От Достоевского до СИЗО. В Эрмитаж «зашли» два десятка «Блудных сыновей» художников-осужденных

Наверное, еще никогда публика на эрмитажном вернисаже не была такой подтянутой, собранной и, можно сказать, «монолитной»: в атриуме Главного штаба открывали выставку — подведение итогов конкурса живописи и ремесла осужденных, и весь центральный блок зрительных рядов заняли люди в темно-синей форме — сотрудники УФСИН и курсанты Университета ФСИН России.

Смотрели выставку «с пристрастием» — внимательно, выстроившись в очередь и двигаясь стройно от картины к картине. Такого порядка не видел ни один музей мира, наверное, даже в пандемию.

Художников, по понятным причинам, на вернисаж не приглашали. Хотя конкурс шел долго, с начала осени (участники — со всей России: сначала в сентябре-октябре проводили отборочный тур на местах, потом в ноябре — на региональном уровне, и только теперь привезли в Петербург), вполне возможно, кто-то уже мог за это время выйти на свободу.

Зато пришли члены жюри конкурса во главе с директором Эрмитажа Михаилом Пиотровским и члены Общественного совета при ФСИН, заседание которого состоялось позже прямо в этом же здании. Говорили о благой миссии конкурса, исцеляющей силе искусства и даже единении народа.

Темой конкурса было «Искупление и возрождение»: в колониях желающим было предложено создать произведения (живопись, художественную роспись по дереву или выжигание по дереву) по мотивам картины Рембрандта «Возвращение блудного сына».

«Есть такое слово — «инклюзия», которое мы сейчас очень много употребляем, оно в примитивном смысле — для того, чтобы те, кто плохо видит, видели бы хорошо, — выступил у микрофона Михаил Пиотровский. — А инклюзия для музеев — это делать то, о чем говорят музеи, доступным всем, кому это трудно. Кому это трудно бывает физически, политически, экономически, в силу судьбы. Это возможность приобщить к музею, к музейному размышлению людей, которые находятся в местах заключения, где очень многие находят в себе такое желание творить. Я как член общественного совета бывал там и видел, сколько выставлено вещей, сколько людей стремятся как-то себя выразить. И вот здесь возникла такая возможность вступить в диалог с величайшей картиной мира, полной множества смыслов. Только об её содержании — уже даже не об искусстве Рембрандта, а о философии, — пишутся целые книги. В церквях по всему миру висят репродукции этой картины».

В своей речи Михаил Борисович перекинул мостик к прошлым проектам Эрмитажа, когда эту же картину осмыслял по-новому режиссер Александр Сокуров, задававшийся вопросом: что будет делать блудный сын дальше, после того, как получит прощение, — как себя поведет?

Директора Эрмитажа отблагодарил за идею и «за самую лучшую площадку в мире, где можно выставить самые-самые дорогие, самые ценные работы», начальник УФСИН России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области генерал-майор внутренней службы Игорь Потапенко, добавив, что «ценность — не в деньгах, не в истории, а ценность в той душе, которую вкладывают в работу» (а души в эти работы, заверил генерал-майор, было вложено немало).

«Вот он скоро вернётся домой, — вообразил начальник петербургского УФСИН судьбы своих подопечных. — Будет он победителем [этого конкурса] или не будет — я не знаю, из тех финалистов, которые присутствуют здесь, работы представлены от Камчатки до Калининграда. Но его родные, его близкие, его дети, его семья — будут знать, что его работа выставлялась в нашем прекрасном городе».

Изучая картины на выставке, «Фонтанка», было, удивилась, как хорошо заключенные помнят шедевр западноевропейского искусства, но потом оказалось, что распечатанные образцы им все-таки выдавали. Большинство авторов тщательно выписывали одежды и причудливые головные уборы героев сцены. Но многие вносили вольные изменения — причем зачастую далеко уходя от сюжета.

