ПоделитьсяПетербургский Дом радио скоро закроется на масштабную реставрацию и откроется после нее только в 2026 году. Перед проектировщиками поставили задачу — создать современную многофункциональную площадку для культурных мероприятий, одновременно сохранив дух сразу двух эпох: Благородного собрания и Ленинградского радио. Каким будет здание, «Фонтанке» в интервью рассказала главный архитектор проекта, руководитель АРМ2 ООО «НИиПИ Спецреставрация» Мария Шапченко.
— Сейчас в Доме радио располагается культурно-просветительский центр. Там проходят концерты, танцевальные встречи, другие культурные мероприятия. Предполагается, что после обновления в здании откроется культурно-образовательный центр. Что изменится?
— Если говорить просто о назначении Дома радио, не изменится ничего. И вместе с тем изменится всё: наконец здание сможет раскрыть весь свой потенциал. Почти 8 этажей! Несколько лет назад ремонт позволил приспособить под образовательно-культурную деятельность часть помещений. В них сейчас есть доступ. Но довольно много пространств остаются неотремонтированными, по итогам проекта они будут вовлечены в просветительскую работу. Кинозалы, театральные залы...
— Я правильно поняла, что тот ремонт, который проводился в 2017–2020 годах, не был масштабным?
— Он был косметическим. Им, кстати, тоже занималась наша организация, так как здание — объект культурного наследия и мы обеспечивали необходимый контроль, взаимодействуя с комитетом по охране памятников. Плюс уже в процессе того ремонта были проведены комплексные научные исследования. Это необходимая подготовка к следующему этапу — самой реставрации. Требовалось в том числе снять несколько слоев поздних зашивок, сделать небольшие зондажи, чтобы посмотреть, как это всё на самом деле там устроено. Такая работа была проведена. И на ее основании сделан проект комплексной реставрации и приспособления здания к современному использованию.
— Во время снятия вот этих поздних культурных слоев были какие-нибудь интересные находки?
— Множество! Здание потрясающее. Действительно уникальное в своем роде. Кстати, комитетом по охране памятников внесён в предметы охраны на этом объекте не только исторический слой — а это 1910-е, когда здание было построено, — но и культурный слой середины XX века. Это почти все интерьеры, которые были сделаны в советское время.
— Как изменилось здание в советские времена?
— В 1930-е сюда вселяется Ленинградское радио, студия радиовещания. И конечно, радийщики делают под себя ремонт — на тот момент небольшой. После войны встает вопрос о том, что здание нужно комплексно приспосабливать именно с учетом специфики радиовещания: реконструируются интерьеры, переделываются сети, стены зашиваются акустическими отделками, возникают звукозаписывающие студии, все эти аппаратные с окошками — всё это советские внедрения. В Доме радио есть целый коммутационный центр — большая студия Tesla, где стоят огромные коммутационные шкафы. Мы их сохраняем в проекте.
Вот этот советский Дом радио — он очень важен и для города, и для нас. Мы находили баланс между тем, чтобы сохранить самый первый, «косяковский» период (архитектора Василия Косякова, автора проекта здания Благородного собрания. — Прим. ред.) и период Дома радио. Поэтому в проекте сохраняются советские «зашивки» — мы всё ремонтируем. Сохраняем дух и советской части, Дома радио, и дух Благородного собрания, который в основном сохранился в парадной анфиладе и в зале Шостаковича.
В здании точно не будет ощущения такого чистого новодела, как будто бы вчера только построили. Задача в том, чтобы сохранить следы этого духа, идентичности. Сохранить их максимально, насколько это возможно.
— Завершить работу планируется в 2026 году?
— Всё верно. На первом этапе — демонтаж всего, что не представляет ценности, а там после советской реконструкции много всего происходило, кроме того, есть вещи, которые пришли в физический износ, как минимум это сети.
Почти вся инженерия, которая там есть, — наслоения очень неэффективных систем. Мы всё исследовали, просмотрели все вентканалы, проверили, как они работают, обследовали электрику, «слаботочку», водоснабжение. Всё это просмотрели внимательно, чтобы понять, как здание изначально было задумано и как оно трансформировалась за 100 лет. Сейчас самый удачный момент, когда можно инженерию трансформировать, одновременно скрыв это новое и современное от глаз.
После демонтажа и дообследования мы начнем монтаж. Это новые перегородки, местами будем переделывать полы для усиления звукоизоляции, будем расчищать все каналы и тащить по заранее продуманным траекториям новые сети, одновременно с этим делать звукоизоляционные зашивки новых аппаратных, переделывать крышу — она давно не ремонтировалась и течет. На кровлю с дворовой стороны, чтобы его не было видно, поставим оборудование.
Поделиться— Укреплять само здание планируется?
