«Заживо погребенный»: В гробу видали

Фильм испанского режиссера Родриго Кортеса «Заживо погребенный» (к оригинальному названию которого – «Buried» – слово «заживо» прибавлено уже российскими прокатчиками: так им, вероятно, страшней, и поделом) вышел в мировой прокат под грифом невиданного технического экзерсиса. Наперед известно, что герой тут один, что он обнаруживает себя в гробу и имеет в своем распоряжении мобильник, зажигалку и полтора часа экранного времени. А пространство действия фильма, соответственно, полностью ограничивается этим гробом.

Неправ будет тот, кто сочтет радикальность задачи, поставленной перед собой Кортесом, верным признаком дефицита «развлекательности». Сугубая техничность построения обычно является приметой как раз жанрового кино, и блеск, с которым режиссер намеревается на глазах изумленной публики справиться с неразрешимым, заложен в авторский замысел как неотъемлемый элемент искомого драйва. В конце концов, именно жанровое кино всегда задумывается как триумф ремесла. Чтобы растянуть решение одной, даже самой сложной, технической задачи на полный метр, не погрешив против неотменимых законов драматургии, потребен большой мастер.

Да и то. Самый знаменитый пример – «Веревка» Хичкока: триллер, снятый одним кадром, без единого монтажного стыка; однако, при всей безупречности решения, сам Хичкок относился к этому фильму как к интересному, занимательному, но ничем, кроме собственно технической сложности, не выдающемуся. В конце 90-х Джоэль Шумахер, одаренный (и обученный) не в пример скромнее, выпустил «Телефонную будку», где – как и в «Погребенном» – действие вынужденно ограничивалось мизерным замкнутым пространством (собственно, заглавным). Решение было лихое, шумное, голосистое, скрипки за кадром визжали без роздыху, и фильм был сочтен, в общем, удачным, на крепкую «четверку», что для амбициозного хорошиста Шумахера – прекрасный повод порадовать родителей. Кортес же намерился пройти по пути Шумахера до конца. «Дважды» предельно сузив пространство (гроб не только мал, он еще и непрозрачен) и к тому же изъяв завязку: после титров следует длинный темный кадр, затем раздается шуршание, покашливание, зажигается огонек Zippo – всё, герой уже в гробу, время пошло.

Что касается трудностей съемки, тут Кортес свою задачу, пожалуй, выполнил, – что, впрочем, не штука в эпоху портативных камер и повальной моды на сверхкрупные планы. Не без помарок, не без того, что на профессиональном жаргоне называется «подворовыванием» (в нескольких верхних планах камера находится явно выше предполагаемой крышки гроба), но, в общем, чисто. Актер Райан Рейнолдс за полтора часа обснят от макушки до ботинок, и к концу фильма бесчисленные медленные проезды камеры по густой и грязной окровавленной щетине и впрямь создают эффект физического соприсутствия. Работа со светом (и особенно с цветом) убедительна и даже подчас остроумна, а в финале превращается в искусную феерию; работа со звуком и вовсе образцова. Сам Рейнолдс играет простенько, грубовато, без крупных ошибок и без единого актерского прозрения, – в общем, так же, как сыграл бы эту роль любой голливудский актер средней руки и средней комплекции. Не надоедает – и то заслуга; не надоесть за полтора часа непрерывного и назойливого присутствия на экране, да еще и вплотную – тут тоже талант нужен. Пусть и совсем особого рода.

Но вот с чем режиссер Кортес решительно не справляется – это с драматургией. Во-первых, задавшись целью создать напряженный экшен в «сверх»-замкнутом пространстве, он использует в качестве предлагаемых обстоятельств, долженствующих взвинтить напряжение, всё что под руку попадется. И получает ирландское рагу, несусветную мешанину из самых разнородных ингредиентов – от заползшей в гроб гремучей змеи до социально-политических проблем, из которых лицемерие американского правительства по отношению к своим гражданам – еще не самая избитая. Кортес, вероятно, посчитал, что экстремальность ситуации «сплавит воедино» все сценарные ходы, превратив разнородность в разнообразие. Ошибся. Прозрачность и очевидность конструкции, напротив, сделала любую ошибку вопиющей. Тут всё как на ладони. И принимающийся биться в панических приступах – по каждому из поводов, – Рейнолдс не уравнивает обрушивающиеся на него удары судьбы, а лишь делает их нагромождение смехотворным.

А во-вторых, сценарные ходы не только плохо придуманы – они еще и плохо использованы. Испанец Кортес работает по детально расписанным голливудским сценарным схемам, преследующим всегда одну-единственную задачу: чтобы зритель не уставал следить, но и не расслаблялся. Появление новых обстоятельств чередуется в строго установленном ритме, подстегивание зрительского внимания хронометрировано до секунды. Если по экрану шныряют десятки персонажей, лавируя среди взрывных устройств и визжащих полицейских сирен, даже самым прозорливым из зрителей нелегко разобраться, что в предлагаемой череде событий правдоподобно, а что нет. Но когда в том же справном, отлаженном ритме ломается фонарик, хамит фэбээровский телефонист, заползает змея и надрывается в истерике арабский террорист – тут уж от ощущения бесстыдной, фальшивой и неуклюжей манипуляции не отделаться. Любому голливудскому режиссеру за такое светила бы утешительная «троечка».

Но Родриго Кортес – испанец, с него спрос иной. Гарсиа Лорка в свое время писал, что в Испании любое действие начинается там, где в других странах заканчивается: после смерти главных героев и опущенного занавеса в конце пятого акта. Именно там и начинает свой фильм Кортес – с посмертного пробуждения и лихорадочных поисков шанса на воскресение. Какой простор для аллегорий, символов и метафор! Не нудных, не пустых, не плодов беспочвенных умствований – но подкрепленных напряженной фабулой и помещенных в жанровые рамки, а потому действенных и неотразимых. И что в итоге? Простой американский парень, лежит себе в гробу и паникует, размышляя о несправедливости властей и о маленьком сынишке, который обязательно будет носить папину одежду, когда подрастет. Испанский режиссер Родриго Кортес, вероятно, очень чувствителен к чужим бедам и полностью свободен от узко-национальных предрассудков. И за это ему твердый «неуд».

Алексей Гусев
«Фонтанка.ру»

Фото: Lionsgate.

О новостях кино и новинках проката читайте в рубрике «Кино»