
Ровно 60 лет в Питере живет Лев Лурье. Самый уважаемый журналист. Он обожает ходить по городу пешком. И смотреть на два метра поверх голов прохожих. В аналогичной манере он пишет и думает. Всегда чуток иронично. И нам это нравится.
Льва должны были назвать Ильфом в честь знаменитого писателя. Но дед Соломон настоял на своем. Он умел бороться. К рождению внука профессор Лурье уже был изгнан из Ленинградского университета за космополитизм с формулировкой: «недостаток общегреческого патриотизма». Ведь в 1949 году историк письменно заявил, что грекам было все равно, выиграет ли Спарта или Афины. И добавил кошмарное – многие греки сочувствовали персам.
А Лева все же родился на Большом проспекте Петроградской стороны. Именно тогда в скверике возле его дома начали возводить бюстик Ульянову.
А папа его – Яков, тогда был практически в бегах. Несмотря на то, что он занимался Иваном Грозным, у него нашли еврейский национализм. Так что семья жила на зарплату мамы–врача.
После смерти Сталина жизнь улучшилась благодаря Дмитрию Лихачеву, который подкинул Якову Лурье заказ на переписку Грозного в рамках «Литпамятников».
Лева в отличие от деда и отца на исторический факультет ЛГУ имени А.А.Жданова не поступил. Отец ему сказал: «Тебе придется всю жизнь врать». И Лева попал на экономический.
А в 1968 году после ввода советских войск в Чехословакию Лев прыгнул и сделал глупость. Так он сам говорит. Он с еще двумя охламонами написал листовку. Исторический документ начинался с фразы: «Товарищи, приближается столетие со дня рождения Ленина! Его наследие оболгано». Текст был вполне в духе еврокоммунизма, но Лева его посеял во Дворце пионеров и школьников на Невском. Рукопись нашла уборщица. Уборщица отнесла бумажку директору. Руководитель вызвал компетентные органы.
Мало кто не знал, что чекисты ищут измену. Они собирали все сочинения, сличали почерка. Искали так, как милиция не искала Чикатило.
И, наконец, они заявились к Леве в аудиторию на зачет по диагностике программирования. «Они меня спасли от позора, потому как я ничего не знал по предмету» - смеется Лурье. Допрашивали во дворце Белосельских-Белозерских в райотделе госбезопасности. Лева на допросах гнал: «Я, видите ли, занимаюсь прозой, мой герой мечущаяся личность. Это не листовка, а синопсис его мыслей».
Из комсомола выгоняли мучительно. Против Левы студенты не голосовали. Но решением какого-то ЦК постановление продавили. Главной подписью стояла фамилия Прохоренко, ныне возглавляющего Комитет по внешним связям у Валентины Матвиенко в Смольном.
Заодно выгнали и из универа, оправив поработать фрезеровщиком. Лурье фрезеровал непостижимо отвратительно. Когда осталась последняя не сломанная им советская фреза, его перекинули на перековку в таинственное предприятие. Там конструировали ЭВМ. В НИИ, которое называли в шутку «Мраморной крошкой», никто не работал. Все читали Сартра, примеряли кофточки, бегали в рюмочную. Все по Стругацким, где понедельник начинается в субботу.
Потом все-таки Лева восстановился в ЛГУ. И вскоре стал модным экскурсоводом по Петропавловской крепости. Время веселое, но бесперспективное. Годы легендарного Сайгона на углу Невского и Владимирского. Рядом всегда стоял известный ныне критик Витя Топоров, они выпивали и разговаривали черт знает о чем.
Но его выгнали и оттуда. В смысле, и из крепости. За то, что его другого кореша - Сеню Рогинского арестовали за подделку некоего отношения в Публичную библиотеку. Запрос касался документов по Народной воле. В реалиях же Сеня слишком ретиво занимался памятью революционного движения и передавал «нехорошие» выводы на Запад.
Так что КГБ в дом к Лурье с обыском все же пришло. А его отца турнули с работы из «Пушкинского дома». За компанию.
В 1987 году Лурье настаивал на диссертации. У него был довод – «Уже «Доктора Живаго» печатают!» Декан факультета Фроянов сетовал: «Вы же понимаете – это не мы. Это КГБ». Лева отправился в КГБ к железному товарищу Георгиеву, лично курирующему его персону. Георгиев возмутился: «Да Вы что! Где мы, а где история России!? Да я партбилет положу на стол!»
И Лева защитился по Народной Воле.
После самоликвидации СССР Лурье уехал в США преподавать. Вернулся через три года и купил себе квартиру на Рубинштейна. Поближе к довлатовским местам.
Благодаря Дмитрию Губину начал работать в газете «Пульс», потом в «Коммерсанте». Через Кирилла Набутова попал на телевидение. И телевидение выиграло. Пять лет Лев Яковлевич проработал под началом железного продюсера Александры Матвеевой.
Теперь он лучший журналист Санкт-Петербурга. Лучшими книгами всех времен и народов считает «Остров сокровищ» и «Капитанскую дочку».
И старается получать максимальное удовольствие от жизни.
- Удается? – спросил я.
- Не могу пожаловаться на характер.
- Где выпьешь в юбилей?
- В южной Венеции.
- А что так?
- Так дежавю - Ленина привезли обратно к Финляндскому. Вдруг все по новому завертится.
Евгений Вышенков, "Фонтанка.ру"