— Да, будем делать усиление конструкции. «Косяковский» железобетон тоже имеет физический износ. Мы его сохраним, но усилим металлом — будем инъектировать железобетон, заделывать трещины. Максимально действуем именно реставрационными методами. Все работы — локально и аккуратно, с сохранением исторического материала.
— Фасады тоже ждет реставрация?
— Сначала дворовые фасады, затем — лицевые. Здесь речь о реставрации на уровне первого этажа: у нас планируется раскрытие исторических оконных проемов на первом этаже. Есть подтверждающая иконография, что в советское время несколько проемов были сильно уменьшены. Мы решили вернуть исторический облик. В каких-то случаях планируем менять окна на акустические, чтобы в здании была эффективная акустика. Лицевой фасад обновим в покраске.
— Конфигурация кровли не изменится?
— Ни в коем случае, это предмет охраны. Но мы раскроем исторические стеклянные фонари. Это такие выгороженные на чердаках помещения, похожие на домики. В уровне помещения есть плоская часть фонаря. И мы всю эту красоту раскроем, отреставрируем и сделаем новое остекление, чтобы это все работало, как было запланировано автором здания 100 лет назад.
— Предстоящее Дому радио преображение — это реконструкция или реставрация?
— Капитальный ремонт, реставрация и приспособление к современному использованию.
— Какой-то новый функционал появится у помещений?
— Мы себе ставили задачу отталкиваться от особенностей объекта: что ему органично, а что нарушит исторический вид. У нас довольно большая работа по основным студиям, где проводят концерты и мероприятия. Там запланирован максимальный функционал, который сегодня возможен на современных площадках: системы звукового сопровождения, правильная акустика, экраны прямой и обратной проекции. Будет всё, чем оснащены современные концертные площадки и что не противоречит предметам охраны. В некоторых помещениях будут подвешены рампы с осветительным оборудованием, колонки. Все это максимально технологично, в виде лебёдки, оборудование сможет подниматься, опускаться. Мы все, и Дом радио, и ВТБ, по заказу которого реализуется проект, и наши коллеги-архитекторы сошлись в том, что очень важно сохранить в этом здании дух времени, его идентичность. И что это здание заслуживает очень тонкого, аккуратного подхода.
Поделиться— Это будет еще и образовательный центр, в этом контексте тоже добавится функционала?
— Проект предусматривает несколько лекториев, оснащенных проекторами, колонками и всем остальным. Там будут фонотеки, где можно будет слушать музыку, будут гостиные для встреч, для общения. Мы делаем много трансформируемых залов. Практически каждый большой зал может превращаться в помещение для чего-то другого. Например, есть танцевальный зал, в нём могут идти представления. Под конкретные задачи можно убрать конструкции — почти вся мебель и покрытие полов трансформируемые. Это сделано специально для того, чтобы у Дома радио не было ограничений в использовании площадки. Ребята очень творческие, если вы следите за ними, у них каждый месяц какое-то новое мероприятие, новая идея возникает.
— Как там будет насчет перекусить?
— Предусмотрено камерное кафе на уровне первого этажа. Это пространство со входом с улицы. Вы сможете там взять кофе, что-то перекусить. Это не ресторан, под кафе отведено 100–120 квадратных метров. А вот небольшой ресторан появится наверху, там сейчас помещение, которое не используется. Еще, конечно, будут зоны продажи мерча, небольшой музей, посвящённый Дому радио.
— В Доме радио главные большие залы — это студии звукозаписи с архитектурой, с аппаратными и окошками. Некоторые из них исторические, их планируется сохранить как студии, или они станут концертными залами, или они превратятся в те самые помещения-трансформеры, про которые мы говорили?
— Да, это будет такой микс. К каждой большой студии сейчас примыкает аппаратная, потому что одна была кинозалом, другая — студией звукозаписи. Из-за того, что у нас есть задача сделать микс функций, мы оставляем эти аппаратные, просто делаем их более современными и технологичными. У нас останутся все эти окошки, останутся эти помещения, в них будут дополнительные медиасистемы, современные пульты и так далее. Структурно же все останется как есть.
Поделиться— Из того, что вы рассказали, выходит, что звукозаписывающая функция у Дома радио сохраняется.
— Да, и она будет значительно улучшена. Сегодня со звуком есть проблема: когда мы находимся в разных помещениях Дома радио, мы друг друга слышим. Это связано с тем, что между конструкциями очень много пустот — фальшсводы, вентиляционные каналы. Они проводят звук. Наши акустики делали замеры, проводили очень много разных аналитических схем, как можно все эти шумы ограничить в пределах помещения. Там, где теперь планируется звукозаписывающая функция, помещения дополнительно изолируются. Мы используем принцип «коробка в коробочке», в этих помещениях плавающий пол, перегородки, которые не соприкасаются с наружными стенами. У нас все будет отделано звукоизолирующими панелями на специальных крепежах, которые не распространяют звук, а гасят.
