ПоделитьсяМладший сержант Анатолий Паскаль погиб за неделю до отхода российских войск из Харьковской области. Петербуржец вырос в семье военных. Его родители застали боевые действия в Приднестровье, а дядя был помощником генерала Александра Лебедя. «Паскали возвращаются», — говорили родственники до сентября 2022 года. Толик не вернулся первым.
У церкви на Петергофском кладбище ждут люди в тёмных пальто и пуховиках. Среди них выделяются две девушки, одетые явно не по погоде. День ясный и безветренный, но прохладный. Обутая в босоножки брюнетка ёжится, на плечи у неё накинут свитер. К ней жмётся знакомая в легком платье в цветочек и джинсовке. Она то и дело читает всплывающие в телефоне сообщения, цокая по экрану смартфона кислотно-зелёными ногтями с георгиевской ленточкой и надписью «Zа правду».
Брюнетка приехала в Петербург из Белгородской области. Она администрирует чат на 5 тысяч человек, в котором собирают гуманитарную помощь для российских военных. С младшим сержантом Анатолием Паскалем она была на связи каждый день. Он служил в военной комендатуре, которая сопровождает гуманитарные грузы на фронт.
«Это мои первые похороны и, надеюсь, последние. С этим блокпостом мы были близки», — говорит брюнетка.
Собранные от пожертвований деньги идут на разное: от хлеба и тёплой одежды до спальников и прицелов. Отчеты о тратах выкладывают в группе во «ВКонтакте», автором многих был Анатолий. Он служил на блокпосту в Харьковской области и контролировал, чтобы посылки доставались тем, кому они реально предназначались.
Когда стало известно о гибели Анатолия, его мама получила десятки сообщений, в том числе от незнакомых людей. Они рассказывали о том, как её сын безотказно готов помогать. Одно из самых трогательных писем пришло от коллеги из военной комендатуры из Каменки. Она рассказала, как ездила на работу с 3-летней дочерью, Анатолий «мило и трепетно» играл с ребёнком и пел с девочкой песню из мультика «Холодное сердце».
«Одно дело, когда ты мама, ты не все видишь, но когда люди говорят со стороны, ты понимаешь, что воспитала сына правильно и тебе не стыдно за него, как он жил и как погиб, — говорит Елена Паскаль. — И действительно, хочется сказать большое спасибо за такого сына, мы будем гордиться всей семьей».
***
ПоделитьсяТолик, так его называют в семье, родился в Тирасполе через пять лет после горячей фазы военного конфликта в Приднестровье. Тогда его маме Елене было 19 лет, она застала боевые действия, пряталась в подвале, видела рефрижераторы с телами погибших гражданских и даже хотела связать свою жизнь со службой, но отец отговорил.
Дедушка и бабушка Анатолия выполняли задачи в Мозамбике, дядя был помощником генерала Александра Лебедя. Именно в честь дяди Анатолия Паскаля Елена назвала сына. Мальчик рос в военной среде, зачитывался книгами о военных, Александр Лебедь стал для него героем.
Первый класс Толик закончил в Приднестровье, затем семья перебралась в Москву, потом в Рязанскую область и осела в Петербурге. После пятого класса мальчик поступил в суворовское училище. Но, по словам Елены, из-за того, что на тот момент родители не были военными, сыну отказали в приёме.
«Когда вернулись в школу, он говорил: я здесь ненадолго. У него был такой шок, он один из немногих прошел, у него уже взяли размеры формы, эту форму пошили. 15 августа их должны были забрать в лагерь, и в его день рождения мы узнаем, что его просто не берут. Полтора года мы судились с министерством обороны, у нас закончились силы и возможности. Мы наняли юриста, и я помогла многим ребятам восстановиться, а своему сыну не смогла помочь», — отмечает Елена.
После школы Толик окончил Морской колледж, а затем сразу ушел на контракт. В семье советовали ему пойти служить по специальности на флот, в Кронштадт, но Толик всё сделал по-своему и ушел туда, где тяжелее — в часть в Каменке в Ленобласти.
После первого контракта он год провел на гражданке, строил отношения с девушкой, пытался работать курьером и на заводе, помогал реконструкторам из «Красной звезды», но в итоге опять вернулся в Каменку.
«Перед пандемией я ему объяснила, что если он хочет чего-то добиться в жизни, то сейчас у него есть шанс вернуться на контракт, — говорит Елена. — Я переживала, потому что он тогда строил семью. Толик по характеру очень похож на меня, и я знаю, где надо было переломить. Я на него очень давила где-то, он обижался, но прислушивался. Говорила: «У тебя любовь-морковь, потом дети пойдут, квартиры нет, вот как ты так? Ты сейчас вернешься на службу и сможешь взять ипотеку». Наверно, как мама я тиран. С мальчиками, наверно, по-другому нельзя. Я объясняла сыну: если он хочет быть военным, то надо возвращаться сейчас, чтобы успеть получить образование, встать на ноги, тогда и можно ответственность взять за себя и за семью».
