Петр Мамонов: Я тону, и это мое внутриутробное развитие

Последние 15 лет бывший лидер коллектива «Звуки Му», театральный и киноактер, Петр Мамонов ведет затворнический образ жизни, изредка появляясь на публике в спектакле, на экране или на концертной площадке. 28 октября Мамонов выступит в ДК им. Ленсовета с программой «Мне – 60 лет». Корреспондент «Культурной столицы» честно пытался поговорить с Петром Николаевичем об искусстве, но с первого же неловкого вопроса интервью эволюционировало в монолог о куда более высоких материях.

– Я недавно встретил большой сравнительный анализ творчества и жизни Петра Мамонова и Венедикта Ерофеева, как вы к такому относитесь?

– А какая цель сравнений таких? Зачем сравнивать двух людей? Цель?

– Найти системы и закономерности…

– И что будет? Что будет потом? Нет, мой друг, это всё заблуждение. Надо смотреть на человека. Каждый из нас – удивительный, необычный и особенный. Поэтому всякие сравнения, поиски каких-то закономерностей обречены на неуспех. Зачем брать конкретную индивидуальность и с кем-то сравнивать? Какой будет продукт?

– Ну, есть такой стереотип…

– Вот. Вы ответили сами себе. Это разве хорошо? Это мы проходили уже. Коммунистические идеи, равенство, братство, вот эти стереотипы – как жить, кем быть, всем поровну, вот это всё. Нет, каждый человек удивительный, и он заслуживает абсолютного внимания.

– А после распада Союза каждый человек стал индивидуальностью?

– Ну, хотелось бы. Потому что я себя сам вижу в зеркале. В душу свою гляжу, в ум свой – ну это же удивительно, я единственный. Такого второго нет. Мы же все созданы Богом, и он каждого создал удивительным.

– Не у каждого получается таким быть.

– А вот это другое дело, вот об этом стоит разговаривать – как жизнь эту прожить, чтобы прийти обратно к себе такими, какими мы задуманы. Есть же замысел, Творец – это не русские народные сказки. Бог же есть, и он участвовал лично в создании каждого из нас. Это не папа и мама – папа и мама там семечко кинули. А создавал нас Господь, и он сделал каждого удивительным. О каждом есть замысел, поэтому хорошо бы, чтоб каждый в течение жизни нашел, для чего он рожден и каким он замыслен. На это вся жизнь и уходит: чтобы к вечности приготовиться и выскользнуть потом туда, а там уже изменений не будет. Это как ребеночек 9 месяцев в утробе матери лежит – для чего? Чтобы выйти в жизнь эту. Так и наша жизнь – этакое внутриутробное развитие.

– Многим удается?

– Ну это уж кто как. Картина оценивается на аукционе. И мы не знаем, удалось ли нам что-то сделать с собой, не удалось ли. Обычно же дерево ценят по плодам. Вот стоит дерево в саду, выращивает его садовник. Листья отличные, веточки, красивое, пахнет хорошо – а груш нету. Год прошел – нету, два – нету. Ну и срубают, бросают в огонь. А какие же должны быть плоды? Апостол говорит: любовь, радость, мир, долготерпение, вера, кротость, милосердие, благость и воздержание. Вот если ни одного из этих вышеперечисленных плодов не имеем, значит, мы трудимся напрасно. Значит мы живем мимо.

– Можно как-то оценить себя по этой шкале?

– По своим плодам. Сколько мы родили детей, как мы их воспитали, как мы работаем – или мы на работе в компьютер играем. Вот сорок два года, лысый, двое детей – а он сидит, играет. Начальник пришел, а он: «Ой…» Ну что вот это такое? Можем, конечно, оценивать. Как мы разговариваем, в обиде ли мы пребываем со старым другом, или в квартире тихо у нас, мирно умеем ли мы слушать или только «Я-я-я!»; какие-то оценки, критерии есть, но понимаете, в чем дело – когда приходит вера, открывается Бог человеку, сразу начинаешь видеть собственное недостоинство. На самом деле нормальное положение человека-христианина – это человек, который тонет в реке, не умея плавать, и он занят только собственным выплыванием. Вот ему говорят: «А в Японии…», а он – «Тону, браток!» И руку подаст Бог. Или он справится сам. Но Бог же действует через людей. Наше спасение – через ближних; это всё, что нам посылается в этой жизни. Если бы не было обижающих нас, как бы мы научились прощать? И наоборот, какая-то помощь есть от людей: есть дружба, любовь, поддержка. Но суть дела: «Тону!», первая мысль души – это видение собственного провала по всем позициям. Тогда начинается выплывание, понимаете?

