Смерть на Кипре. Присяжные в суде вкусили детектив из бандитского Петербурга

Обвиняемый в заказном убийстве совладельца знаменитого «Метрополя» Михаил Глущенко поймал волну с судьей, и рассмотрение дела сдвинулось с мертвой точки. Присяжные выслушали дочь убитого Вячеслава Шевченко и решили уточнить, зачем Мише Хохлу кровавая расправа на Кипре.

Заседание началось практически без задержек — в прошлый раз Глущенко вызывали скорую, он еле передвигался, еле говорил и практически не понимал, о чем его спрашивает судья. На этот раз подсудимый выглядел куда бодрее и даже как будто аккуратней, правда, так и не побрился, хотя и услышал от адвоката рекомендацию привести себя в порядок, чтобы не выглядеть как старик — с впечатлениями корреспондента от образа Глущенко его защитник согласился.

Сам подсудимый тоже в какой-то момент кивнул в сторону журналиста — видимо, содержание статьи о трехчасовой попытке начать судебное следствие он знает как минимум в пересказе. От Глущенко даже прозвучало, что с очередным приговором ему закончить «надо быстро». На здоровье на этот раз особо не жаловался, только отметил, что его искусали комары, а ночная борьба с ними не дала отоспаться.

Судебное следствие с провальным стартом, когда не удалось даже пригласить присяжных в зал, продолжилось комплиментами. Глущенко как-то сразу почувствовал, что вот теперь они с председательствующим на одной волне, и даже сделал статному судье Дмитрию Хамадиеву комплимент, мол, отлично выглядите, ваша честь. А потом попросил позвонить Путину.

Глущенко пытался развить мысль с предыдущего заседания: он якобы знает некую информацию «государственной важности» о каких-то людях во Львове, которые готовят покушение на президента. Поэтому ему необходимо связаться с начальником службы безопасности Путина. «Раньше был Золотов... Вас же президент сюда поставил, вы ему можете позвонить», — транслировал свою картину мира подсудимый. Хамадиев выстоял под «мы можем все просрать» и со всей подобающей серьезностью рекомендовал Глущенко обсудить этот вопрос со своими адвокатами.

Наконец в зал пригласили уважаемых присяжных заседателей — четверо запасных, шесть основных. В большинстве нарядные дамы средних лет, которые вряд ли глубоко погружены в биографии громыхавших в бандитские времена персонажей. От прокурора они услышали изложение обвинительного заключения в свободной и понятной форме и с преамбулой о том, что суд перенесет их в события 90-х годов.

В эти самые годы состоялось знакомство Глущенко с братьями Шевченко, старшим Вячеславом и младшим Сергеем. Для тех, кто, как и присяжные, не в курсе: Глущенко, он же Миша Хохол, был в команде лидера когда-то самого мощного «тамбовского» сообщества Владимира Барсукова-Кумарина. После практически случайного задержания в 2009 году неоднократно давал на него показания, в том числе назвав Кумарина заказчиком убийства Галины Старовойтовой — сам он сидит за организацию этого убийства и за вымогательство у Шевченко.

Вплоть до начала 2000-х Глущенко, рассказывал прокурор, крышевал бизнес Шевченко — а это «Метрополь», рестораны, ночной клуб, еще ряд коммерческих предприятий. За услуги получал 10 тысяч долларов, ближе к убийству Шевченко-старшего — уже 50, в месяц.

В 2003 году ситуация кардинально изменилась, да и сам Глущенко несколько лет как не жил в России. Вячеслав Шевченко, следует из слов прокурора, хотел от ежемесячной дани избавиться, на что Глущенко предложил заплатить ему отступные в 10 млн долларов или продать акции «Метрополя» за символические за такой бизнес 100 тысяч долларов. Глущенко угрожал, Шевченко, как рассказала в суде его дочь, усилил охрану, но платить не стал. В марте 2004 года Шевченко вместе с приятелем Юрием Зориным и переводчиком-секретарем Валентиной Третьяковой находился в своем кипрском доме, куда уехал чуть ли не инкогнито. Обвинение считает, что Глущенко за ними следил, нанял Виктора Крупицу и кого-то еще. Всех троих зарезали в доме, кровь попытались замыть, а тела спрятать. Но не успели. Шевченко в день убийства должен был встречаться со своим живущим на Кипре юристом, который управлял офшорами убитого. Он и приехал к дому вместе с полицией.

Адвокаты подсудимого выступили коротко, пообещав присяжным убедить их в том, что Глущенко никакого отношения ко всему этому не имеет, а делу не хватает объективности, рациональности и логики. Глущенко продолжил в той же манере и рассказал, что из погибших близко знал только Шевченко, у них были давние дружеские отношения и общий бизнес, они вместе были депутатами Госдумы. «После убийства я перестал получать деньги от нашего бизнеса, и мне было не выгодно. Выгодно было только Сергею, которому достался весь наш бизнес», — намекнул, в чью сторону смотреть, Глущенко.

Как писала «Фонтанка», к делу приобщено заявление подсудимого, в котором заказчиком он называл Кумарина.