Родные говорят, что у Толика была «миротворческая жилка». Он хотел вернуться в родные края миротворцем, в этой же роли он видел себя в Сирии. Но ни первое, ни второе не сложилось.
***
За пару дней до 24 февраля Толика забрали в Москву готовиться к параду на 9 Мая. В День Победы он маршировал на Красной площади в составе колонны военной комендатуры. После парада получил звание младшего сержанта.
Елена узнала о том, что сын находится в зоне боевых действий, только 1 сентября. На этот момент шел второй месяц командировки. Муж и друзья по просьбе сына всё это время берегли спокойствие матери — для неё он был во Владикавказе, на учениях.
«Никогда не было слышно ни выстрелов, ничего, — вспоминает Елена телефонные разговоры с сыном. — Он переживает или плохо ему, никогда. Я даже как мама ничего не почувствовала. Потом посмотрела номер, по которому он звонил, и поняла, что он совсем не во Владикавказе».
«Паскали не плачут, Паскали не сдаются», — повторяет Елена. Мы сидим в семейной квартире в поселке Новоселье. На полке над столом выставлен портрет Толика в военной форме, горит лампадка, на блюдце выложены его медали. После его смерти в семье появилось ещё одно «не». До Толика все Паскали возвращались с войны.
Последнее сообщение от Толика получила сестра рано утром 2 сентября. Он отреагировал на ее фото в школьной форме: «Дашенька, какая ты красавица». В этот день Толик погиб.
— Конечно, я как мама переживала. Мы между собой говорили, чтобы он не рвался хотя бы сам. Папа сказал, что сын взрослый и решит, и мы не будем его отговаривать... — говорит Елена. — У нас в семье есть такое понятие: если не ваш сын и еще не чей-то, то кто будет нас защищать? Нельзя мальчиков дома держать, надо отпускать.
— Это его выбор, служба, — добавляет Александр, отчим Анатолия. — Плохие люди везде встречаются. Ты идешь не чинуш этих защищать, а Родину. Это надо было сделать.
— Если бы я знала, то просто бы больше молилась за него.
Муж Елены, Александр, украинец. У него и у их дочери гражданство Украины. Там у семьи много родственников. «Одни родственники смотрят и говорят: у нас нет фашизма, мы на них напали. Другие: у нас есть фашизм, освободите нас. Но мы помогаем всем. И знаете, я вам скажу, что от гуманитарки российской никто не отказывается, запомните это. От наших денег и продуктов не отказываются ни на Украине, ни в Сирии, как бы нас ни ругали, — говорит Елена. — Понятие Родины у каждого свое, если тебя что-то не устраивает, встань и выйди отсюда, если ты хочешь воспитывать своих детей по-другому, не надо это делать в нашей стране. Ты приехал сюда, уважай наши традиции и законы».
***
ПоделитьсяВ маленьком храме на Петергофском кладбище заканчивается место. Каждый пришедший держит по свечке, воздух быстро заволакивает дурманом. Священники на два голоса исполняют молитву об усопшем воине. Звучит не торжественно, а камерно, по-домашнему. От этого ещё больнее. Многие не сдерживают слёз.
Перед командировкой на Украину Толик отдыхал в коттедже с лучшими друзьями. Он написал для парней прощальные письма в телеграме и попросил сделать скриншоты. Сами сообщения он удалил. В письмах он попросил похоронить его на Петергофском кладбище, рядом с друзьями-реконструкторами из «Красной звезды», погибшими при взрыве в газетном комплексе пару лет назад.
«Он хотел памятник, чтобы там его фотография военная была. Он оставил перед поездкой берет и автомат, сказал: вернусь, отдадите. Мы говорили: нет, не надо. Но он настаивал: «Все может быть, мы все люди», — вспоминает Дмитрий, друг Толика.
Пока на могиле Анатолия Паскаля стоит деревянный крест, такой же, как и на соседних. На Петергофском кладбище выделили специальную аллею для погибших в спецоперации. Толик на ней самый молодой.
Во время прощания к гробу вышел отец Толика Алексей, тоже военный. «Когда Толик родился и я его забирал, счастью не было предела, солнечные зайчики бегали по его лицу, и счастью не было предела, — сказал Алексей. — Эта война не обойдёт никого, она коснётся всех. Нам надо определиться, с кем мы, если с государством, то помогать словом, делом, финансово. Но одно могу сказать: родители не должны хоронить своих детей. Толик погиб за мир, чтобы у нас было мирное небо над головой. Спасибо».
Лена Ваганова, «Фонтанка.ру»
