Много водки, полицейский бардак и мертвый мальчик

Впервые за 2,5 года после смерти петербургского подростка Никиты Леонтьева дал развернутые показания экс-замначальника 75-го отдела полиции Невского района Олег Прохоренков, обвиняемый его гибели. Он отверг рукоприкладство, приписав его своему сослуживцу Денису Иванову, признал алкогольный праздник и детализировал картину разгильдяйства с нарушением всевозможных инструкций, соблюдение которых спасло бы подростку жизнь.

В среду, 7 мая, после представленных гособвинением доказательств, Олег Прохоренков согласился дать показания по эпизоду с задержанием и гибелью 15-летнего Никиты Леонтьева. Подросток умер в ночь на 22 января 2012 года в машине "скорой" после избиения в опорном пункте полиции. Прохоренкова арестовали и обвинили в тяжком вреде здоровью с летальным исходом и превышении должностных полномочий на основе показаний участкового Дениса Иванова. По словам последнего, избивали вдвоем. Сам участковый благодаря сделке со следствием получил 6,5 года колонии.

7 мая 2014-го Прохоренков в деталях вспомнил субботу, 21 января 2012 года. Приведем рассказ экс-замначальника 75-го отдела.

В тот день у него был выходной. Время проводил в бане с бывшим сослуживцем, пенсионером МВД Сергеем Петровым. Выпили по банке пива. Прохоренков занимал должность и.о. замначальника 75-го отдела полиции Невского УМВД и курировал общественную безопасность, в том числе деятельность участковых. Один из них, молодой Денис Иванов, попросил шефа помочь с отказными материалами. Прохоренков согласился и после бани подъехал с Петровым на улицу Шотмана, где в двухкомнатной квартире на первом этаже располагался 43-й опорный пункт.

Там находились Иванов, у которого тоже был выходной, и замначальника 75-го отдела по линии уголовного розыска Алексей Малых. Полицейские провели субботу вместе, работая над реализацией оперативных материалов и собирая улики по ломбардам. К приезду Прохоренкова на кухне стояла наполовину выпитая литровая бутылка водки. Вчетвером – два зама, участковый и пенсионер – употребили еще.

«Я одну рюмку, они по две», – скромно уточнил Прохоренков. Присутствующим пришлось сделать вид, что поверили.

В 23.40 квартет вышел на крыльцо. Закурили. Услышали крик женщины и разглядели рядом с ней, лежащей, двух лиц мужского пола.

– Тот, что повыше и в сером пуховике, ударил несколько раз потерпевшую ногой. Она выпустила сумку. Я и Малых побежали за ними с криками «стоять, милиция!», но они бежали быстрее. Мы вернулись в опорный пункт. Малых и Петров сели в машину и поехали по дворам. В 00.03 позвонили: задержали того, что в сером. Никиту Леонтьева.

Потерпевшая Светлана Кузьмина, по словам подсудимого, подростка опознала. Его завели в «опорник».

Малых опрашивал нетрезвую потерпевшую Кузьмину в кабинете участковых, там же сидели Прохоренков и Петров. Иванов сторожил Леонтьева в комнате инспекторов по делам несовершеннолетних. Причем возраст Никиты и его место жительства к этому времени уже установили, но связаться с родителями полицейские вопреки порядку оформления несовершеннолетних задержанных не удосужились.

Наедине Леонтьев и Иванов, как вспомнил подсудимый, провели около 20 минут – с 00.25 до 00.47, когда в комнате раздался грохот и детский крик: «Это не я!»

– Я увидел резиновую дубинку на столе и сломанную швабру – на полу, – пояснил Прохоренков. – Подросток стоял на коленях. Выгнал Иванова из комнаты, назвал его дебилом и спросил, зачем избил задержанного. Он ответил, ухмыляясь, что ничего страшного не произошло.

Участковый ушел на кухню к Петрову и Кузьминой, пившим водку, позже к ним присоединился и Прохоренков. Вызванный наряд увез Никиту лишь в 1.40. В 1.56 он потерял сознание в отделе полиции и больше в себя не приходил.