«Неправильно вообще все придумали, 12 лет думали или 14. Вот эти все люди, которые мне давали срок по вымогательству, показания давали на Кумарина, потом на меня. И за деньги. Говорят, дайте 30 тысяч и не будем давать [показания], — выразил свое отношение к предъявленному обвинению Глущенко и добавил, что вину не признает: — Люди, которые убивали, они где? Где?» Это, к слову, неизвестно. Вышеупомянутый Крупица в розыске, другие соучастники убийства не установлены.

В суде дали слово потерпевшей, дочери Вячеслава Шевченко Елизавете. Легкий ступор у потерпевшей вызвал вопрос судьи о том, есть ли у нее неприязненное отношение к подсудимому. «Сложный вопрос, он убил моего отца», — с уверенностью сказала Елизавета и отметила, что показания ей это давать не мешает.

На момент описываемых событий она была студенткой, с отцом, по ее словам, у нее были теплые отношения. Почти все имущество и бизнес были оформлены на нее.

Глущенко первый раз она увидела на вокзале, когда провожала отца в Москву после его победы на думских выборах. Затем он регулярно появлялся и дома, и в офисе Шевченко. Женщина убеждена, что в бизнесе ее отца и брата он участие не принимал, а только крышевал братьев, приятельскими их отношения она назвать не может. О передаче денег ей известно со слов дяди, он рассказывал, что расплачивался ее отец с Глущенко через юриста, иногда через переводы на карту, несколько раз за деньгами приезжал кто-то от подсудимого. Видела она и Кумарина, который вместе с Глущенко был завсегдатаем ресторана ее отца «Голливуд» на Невском, 46 (сейчас там «Буквоед»). «По слухам, они распугали всех посетителей, и ресторан пришлось закрыть», — рассказала Елизавета.

По впечатлениям потерпевшей, Глущенко оказывал на ее отца моральное давление. Она спрашивала у папы, зачем он ему платит, в ответ услышала «молчи, так надо». «Глущенко — это Глущенко, 90-е годы, кто его не знает…» — передала атмосферу женщина. Про угрозы ей тоже известно со слов, лично она их не получала и не слышала, но отец ее инструктировал, а также усилил свою охрану. У Елизаветы личной охраны не было. Глущенко попытался задать вопрос о своей роли в усилении охраны, но по сути просто рассказал, что отдал Шевченко свой бронированный «Мерседес».

Дочь убитого рассказала и о доме в пригороде Пафоса. По словам потерпевшей, отец построил его в труднодоступном месте, найти его, не зная точно, куда ехать, невозможно — она сама не раз теряла нужный поворот, что в условиях 2000-х годов, когда еще не было навигаторов, становилось квестом. Здание представляет из себя строение в полтора этажа на склоне горы, нижний полуподвальный этаж выходит в сад. Окна в пол, сигнализацию поставили только после убийства. Домработницу-украинку вызывали по мере надобности, садовник приходил два раза в неделю. С такой же периодичностью вывозили мусор — Елизавета помнит, что убийцы выставили для коммунальщиков контейнер с окровавленными вещами. Ничего особо ценного в доме не было, но пропали перстень, крест и часы, которые носил ее отец.

Как-то осенью в начале 2000-х она приехала на Кипр навестить отца и видела в доме Глущенко. По возвращении она рассказала об этом матери, что женщину очень взволновало. «Что же ты делаешь, зачем показал ему дом, он же тебя там и убьет», — процитировала разговор Шевченко с женой потерпевшая и обратилась к Глущенко: «Да, Михаил Иванович?» Отреагировал он позже в перерыве и как-то с тоской сказал, что вообще Елизавету не помнит. «А я вас помню», — отрезала потерпевшая. Глущенко успел сказать, что ему жаль потерявшую отца девушку.

По словам Елизаветы, после угроз со стороны подсудимого ее отец написал записку, в которой указывал, что в его убийстве может быть виноват только Глущенко. Записку Шевченко отдал на хранение «товарищу Сбитневу». Немного отходя от темы: Игорь Сбитнев — человек все из того же мира, участников его группы подозревали в ряде насильственных преступлений, в том числе убийствах. Как писала «Фонтанка», Глущенко покинул Россию вскоре после задержания Сбитнева. Сам он был оправдан.

Прозвучали два вопроса «зачем». Первый от адвоката Глущенко про акции «Метрополя». Елизавета предположила, что так Глущенко собирался зарабатывать, потому что претендовал на готовый бизнес. «Экономически я не умею работать, у меня спорт, бокс», — комментировал из «аквариума» мастер спорта международного класса Глущенко.

Второе «зачем» интересовало присяжных, у которых нашлось 7 вопросов, по большей части уточняющих. Смысл для Глущенко убивать ее отца Елизавета видит в том, чтобы подтвердить свой авторитет, напугать ее дядю и «получить свое».

Заседание судья Хамадиев закрывал, кажется, почти радостный, со словами «хорошо поработали». «Спасибо, что пришли», — обратился к присяжным и раскланялся Глущенко.

Надежда Мазакина, «Фонтанка.ру»