«Право утрачивает свою регулирующую роль»

Степан Гузей, адвокат и партнер юридической фирмы Lidings, рассказал на правовой онлайн-дискуссии с «Фонтанкой» о том, как российские правоохранительные органы преследуют иностранный бизнес в нашей стране, обвиняя его в коррупционных преступлениях.

Проблемы уголовно-правового характера в России у белых воротничков одинаковые для всех, независимо от того, являются ли они российскими гражданами или иностранными. Но определенная специфика беловоротничковой преступности, касающейся иностранного бизнеса, который работает в России, или иностранного бизнеса, который выступает исключительно в качестве инвестора и не имеет здесь собственных производств, представительств или дочерних обществ, присутствует.

Что понимается под иностранным бизнесом? В первую очередь — крупные корпорации, и как правило так оно и есть. С чем мы сталкивались на практике в разрезе работы и деятельности таких крупных игроков международного бизнеса в России, так это с тем, что на них с точки зрения корпоративной культуры влияет ситуация по расследованию уголовных дел в общемировом плане. Не только уголовных дел в России, но и за рубежом. Как правило, в крупных компаниях иностранного бизнеса работают кодексы или специальные правила по предотвращению коррупции, которые вбирают в себя как лучшие практики, наработанные с годами, так и основываются на трех основных нормативных документах: во-первых, американском законе о предотвращении коррупции от 1977 года, так называемый CPA, во-вторых, документ, принятый в том же году Международной торговой палатой — «Правила поведения при встрече с вымогательством и взяточничеством». Ну и для компании, которая фокусируется на Европу, это «Брайбери Экт» Великобритании.

Что влечет за собой уголовное преследование в отношении должностных лиц или в отношении компании в тех странах, где это возможно? В первую очередь то, что страдает не столько положение компании, связанное с ограничением свободы управленцев, сколько в целом управленческие риски, связанные с положением компании на рынке и оценкой ее на бирже — потому что это отражается на ее стоимости. Второе и самое главное — что инициирование уголовного расследования в одной юрисдикции — если компания в своих внутренних политиках подчинена двум названным законам, американскому CPA и английскому «Брайбери Экт», влечет возбуждение уголовных дел или доследственных проверок не только в той юрисдикции, которая послужила основной для расследования. Это то, с чем мы сталкиваемся на практике и видим и в Европе, и в Америке.

Чем это грозит компании? Достаточно серьезными штрафами — поскольку мы ведем речь о предпринимательских преступлениях, для иностранных юрисдикций вопрос помещения топ-менеджмента в исправительные учреждения стоит не на первом месте, на первом месте стоит компенсация нанесенного ущерба обществу и государству. Что касается России, то при проведении расследований за границей зачастую материалы таких расследований докатываются и до нашей юрисдикции. Яркими примерами являются дела по коррупции Merсedes, некоторых фармпроизводителей и так далее. По делу Mercedes, несмотря на собранные доказательства и на то, что за границей были уплачены значительные штрафы, проверка, которая проводилась по фактам реализации автомобилей государственным заказчикам в РФ, состава преступления в действиях менеджеров компании установлено не было, и в России все для них благополучно завершилось.

Вообще, как правило в российской действительности материалы, поступающие в правоохранительные органы здесь от иностранных коллег по коррупционным преступлениям, как правило, заканчиваются ничем. Зато обращения иностранных клиентов к российским адвокатам за дополнительной информацией и сбором доказательств в России и последующего их предоставления за границу, неоднократно в нашей практике приносили положительный эффект. Информация, полученная в России о деятельности должностных лиц иностранных компаний, достаточно неплохо ложится в основу уголовных дел, которые расследуются за границей.

Достаточно важную роль играют консульские и дипломатические представительства. Особенно когда речь заходит о необоснованном по мнению иностранной компании уголовном преследовании ее в России по категориям экономических преступлений. Когда заходит речь о крупных расследованиях и проверках, компания зачастую обращается к помощи консульских учреждений.

Но здесь право утрачивает свою регулирующую роль, и мы больше перетекаем в политику. И все подобные обращения носят скорее непроцессуальный характер, и нацелены не на сбор доказательств в усиление своей правовой позиции по делу, а на создание определенного информационного фона вокруг расследуемых уголовных дел.

Однако помимо крупных компаний, которые имеют возможность включить все эти ресурсы, под уголовное преследование в России попадают и средние и мелкие иностранные компании, которые ведут здесь свою деятельность. Последняя практика показывает, что такие компании, вовлеченные в более приземленные бизнесы, размер инвестиций с их стороны относительно невелик, и подход правоохранительных органов к ним следующий. Такие компании не воспринимаются как иностранные — хотя у них иностранные собственники и даже зачастую менеджмент — они воспринимаются как обычные российские бизнесмены без отсылки к дополнительному регулированию, которое имеет место с международными инвестициями.

За границей возбуждение уголовного дела в отношении любого иностранного лица позволяет последнему использовать дополнительные механизмы защиты: например, соглашение о защите инвестиций, позволяющее взыскать убытки, причиненные незаконным уголовным преследованием.

Из практики прошлого года органы следствия в нашей стране действуют активно, несмотря на ограничительные меры и коронавирус, и могу сказать, что проблема, которая справедлива чисто для российского бизнеса — перевод гражданских правоотношений в уголовную плоскость — все больше захватывает и иностранных инвесторов. И бизнес-конфликты с их участием все чаще также выливаются в доследственные проверки и возбуждение уголовных дел.

Все правовые дискуссии и анонсы будущих событий — здесь.