— Сейчас Теодор Курентзис и другие музыканты дают концерты в верхнем фойе, где прекрасная акустика, но и очень хорошая слышимость происходящего в нижнем фойе, слышен даже стук входной двери. С этим можно что-то сделать?
— Всё, что от нас зависит, мы сделаем. Но надо понимать, лестницы всё-таки открыты. Звук в любом случае будет распространяться. Мы не ставили задачу ставить какие-то стеклянные перегородки, чем-то это всё ограничить. Тут самим пользователям Дома радио придётся это нивелировать в своих сценариях. В аванзале звукозаписи не будет. Для этого есть отдельные помещения, в которых изоляция полная.
— Роспись стен, я предполагаю, сохраняется?
— Конечно. И она тоже будет отреставрирована. Мы сделали инфракрасную съёмку этой росписи, взяли её на пигменты. Там даже видно сохранившуюся карандашную сетку художника Гавриила Горелого. Мы её всю просветили, посмотрели, что с ней случилось. В XX веке ее, конечно, много раз подновляли. Там видны даже авторские рисунки, которые сверху уже записаны фоном. Со временем роспись стала уже не совсем такой, какой была изначально. Поэтому в наших планах добраться до авторского слоя и отреставрировать его с учетом сохранения авторского материала. Конечно, обывательский глаз вряд ли это увидит, но какие-то нюансы наблюдатель сможет заметить.
— Как изменится конфигурация верхних этажей, где были рабочие кабинеты Ленинградского радио? Там очень запутанная система лестниц и коридоров. Шутили даже, что в стародавние времена там был публичный дом и миллион лестниц был сделан для того, чтобы посетители не пересекались.
— Мне кажется, это городская байка. Если смотреть на план, он запутанно не выглядит. Единственная проблема, которая там есть, это колосниковая лестница — в форме ножниц [в 1920-е в здании размещался кинотеатр «Колосс»]. Она как бы делит нас на разные потоки. Скорее всего, это было сделано больше по театральной технологии. Планировочно в целом структура не изменится, она только местами упростится, чтобы легче ориентироваться. Верхние этажи предназначены для самого оркестра, для резидентов оркестра. В том числе там будут комнаты хранения инструментов с климатическими особенностями, должны быть определенные влажность, температура, свет — в эти помещения не будет публичного доступа. Все, что для публики, будет понятно и прозрачно. Дизайнеры разработают систему навигации, которая перекликается с идентичностью Дома радио. Суперлабиринтов в Доме радио мы не обнаружили, но в советское время было встроено много антресолей, межэтажных пространств. У Косякова в здании были высокие двухсветные пространства. Даже забавно: по ПИБам четыре этажа в здании, а на самом деле восемь, потому что между этажами — встроенные этажи. Вот службе самого Дома радио, им да, придется ориентироваться, но задачи привести всё к какому-то единому знаменателю у нас не было. Мы использовали те пространства, которые есть. Это было важно.
— В здании есть секретный бар «Алексеич», который работает по абсолютно какому-то непредсказуемому графику. Он останется?
— Да, он останется.
— «Советская» стилистика — одна из фишек Дома радио, навевающая ассоциации с фильмом «Дау», где снимался Теодор Курентзис. Сохранятся ли все эти таблички, вроде «В калошах в лифт не входить»? Да и будете ли в принципе менять лифты?
— Да, этот слой нам важно сохранить. Мы, например, даже сохраняем советский паркет, советские обшивки стен кое-где, советские двери. Нам важно, чтобы все эти слои как бы вошли вместе с нами в будущее более технологического, скажем так, Дома радио. Лифты мы будем менять, они пришли в физический износ. Новые будут приспособлены для маломобильных групп населения, но останутся в габаритах шахты. Просто новые за счет использования пустот будут немножко пошире.
— Число открытых для публики этажей и помещений, получается, станет больше?
— Значительно больше.
— Кроме доски Ольги Берггольц у входа, что еще сохранится, какая память о Ленинградском радио?
— Во-первых, будет небольшой музей на уровне первого этажа, с отдельным входом. Там разместится экспозиция, которая посвящена разным страницам жизни здания. Во-вторых, мы адаптируем помещения в подвальной части, где она записывала передачи. Все самые тяжелые моменты в истории здания мы полностью сохраняем. Также Берггольц посвящена студия, которая сейчас называется Третья студия. Помещение будет адаптировано под звукозапись, как и было исторически. Это одна из важных страниц истории Дома радио.
Беседовала Ирина Корбат, «Фонтанка.ру»
