Последнее искушение Пиноккио

На Netflix 9 декабря вышел мультфильм «Пиноккио Гильермо дель Торо», время действия которого мексиканский режиссер перенес в предвоенные годы диктатуры Муссолини.

Дополнительный интерес нового прочтения сказки — в том, что приключения носатой куклы мы наблюдали совсем недавно: в сентябре в прокат вышел «Пиноккио» Роберта Земекиса — очередной в ряду ремейков диснеевских мультиков. Там были и Том Хэнкс, и Джозеф Гордон-Левитт, но в целом попытка провалилась. Земекис, по своему обыкновению, увлекся компьютерной графикой и старательно, но не слишком вдохновенно воссоздал мультфильм 1940 года.

Что-то, видно, цепляет авторов в аллегорической сказке Карло Коллоди — но вряд ли это слащавость и назидательность, которой та, есть грех, страдает. Быть хорошим мальчиком, мыть уши и послушно себя вести, не то останешься куклой или превратишься в осла, — скучноватая мораль. Ведь недаром у всех, кто брался за её пересказ в литературе или в кино, чесались руки рассказать её по-своему. Алексей Толстой превратил Пиноккио в Буратино, который совсем не прочь быть деревянным. Советские экранизации делали из него то строителя коммунизма, то эстрадного артиста. Из Роберто Бениньи в его версии Пиноккио от 2002 года получился какой-то жутковатый деревянный перестарок, зато потом он реабилитировался в роли папы-столяра у Маттео Гарроне в тоже жутковатой киносказке в 2019-м.

Что они все находят тут? Пожалуй, образ искусственного существа, ожившей марионетки, свободной от нитей, но все равно управляемой — своими чувствами, страхами — и страстно желающей стать «настоящей» (что бы это ни значило), — это что-то глубинное, архетипическое, что-то про всех нас, что-то даже трагичное. Хотя и вообще сказка Коллоди располагает — будем справедливы, в ней не только занудные феи с синими волосами, но и ужасные чудовища в людском и нелюдском обличье, и страшные превращения, и взаправдашняя смерть.

Версия дель Торо тоже полна жути (странно было бы ждать иного). И так же далека от диснеевской, как живой мальчик — от деревянного. Режиссер, оказывается, начал работу над ней еще в 2008 году — а задумал еще гораздо раньше. Она удивительно похожа на его первый мировой триумф, «Лабиринт фавна». Только там в тридцатые годы маленькая девочка убегала в грезы к сказочным чудовищам от настоящего монстра франкистской диктатуры. А в «Пиноккио» дель Торо смело передвинул действие в то же время — междувоенные годы, только, разумеется, в Италии. Повсюду портреты Муссолини; городком, где живет столяр Джепетто (Дэвид Брэдли), правит жестокий подеста (Рон Перлман), видящий людей только как материал для государственной машины. Так он смотрит даже на собственного сына (герой «Очень странных дел» Финн Вулфхард) — неудивительно, что сосновый неубиваемый мальчишка ему тем более кажется подходящим сырьем. Хорошо бы его сдать в армию дуче — вот уж универсальный солдат. Свои виды на ожившую куклу имеет балаганщик граф Вольпе (Кристоф Вальц) — это же золотая жила для цирка!

А у Джепетто совсем другие надежды на Пиноккио. В Первую мировую случайная бомба убила его сына Карло. И столяр вырезал себе нового ребенка в приступе отчаяния, проклиная несправедливый мир.

От деревянного мальчика все что-то хотят, а он, получается, один за всех. Что-то это напоминает… И когда он, учась ходить и общаться, видит распятие, тоже сделанное Джепетто для церкви, тут же принимает позу Христа — прихожане в гневе его изгоняют за оскорбление чувств верующих. «Папа, мы же оба деревянные. Почему его любят, а меня нет?» Авва, отче…

Но в свой мультфильм дель Торо замешал не только христианство. Мудрый Сверчок (Юэн МакГрегор) носит с собой портрет ни много ни мало — Шопенгауэра! Граф Вольпе и его обезьянка Спеццатуры (за которую пищала и завывала великая Кейт Бланшетт) — вылитые Поццо и Лакки из «В ожидании Годо» Беккета, а то и гегелевские Господин и Раб.

Но, конечно, можно на всю эту философскую хрестоматию и не обращать внимания, тем более что она в мультфильме изящно прибрана и не торчит слишком явно. Вы лучше посмотрите на то, как всё сделано! Дель Торо, по своему обыкновению, сделал ставку не на компьютерную графику, а на практические эффекты. И все куклы здесь настоящие и сделаны с какой-то невероятной любовью. И неудивительно — над персонажами работала знаменитая студия Джима Хэнсона («Маппет-Шоу», «Темный кристалл», «Лабиринт»). Под стать им и декорации с их множеством деталей. Вообще мультфильм живописен так, что, как говорится, каждый кадр — на обои. Можно даже не следить за действием, а смотреть и восхищаться — и самим Пиноккио, и жителями деревни, и Рыбой-Китом, и местными сверхъестественными силами в лице четырех адских кроликов и двух сфинксов… Есть даже карикатурный Муссолини, бредящий войной и приказывающий чуть что расстрелять даже деревянную куклу.

Дель Торо, не стесняясь и ничего не боясь, собрал собственного Пиноккио: немножко Брехта, немножко Швейка, немножко экзистенциалистов и гностиков и много, много любви и внимания — вот и вышел человечек. Непохожий на то, что сняли про Пиноккио все остальные. Но абсолютно завораживающий. «Я такое дерево», как пел Таривердиев. Это мощнейшая антивоенная прививка — во-первых. И это очень честный разговор о смерти, потерях, одиночестве, инаковости и любви.

Пожалуй, «Пиноккио» — на голову выше всего, что делал мексиканский режиссер в последние годы. Это возврат к масштабу того же «Лабиринта Фавна». И в наше мрачное время это не просто хороший мультфильм — а терапевтирующий и хоть как-то помогающий прожить и отрефлексировать засевшие в нас травмы. Как жаль и как символично, что его нельзя посмотреть у нас официально…

Федор Дубшан, специально для «Фонтанки.ру»