Мыслепреступление курсанта Можайки

Первокурсник Космической академии Вадим Осипов обвинен в приготовлении к теракту за фантазии, которыми он по-детски делился с ФСБ. И даже в подрыве бомбы на людной площади нашлось место тележке с мороженым.

На выездном заседании Московского окружного военного суда в Петербурге начали слушать дело курсанта Военно-космической академии имени Можайского, в основе которого – криво расчерченная схема по захвату казармы. Осипов, отметивший 19-летие в СИЗО, преступные планы против собственного вуза отрицает. Говорит – просто пошутил. Но следствие с упорством продолжает видеть в нем террориста, а допрошенные в качестве свидетелей чекисты за юмором разглядели талантливого стратега, который ограничиваться единственным взрывом не собирался.

Выставленный под фотообъективы Вадим улыбался и, несмотря на запрет на посторонние разговоры, благодарил за поддержку. Спортивная куртка, джинсы, падающая на глаза челка. 10 января в Ленинградский окружной военный суд его доставили почти с полуторачасовым опозданием. Вынужденные ждать журналисты коротали время за разговорами с адвокатом.

«Вадим читает, качается сейчас. У него и раньше хорошая физическая форма была, сейчас решил восстановить», – рассказал Виталий Черкасов о буднях в следственном изоляторе. О приготовлении к теракту, в котором его подзащитного обвинили уже во время следствия, говорит кратко:

«Для нас тоже было удивлением, когда ему утяжелили ответственность». По словам защитника, «ни в тумбочке, ни под матрасом, ни в ином месте» ничего предосудительного найдено не было. Только запрещенная «Азбука домашнего терроризма» в телефоне и злосчастный листок, отобранный преподавателем истории у невнимательного курсанта.

«5 апреля в отдел поступила информация о том, что у курсанта Осипова были найдены записи, в которых планировался захват оружейной комнаты и казармы. Мне была поставлена задача, и я выехал для проведения его опроса», – рассказал первый свидетель – майор ФСБ Сергей Круть.

Вадим познакомился с ним на следующий день после инцидента на уроке истории и уже после разговора с психологом. Майора первокурсник оценил и понадеялся на взаимность.

«В глаза бросалось хладнокровие, с которым он говорил об убийстве», – поделился майор. Разговор был долгим и, по его словам, Осипов фонтанировал идеями: у него был готов не только план, как взять казарму вдвоем и без оружия, но и как уйти, где отсидеться и чем продолжить.

«Если его не смогут захватить, то он собирался совершить теракт на одной из площадей, где заложит в тележку из-под мороженого самодельное взрывное устройство, наденет яркую одежду и пойдет в место массового скопления людей, туда, где много туристов. Привлечет к себе внимание, отойдет и совершит подрыв», – а перед этим, по словам свидетеля из ФСБ, будет отсиживаться в глухой деревне: колоть дрова, отдыхать и собираться с мыслями.

«Мальчишество!» – выкрикнули из зала. Но председательствующий судья Евгений Зубов резко оборвал непрошеных защитников и пообещал удалить всех из зала.

Беседы, перешедшие в протокол, курсант с ФСБ вел дважды. Сначала с майором, а через три дня и с его непосредственным начальником – подполковником Антоном Поспеловым. Главной целью повторной встречи стала гипотетическая ошибка восприятия, которую следовало исключить. По словам адвоката, молодой человек, зачитывающийся романами о шпионах, в этих разговорах услышал перспективы и только моделировал ситуации, которые наложились и на взрыв в метро Петербурга, и на курс по антитеррору в вузе. Силовики же, уверен он, на практике применили к первокурснику методы допроса, пригодные для тех самых шпионов. Мол, его подзащитного ввели в заблуждение и загнали в угол наводящими вопросами.

Сотрудники ФСБ применение специальных техник отрицают: Осипов сам шел на контакт, даже показал запрещенную книжку в телефоне.

В материалы уголовного дела лег листок с планом, разговоры с сокурсниками, грамотные рассуждения о том, как сделать теракт эффективнее, и приправленные шутками идеи, которых у Осипова оказалось слишком. По мнению майора, в картину укладывается даже силуэт человека с ножом на аватарке в Telegram Осипова и его самовольные отлучки из академии.

Сам Вадим воспоминаниям офицеров из ФСБ улыбался, но, скорее, устало. Опасности в разговорах он тогда не видел: говорили как друзья, хотя поначалу и не складывалось:

«У нас было мероприятие «антитеррор». План захвата я нарисовал после него. Сотрудник ФСБ сказал, что это ложь, он отведет меня в отдел, где будут говорить по-другому. А после неожиданно смягчился. Он утверждал, что после теракта в метро не спал двое суток, сидит на кофе и поэтому такой нервный, а вообще он добрый».

Вадим, заикаясь, признался, что хотел произвести впечатление на чекистов:

«Чтобы увидели, что я серьёзный парень».

Юморил, на ходу придумывал шутки про растяжку на генеральской дорожке и заминированный чайник. Протоколы подписал, не вникая.

«Они предлагали мне воду, чай, кофе. А сотрудник ФСБ дал мне номер телефона. В протоколах опроса я ничего не поправлял. Так, ошибки в -тся и –ться в глаза бросились».

Пятеро сокурсников, подходы к которым он якобы искал, шутки помнили. И даже те, которые, по словам Вадима, придумались адресно для сотрудников контрразведки. Все они в суде признали, что ничего преступного в юморе не видели, и единодушно отметили, что особенно много его стало после зимнего отпуска. Тогда добрый, участвующий в КВН, всегда готовый прийти на помощь товарищ будто бы изменился, но особых поводов для тревог в этом не увидели.

Зато забеспокоился судья Зубов: военная академия, плотное расписание, 19 лет, а в свободное время обсуждают не девушек, и даже не мальчиков, а теракты, массовое убийство в американской школе Колумбайн, которое было «уже давно», и расстрел полицейских псковскими подростками.

«То есть ничего эротического в вашем телефоне я не найду?» – словно бы не веря, спросил он.

А услышав, как Осипов общался с администраторами групп смерти под видом депрессивного подростка, и вовсе возмутился.

«Осипов, я не понимаю. Здесь вы прикидываетесь, ФСБ какую-то ересь рассказываете. Как в том произведении: и тут Остапа понесло», – не выдержал он и отложил заседание на 11 января.

Татьяна Ципуштанова,

«Фонтанка.ру»