– Первый шаг к решению проблемы – признать, что у тебя проблема?

– Да, да, да! Признать, что я ничего не могу без Бога. И это не могу, и там провалился, и там тоже, Господи, помоги! Но должно быть две воли: собственная воля к исправлению, благу и воля Божья. И если эти две воли соединяются – успех обеспечен.

– А если с самого начала правильно поступать?

– А это не ценно, если кто-то рождается добрым. Перед богом ценно, если был злым, а стал добрым, был жадным, а отдал. Вот что ценно. А если ты родился хорошим и всю жизнь так на этой лесенке стоишь… И потом, так ведь не бывает, есть закон брошенного камня: он – или вверх, или вниз, не бывает каких-то устойчивых позиций. Всё должно быть в меру, всё находится по центру, на одном краю – крик, на втором – молчание, а истина находится по центру. Вот и нам своей жизнью хорошо бы приблизиться к этому, синусоиду сжать слегка, чтобы ее изгибы не такие полярные были. На это уходит жизнь, и это некий смысл, потому что будет экзамен и его придется сдавать. Это как я в институте учился, весь год не делал ничего, а перед сессией три дня и три ночи сидишь и учишь. Кто-то спохватывается в 45 лет, кто-то с детства в такой семье живет, кто-то в 90 лет очухивается. Богу это неважно, Богу важно – результат, качество наших душ. Кто первый в рай попал? Разбойник, который висел на кресте, убийца, бандит – вот он сумел свою душу изменить за три часа.

– Любая дорога ведет к пониманию?

– У кого как, у каждого – свой путь. Это, возвращаясь к нашему разговору начальному: каждый – индивидуальность. Как говорил Гоголь: «Общество слагается из единиц». Вот поэтому мы можем улучшить этот мир только на клеточку самого себя. Поэтому состояние «Тону!» очень продуктивное. Мы начинаем тут же барахтаться, выплывать сами, а не других пытаться спасать. Вот мне говорили: иди в священники, а куда мне, я же тону.

– Священники не тонут?

– Это дар особый, это призвание. Это как нельзя натужиться и писать стихи. Не получится как Пушкин, понимаете, это дар. Так и тут – это дар.

– Технически написать можно. Разве это не математика?

– Нет, это заблуждение, откуда взять такие слова? Ничего подобного. Вы попробуйте-ка что-нибудь написать. Размеры, рифмы – это не тот порядок, чтобы глаголом жечь сердца людей. Чтобы такие слова найти, нужен дар особый. Технически можно составить стихотворение, но это не будут стихи. Оно будет мертвое. Так и мы пытаемся устроить нашу жизнь, идем туда-сюда, делаем то и это и думаем, что всё сразу будет. Не будет. Должен быть дух. А дух – это Бог. А Бог – это любовь. А любовь – это жертва. А жертва – это отдать. Вот и вся схема, очень всё просто. Только дело сложное, потому что против себя любимого.

– Возвращаясь к священникам: сегодняшняя РПЦ вызывает много вполне оправданных упреков.

– Вот мы говорим, что какая-то где-то есть Православная церковь. А церковь – это люди живые, это я вот, вы. Вы молодой человек, и я старше вас, и я вам как-то объясняю доходчиво. Мне же тоже кто-то объяснил, правда? Истина там, где мы – такие вот грешные, убогие, пьяницы, наркоманы, обиженные. Вот кто-то говорит: «Я в храм ваш пришел, меня там обругали, и я пошел в секту, а там обласкали» – это как я в булочную пришел, меня там обхамили, с тех пор я хлеба не ем. Истина – она одна, не пять, не десять. Мало ли ходит всяких сектантов, читающих Библию? Ведь что такое секта – от слова «сектор», часть. Что делают сектанты – они из слов Евангелия выдергивают определенные фразочки. Мы же, православные, принимаем всё слово Божье, от и до, и веруем не в Бога, а верим Богу, каждому его слову. Наша вера, – что такое вера наша? Это что такое – дом, где Бог лежит? Что такое церковь? Это люди живые, как мы с вами. Вера – это наша живая жизнь, с живым Богом. Постоянно. Вот я живу, а Бог рядом, и он видит все мои чувства, все мои мысли, все мои крючочки и мелочи, хорошее, злое, доброе, гадкое. И такая становится созидательная жизнь, когда каждую ситуацию, каждый момент собственной жизни можно создать тоном, интонацией, определенными словами, молчанием, какими-то делами. Можно постоянно творчески подходить ко всей жизни. Становится так интересно жить, вы себе не представляете. Да, конечно, бывают и ошибки, провалы, падения, не те слова, самомнение, но зеркало Евангелия – в него мы постоянно стараемся глядеть. Это жутко интересная вещь, не говоря о том, что мудрость там необычайная.