Экспертиза насчитала на теле погибшего около 100 повреждений и 28 травмирующих воздействий. Смертельной оказалась черепно-мозговая травма с вдавленным переломом чешуи височной кости. Причем удар кулаком или ладонью эксперты сочли маловероятным, скорее травма образовалась от удара об угол тупого твердого предмета с местом схождения трех граней, например – столешницы письменного стола. Иванов ранее заявлял, что Прохоренков рукоприкладствовал и толкал подростка как раз на стол. Подсудимый настаивает, что пальцем не трогал Леонтьева.

Адвокат Сергей Токарев, представляющий интересы матери потерпевшего Ольги Леонтьевой, поинтересовался:

– Почему вы, уверенный в том, что Иванов избил подростка, то есть совершил преступление, не предприняли никаких действий? Не поставили в известность дежурного отдела, не вызвали дежурного следователя и не связались с родителями по стационарному телефону, который легко узнать через базу данных?

– Я должен был его задержать и в клетку посадить? – вопросом на вопрос, оставляющим еще больше вопросов, ответил Прохоренков.

– Почему вы даже рапорт на имя руководства не написали?

– Я хотел утром это сделать, но не успел. Приехали сотрудники УСБ, прокуратуры, Следственного комитета.

Показания Прохоренкова укладывались в два определения – бардак и разгильдяйство. Судье Михаилу Харитонову, видимо, не хватало ясности.

– А если бы вас не было, Иванова, пенсионера Петрова? Что должен был сделать Малых? – спросил он.

– Наверное…

– Не наверное, а точно скажите. Вы 18 лет отработали. Что должен делать полицейский при задержании несовершеннолетнего подозреваемого?

– Позвонить дежурному отдела для вызова наряда. А пока он не приехал, контролировать задержанного, чтобы не убежал.

– Наручниками пристегнуть?

– Этого нельзя делать. Двери закрыть, посадить рядом с собой и опрашивать потерпевшего.

– Почему так-то не произошло? Зачем вы остались?

– Малых сказал, чтобы подождали, пока он разберется.

– Ну и пусть бы разбирался. Сказали бы: дорогой, ты на службе, а я вообще выходной и пьяный. Для чего вы остались с Ивановым? Дайте мне вразумительный ответ. Ответа нет, зафиксировано в протоколе. А Кузьмину вы знали раньше?

– Никогда до этого не видел.

– Что такое случилось-то, что вы с незнакомой потерпевшей распивали водку? Это всегда такое происходит?

– Нет, конечно. Я был в шоковом состоянии.

– Отчего?

– На лбу Леонтьева была ссадина. Как объясняться перед родителями?

– Хорошо, Иванов причинил ссадину подростку. Но шок-то отчего? Зачем водку пошли пить? Может, там действительно что-то страшное произошло, и вы это поняли?

– На тот момент – нет.

– В тот день кто нес службу в опорном пункте?

– Никто. И Малых не имел права там находиться.

– Почему бы сразу не отвезти Леонтьева в отдел полиции, ехать-то две минуты? Пусть бы там оформили задержание подростка и вызвали родителей. В чем проблема? Зачем надо было идти в опорный пункт, где вы не можете и не хотите работать, потому что выходной, а все бразды правления отдали Малых, который не имел права один остаться в опорном пункте?

– Лучше бы отвез в отдел… Я сам до сих пор не могу дать ответ. Спонтанно все произошло.

– Ваше объяснение не укладывается в рамки нормального поведения сотрудника полиции с 18-летним стажем, – резюмировал судья.

По сути, в этом деле остались слово Иванова против слова Прохоренкова. Малых умер, Кузьмина отказалась от первоначальных показаний, изобличающих подсудимого, и заявила о давлении следствия. Преюдиция обвинительного приговора Иванова не действует. Пленум Верховного суда России в 2012 году принял постановление, согласно которому приговор в отношении лица, заключившего досудебное соглашение о сотрудничестве, не может предрешать вопрос о виновности соучастников.

Очевидно, что к смерти Никиты Леонтьева привел не столько удар в висок, сколько полное попрание полицейскими инструкций, которые, как известно, писаны кровью.

Александр Ермаков, "Фонтанка.ру"