ПоделитьсяВ Петербурге завершился XI Международный фестиваль балета «Dance Open». На всех трех представлениях, и в Консерватории, и в Октябрьском, залы были полны, а фойе, в которых царило радостное возбуждение, являли собой удивительную картину массового увлечения искусством балета.
Главный секрет «Dance Open» в том, что он заполняет точно найденную нишу зрительских потребностей. В отличие, скажем, от фестиваля «Мариинский», который задумывался как проект элитарный, гурманский, с изящной концепцией и тайной ноткой снобизма, «Dance Open» изначально и последовательно демократичен. Это проект популяризаторский; если бы для него надо было придумать девиз, лучшим было бы – «искусство в массы». Зрители «Dance Open» приходят сюда, как на праздник. Они хотят «Корсара» с голубыми штанами и гран-па из «Дон-Кихота» и неизменно их получают, причем в исполнении знаменитых артистов. Они радуются, как дети, и хлопают, как на детском утреннике, в такт фуэте. Снобизму тут места нет, а реакции искренни, что, кстати, вызывает у артистов горячий отклик. Они потом с благодарностью говорят о потрясающей реакции зала.
Это простодушное единство зрителей и артистов – второй секрет «Dance Open». Подбор исполнителей (имен и трупп), что и говорить, эффектный: от Ульяны Лопаткиной до Владимира Малахова, от Нью-Йорк сити балле до Парижской Оперы, а также Штутгарт, Берлин, Бостон, Лондон, Гамбург; в жюри (а это еще и конкурс, там присуждают премии) – руководители престижных трупп и школ, почетный председатель – сама Наталья Макарова. Да и в зале полно известных лиц; так что на «Dance Open» зрители чувствуют себя приобщенными, а артисты – любимыми.
Третий секрет – внутренний, профессионально-деловой, скрытая от публики цеховая часть: мастер-классы, на которые приезжают ученики из разных стран, и ценное для артистов профессиональное и деловое общение.
А четвертый – сама форма гала-концертов, раз и навсегда избранная фестивалем, мобильная, пластичная, неутомительная, допускающая любые замены и, опять-таки, любимая зрителями.
Программа была выстроена так, что три концерта подряд однообразно не выглядели. Первый вечер был отдан «специальным гостям»: труппе из США «Bad boys of dance/Rock the ballet», под руководством Расты Томаса. Фестиваль приглашал их и раньше, но с целой программой – впервые. «Плохие мальчишки» были на редкость хороши. Их «рок-балет» – это молодежная культура, помноженная на совершенно «отвязную» виртуозность: драйв, темп, ритм, бешеная энергетика, экстремальные прыжки – но при этом и стиль, по-своему элегантный, даже почти гламурный.
Второй вечер был посвящен памяти Натальи Михайловны Дудинской, культовой ленинградской балерины, знамени ленинградской школы. Здесь было найдено простое и верное решение: номера были скреплены сюжетом, связанным с жизнью и творчеством Дудинской, и перемежались текстом о ней, читаемым на фоне архивных фотографий и кадров, отчего концерт воспринимался как цельный спектакль со своей драматургией, а масштаб деятельности Дудинской – чувствовался. Из номеров ее репертуара отмечу редко исполняемый фрагмент советского балета «Тропою грома» (Софья Гумерова – Марат Шемиунов) и «Венский вальс» (Екатерина Осмолкина - Максим Зюзин). Упомяну также Викторию Терешкину, которая добавила в свою партию (в том самом «Дон-Кихоте») новую тонкость: она не просто играет веером, но включает эту игру в рисунок и ритм танца. Ну, а третий «гала» был традиционным: он показывал разные лики и типы танца, от классики до фламенко. Классика перемежалась с современной хореографией, бессюжетные танцы с фрагментами «драмбалетов», а венчал все, разумеется, все тот же «Дон-Кихот».
В нынешнем фестивале лидировали мужчины, а на вечере Дудинской разыгралось настоящее состязание, поскольку целых три танцовщика делали примерно одни и те же револьтады (прыжки с поворотом в воздухе): и Йона Акоста, экзотический кубинец из Лондона с кошачьей грацией, танцующий всем телом, до самых кончиков пальцев, и Иван Васильев со своей мощью и переключением скоростей прямо в процессе движения, и Денис Матвиенко, который твердо решил переплюнуть этих двоих. Прыжки у него были и правда самые высокие и сильные, но от них было страшно, как в цирке: казалось, сейчас он что-то себе вывихнет или порвет.
Из третьего «гала» тоже отмечу несколько номеров. Во-первых, фрагмент балета «Укрощение строптивой» (в обаятельной и хулиганской хореографии Дж. Кранко, где из гротеска вырастает лирическая тема); его остро и трогательно исполнили артистичные Мария Айхвальд и Филипп Баранкевич (Штутгарт). Затем – «Тарантелла» Баланчина, в очередной раз исполненная Эшли Баудер и Дэниэлом Ульбрихтом (Нью-Йорк сити балле), но, пожалуй, лучше, чем год назад: такой воздушной упругости у Баудер в прошлый раз не было. И, наконец, «Les Indomptés» («Необузданные») хореографа Клода Брюмашона. Этот нетривиальный мужской дуэт построен на эффекте синхронности, он как двоящийся монолог, который затем разделяется на два голоса. Эффект этот был усилен во сто крат тем, что номер исполняли братья-близнецы: Иржи и Отто Бубенички (один из Дрезденского, другой из Гамбургского балета). Их внешняя идентичность (плюс внутренняя связь, плюс немыслимая одинаковость движений) довела хореографическую идею номера до апогея, на сцене почти невероятного; добавьте к этому отменную технику артистов. Тонкость же номера в том, что все эти дерганные движения, которые годятся, казалось бы, для рок-музыки, как у «Bad boys», идут под нежное фортепиано и пронзительный вокал минималиста Вима Мертенса.
А пятый, и последний, секрет «Dance Open» в том, что его отнюдь не надо воспринимать как срез художественного процесса в театрах. Он существует параллельно этому процессу, и глубоких эстетических концепций от него требовать не надо. Он занят другим: представляет на материале балета яркие шоу. А кто сказал, что «шоу» – это плохо? Культура шоу может быть очень высока, просто она другая, чем театр. Шоу, в конце концов, в переводе не что иное, как «зрелище», а зрелище, как мы все понимаем, в чем-то уже, а в чем-то и шире театра.
Инна Скляревская, «Фонтанка.ру»
Фото: пресс-служба фестиваля «Dance Open»
Поделиться