Так, один из победителей перенес место действия в современную комнату с полосатым диваном и пейзажем с вулканами на стене (автор Николай С. отбывает наказание в исправительной колонии-6 по Камчатскому краю). Еще один художник воспользовался приемом «картины в картине» и изобразил заключенного, стоящего посреди своей камеры и любующегося собственным творением — картиной «Возвращение блудного сына», процарапанной на облупившейся стене с зарешеченным окном.

Еще один автор сделал центром картины фантастические облака и сквозящий через них свет. Некоторые рисовали на месте отца служителя церкви. А у кого-то сыном оказался и вовсе грудной ребенок.

Но после завершения церемонии многие подходили к одной картине, не награжденной дипломом: ее автор, Александр М. из Псковской области, копировал не Рембрандта, а иллюстрацию к «Преступлению и наказанию» Федора Достоевского. И его кающийся сын стоит на коленях не перед своим отцом, а на площади, перед всем народом, и его согбенное тело с опущенной головой выражает чувства героя.

Возле этой картины корреспонденту «Фонтанки» встретился Андрей Ургант, также выделивший эту работу среди прочих.

«Потому что это Раскольников, потому что это базарная площадь, потому что здесь очень много символов. И чем больше ты знаешь про историю мирового искусства и нашего отечественного искусства, тем она сильнее впечатление производит», — пояснил свой выбор он.

Так Достоевский в контексте конкурса оказался вольным переносом сюжета о блудном сыне на российскую почву.

«Да, он действительно русский человек, но это планетарная история, абсолютно космическая, — не согласился с таким наблюдением «Фонтанки» Ургант. — Неважно, в какой стране ты родился: добро и зло везде одинаково, милосердие везде одинаково, прощение, покаяние... Какая разница, кто ты, — ты можешь быть королем, а можешь быть шутом, а можешь быть нищим — никакой разницы нет».

Члены жюри на вернисаже поделились ощущениями от проделанной работы. Художник Расих Ахметвалиев рассказал, что поначалу, когда ему предложили сотрудничать с УФСИН, не хотел соприкасаться с этой «темной стороной жизни», но позже изменил свое мнение и стал заниматься проведением выставок в колониях.

«Я, привыкший выставки открывать в галереях, в другой обстановке, когда вокруг красивые люди, шампанское, все такое, — увидел слезы мужчин, осужденных, которые пытаются что-то мне сказать, когда смотрят на картину. Я долго потом не мог успокоиться», — вспомнил он.

«Я думаю, что вы заметили по конкурсным работам, и это очевидно, что большинство авторов ассоциирует себя с блудным сыном, — обратила внимание член жюри, член Союза художников России Румяна Внукова. — И мы, наверное, так воспринимаем их. И я хотела бы обратить внимание на то, что в притче библейской есть не только младший сын, там есть еще и старший сын — история, на которую мы не сразу обращаем внимание. Старший сын в библейской притче не просто не рад возвращению младшего сына — он с негодованием говорит отцу, возмущается тем, что отец с большой любовью принимает сына, прощает его безоговорочно. Я себя сейчас в данной ситуации, думаю, как и многие из вас, ассоциирую именно со старшим сыном и задаю себе вопрос: а я готова ли с радостью встретить этих людей с открытым сердцем? Вот такие конкурсы, их значимость еще и в том, что это повод для личной и социальной рефлексии. Для того, чтобы мы глубже поняли чувства этих людей — они действительно искренние, глубокие, — и для того, чтобы наши сердца стали мягче, чтобы мы стали более открытыми для них».

Всего отборочные этапы конкурса прошло 47 работ, из них 8 были признаны победителями в трех номинациях. Выставка в атриуме Главного штаба Эрмитажа идет всего три дня — 26 по 28 марта. После этого, если так решит Общественный совет, картины поедут по всем пенитенциарным учреждениям Петербурга и Ленобласти, а в дальнейшем останутся в музее Крестов (СИЗО №1).

Алина Циопа, «Фонтанка.ру»