- Кто те люди на другой стороне? Кто по вам стреляет?

– Первое время было много молодых пацанов – срочников. Николай Иванович противник крови. Он всегда объяснял — прежде, чем стрелять, разговаривайте, разговаривайте, разговаривайте. Когда брали в плен, им оказывали медицинскую помощь, их кормили, пусть и не как в ресторане. Нормальные были условия, ну, на уровне пленных, конечно. Случалось, брали их в плен, кормили, давали денег на билет и отправляли домой.
Сейчас уже по-другому. Наемников много, много национальной гвардии — там половина за деньги, половина идейных добровольцев.

- С вашей стороны воюют тоже за деньги?

– Казаки не получают ни копейки. Накормить бойцов — это дело обязательное, вот с куревом уже проблемы. Что касается количества добровольцев. Я всегда считал, что Донбасс встанет. Шахтеры не встали. Тесть 37 года рождения, в шахтах переломанный. С инсультом — дай ему возможность, он с этой палкой пойдет на фронт. То поколение — да. Нынешнее поколение не встало. Кто сбежал в Россию, кто под юбкой прячется, кто водку жрет. Я работал по границе — колонны на выезд по 6-7 километров стояли, рожи откормленные. Вы куда? Мы на заработки, потом и семьи вывезем.

- Как думаете, почему?

– Промывка мозгов идет мощная, информационную войну Россия Украине проиграла полностью. Только на этой войне я понял, почему Гитлер так уважал Геббельса. Слово сейчас не хуже пули. Пропаганда по всем телеканалам страшная, российское телевидение Яценюк сказал отключить. Ладно, Луганск город цивилизованный, почти у всех кабельное телевидение с сотней каналов, мы информацию из России получали. Да люди и сами видят, что за порядок там, где стоит нацгвардия, и что за порядок при казаках.

- Так расскажите, какой порядок при казаках.

– В тех городах, где мы стоим — практически заменяем функции милиции. Горячая телефонная линия организована. К нам звонят по всем вопросам — там пьяные, там беспредел какой-то, там муж жену бьет. Есть мобильная группа, на все вопросы реагирует. В Антраците был порядок, все наркопритоны ликвидированы, можно было спокойно гулять по городу, конечно, не в комендантский час.
Что мне нравится, в отличие от милиции или прокуратуры, меры принимаются конкретные и сразу. Муж избил жену — никто, его, конечно, не бьет. Неделю, две моет туалеты, проводится воспитательная работа. Не так, когда дело уходит в суд и там человека за деньги оправдывают. В других местах бывает разное.

- Казаки Козицына, ЛНР, ДНР, Безлер, Мозговой — они как-то друг другу подчинены, есть общее командование?

– Нет. Почему – не знаю, сам этого не понимаю. Когда там замешана политика и бизнес, там всегда есть грязь. А бизнес там замечен сто процентов, и российский, и украинский.
Реально в Луганске, в области, три силы — мы, ЛНР и «Призрак» Мозгового. Бес — уже в Донецкой. Я не понимаю, почему Москва не сделает единое командование, почему Москва поддерживала Болотова, который реально ничего для Луганска не сделал. Я даже не знаю, кто это такой. Пишут, какой-то бывший сержант. Приезжал он к нам, пытались как-то наладить что-то как-то... Серьезного результата не было.
Вы знаете, я и мои братья по оружию по приказу атамана Козицына много сделали того, что ценится на этой войне. Вывозили жен, детей, раненых. И своих, и мозговых, и бесовских — когда граница была открыта только у нас. Это ценят все и помнят все, у меня везде друзья, и мое имя снимет проблемы на всех блокпостах в ЛНР и на некоторых в ДНР. Я со всеми нормально общаюсь, но почему три власти в одной области, понять не могу.

- Олег, чем Вы занимались до войны, в прошлой жизни?

– Я родился в России. В семидесятых годах переехал вместе с родителями в Ворошиловград, ныне Луганск. Потом учился в Ленинграде – окончил Высшее военно-морское училище подводного плавания имени Ленинского Комсомола. Служил на Камчатке, уволился с флота в 1994 году, капитан 3 ранга запаса. Приехал в Луганск, работал мастером на заводе, занимался небольшим частным бизнесом. Последнее место работы — отдел службы безопасности одного из банков в Луганске.
И ведь не хочу в Россию и не хотел. На Украине я прекрасно себя чувствовал, и проблем никаких с людьми не было ни при Кучме, ни при Ющенко, ни при Януковиче. У меня средний уровень, свое дело небольшое, все рядом жили, мне комфортно было в моем городе. Мы же знаем, что в России своего бардака, бюрократии и прочего хватает. Но у меня нет выбора. Это мой город после обстрела украинской армией. Там рядом стоит мой дом. Наверное, стоял.

Мне, в любом случае, Россия ближе, чем эти уроды. Я знаю, прежняя жизнь не возвратится, и мне в 52 года все начинать сначала.

- Как Вы видите эту свою жизнь? Что будет дальше?

– То, что мы победим — не обсуждается. Как утром зубы почистить. Мы победим однозначно. В это любой боец верит свято. Если бы с самого начала федерация и русский язык — не было бы никаких вопросов. Много же стран нормально живут с федерацией и с двумя языками.

- То есть переговоры, граница, разные государства?

– Нет-нет, мы до Львова дойдем. Это наш реальный настрой. Мне приходилось бывать во многих местах нашего Донбасса, где идут боевые действия. Я видел и кровь мирных жителей, и разрушенные дома, и многое другое. Я бывал на западе Украины, видел, как они живут, и готов признать, что свою жизнь они устроили культурнее нас, это так. Но это не люди. Фашисты отдыхают. Не признаю я это все. Они стреляют по нашим городам, будет время, мы будем стрелять по их домам. Я считаю, это справедливо. Нельзя оставлять врага под своей дверью.

Беседовал Денис Коротков,
«Фонтанка.ру»

© Фонтанка.Ру