– И каждый может ее понять?

– В том-то и дело, то и удивительно, что каждый. Смотрите, два апостола первых верховных, самых главных: Петр и Павел. Кто такой Петр? Лимита, как сейчас бы сказали, крестьянин, рыбак из Галилеи. А кто такой Павел? Мудрейший человек своего времени, самый образованный. Если ты простец – смотри на Петра, умный шибко – гляди на Павла. Посмотрите, простому крестьянину, мужику построили по всей земле сколько храмов! Ваш город назван его именем, целый город – именем простого сельского неграмотного мужика. Это как это? Вот это Господь, это дух святой, он оставил такие послания, что мудрые все завернутся умом. Это дух дышит, а с чего он начал? С простого сердца, с прямого ясного ответа на все жизненные ситуации. Вот не надо вилять, у нас у каждого есть совесть, глас Божий. Не надо вилять, надо идти прямо, ясно и четко, и все будет. Вот какая установка. Ведь установка прекрасная, правда ведь? Чем изворачиваться умом, заплетаться в мудрствованиях, плести всякие слова – ну и что, и что дальше будет? А я им верю, этим ребятам, они все легли, они все кровь пролили – все наши мученики недавние в сталинские годы. Вот они все пострелянные лежат. А надо было сказать одно только: «Бога нет». Все легли. Как один они кровью расписались. Это что, шуточки? Вон тысячами ложились. Это что они, сумасшедшие все были?

– А почему стреляли?

– А то, что стреляли, это дьявол. Он же месит, он же внушает: «Давай, ты главный». Вот эти все дьявольские ребята. Знаете, никаких ведь трех дорог-то нету. Есть или с Богом, или с дьяволом, а как-то вот мимо нету. Поэтому Ленин, Сталин, эти все ребята – дьяволослужители. Они всё и замесили. Но не наше это дело, мы не можем влиять на обстоятельства, такие крупные, как ленинщина или сталинщина. Наше дело – собственная жизнь. Эти люди попали в такую жизнь. И перед каждым из них стоял такой выбор: или отречься от Бога, выступить с какой-нибудь газетной статьей, как это сделали несколько человек из тьмы людей, или как тысячи людей, сотни тысяч лечь. Это несовместимые вещи. У каждого был выбор, вот я верующий, вот мне предлагают это и это. И они выбрали.

– Трудно себя поставить на их место сейчас.

– Можно. В чем-то эта жизнь была прямее и яснее. Надо было или гибнуть, или путем предательства остаться в живых. Сейчас другие сложности: наркотики, деньги, постоянная подвязка на это «заработай-заработай». Вседозволенность – это не свобода. Свобода делать всё что угодно, это не свобода, это рабство. Свобода – это когда все делают, а я не буду. Сейчас молодым людям чрезвычайно сложно жить. Они очень одиноки, родителей не слышат, компании нет. Раньше у нас был двор, своя компания, сейчас каждый сам, один, с этим интернетом, где чтобы из мусора этого что-то выкопать, надо столько наесться дряни. И так далее. Сейчас другие сложности.

– Так это же та самая индивидуальность, с которой мы начали.

– Нет, это не индивидуальность, это муть. Это неотстоявшаяся вода. Индивидуальность – не в этом. Это всё было: деньги – было, ненависть – было, наркотики – было, порнуха – было, это всё старое дело. У дьявола всё старое, а у Бога всё новое: новое стихотворение, новая песня. У дьявола – зависть, осуждение, деньги, разврат, а у Бога всё новое. Новый ребенок рождается – это же удивительная вещь. Не было – и есть. Вы можете поучаствовать в создании человека нового! Это же самое-самое-самое, что может быть. Вот у меня у сына родились двое мальчиков, я говорю: «Ваня, не было – и есть!»

Михаил Рудин,
«Фонтанка.ру»

Фото из архива Петра Мамонова (mamonovpetr.ru).

Анонсы концертов, репортажи, рецензии и интервью с музыкантами читайте в рубрике «Музыка»