В кинотеатрах выходит «Сират» — фильм о том, что человек внезапно смертен, а войне наплевать, что вы ее игнорируете

Казалось бы, ничто не предвещало трагедии. Обычный европейский гражданин, крепко стоящий на ногах и уверенный в завтрашнем дне, едет со своим сыном и собачкой на машине в Марокко, чтобы на тамошнем рейве в пустыне найти свою дочь. Ребенок уверен: сестра будет рада их увидеть. Отец выглядит почти отчаявшимся, но настойчиво обращается то к одним танцующим, то к другим, показывая фотографию дочери. У зрителя закрадываются мысли, что мы видим стадию отрицания в принятии неизбежного, и девушки уже нет в живых, и наверняка по ходу действия будут находиться этому подтверждения, а интрига будет в ее судьбе. Но сюжет оказывается гораздо сильнее.

«Сират» — фильм, который затягивает и, при обилии трагических смертей, ни разу не вынуждает отвернуться от экрана или поставить просмотр на паузу — редкий случай для современной остросюжетной картины. Эмоции, которые он вызывает, — сильные и почти всегда не подготовленные ожиданиями (что тоже редкость: мы привыкли к предсказуемым сюжетам).

Чтобы сразу обозначить русло для размышлений: на петербургском фестивале «Послание к человеку», где прошла российская премьера фильма «Сират», зрителям подсказали в аннотации: «В мусульманском богословии сират — тонкий мост из земного мира в рай над геенной огненной».

Такой символизм обусловлен собственной биографией режиссера. Автор фильма (получившего, между прочим, довольно крупную награду — приз жюри Каннского кинофестиваля) — 43-летний Оливер Лаше, родившийся в Париже в семье испанских эмигрантов и проживший несколько лет в Марокко, где он принял ислам. Для него это четвертая режиссерская работа, предыдущие три также имели успех в Каннах: приз ФИПРЕССИ, Гран-при Недели критики, приз жюри «Особого взгляда».

Герои картины тоже говорят по-испански и по-французски. На рейве среди бледно-терракотовых скал Луис (его играет каталонский актер Серхи Лопес, лауреат премии Пазинетти за лучшую мужскую роль на Венецианском кинофестивале — правда, аж в 1999 году за ленту «Порнографические связи») подходит к группе людей, отдыхающих в сторонке. Они уже немолоды, и стаж кочевничества (с сопутствующим употреблением разного рода) явно наложил отпечаток на их здоровье, не говоря об очевидных увечьях: у одного нет полноги, у другого — полруки. В общем, компания подозрительная, да еще и на вопрос о том, едут ли они на следующую вечеринку в пустыне (о которой они сами рассказали Луису), отвечают туманно.

Тем не менее, когда в стране вдруг начинается война и на рейв приезжают военные, чтобы эвакуировать граждан Евросоюза (публика протестует, и вокруг нее сжимают кольцо, как на митингах), — Луис, поддавшись уговорам сына, вырывается из конвоируемой колонны вслед за автобусом и фургоном-амфибией этих тусовщиков. Он несется абы куда в пустыню прямо на своем паркетнике и не сдается даже тогда, когда выясняется, что страна вокруг стремительно проваливается в гуманитарную катастрофу и на заправках уже нет бензина. Он отдает тусовщикам свои деньги для покупки у бедуинов канистр бензина: лишь бы новые знакомые взяли его с собой на упомянутый другой рейв, где может быть его дочь.

И это еще одна из линий картины: события фильма то и дело подбрасывают зрителю поводы гадать: так все-таки эти подозрительные люди с рейва — хорошие или плохие? Обманут незадачливого Луиса, увязавшегося за ними со всей своей благополучной жизнью, включая наличные деньги, воду, продукты и даже шоколадку для сына? Или, наоборот, помогут, а наши ожидания — лишь плод предвзятости к тем, кто не похож на нас?

Не может разгадать этого и сам Луис. Пока его сын признается, что новые друзья ему нравятся, предлагает этой самой шоколадкой поделиться с ними и даже подставляет свою голову одной из тусовщиц, чтобы та выбрила смелую прическу, — главный герой борется с подозрительностью.

Эту внутреннюю борьбу прерывают только трагические события в горах на пути в Мавританию — внезапные и лишающие смысла продолжения чего бы то ни было: поисков, путешествия, веселья…

А меж тем все ближе война — но аполитичные тусовщики, самоуверенно выключившие радио с кошмарными новостями, не замечают даже пулемета у брошенных в пустыне машин, куда они подъехали искать помощи. И бегство завидевшего их юного пастуха со стадом овец — для них не более чем странный эпизод.

Война настигает героев в пустыне, которая оказывается для них русской рулеткой: минное поле может пощадить одних и вмиг вычеркнуть из жизни других — как не бывало. Такая смерть — это странно, это противоестественно — как для обычных гражданских вроде Луиса, так и для неформалов-эскапистов, вроде этих французских тусовщиков. Но война не спрашивает.

Алина Циопа, «Фонтанка.ру»