ПоделитьсяЕгор Носков, управляющий партнер «Дювернуа Лигал», рассказал на онлайн-дискуссии с «Фонтанкой» о том, какие практические вопросы решает каждый бизнесмен, который решил и сумел эмигрировать из России в связи с уголовным преследованием на родине.
Когда российский бизнесмен оказывается под уголовным делом и встает перед выбором — оставаться в России и защищаться с помощью своих адвокатов, своих связей, своего убеждения в своей невиновности — или все-таки выехать за пределы Родины и понаблюдать, поадминистрировать ситуацию со своей защитой извне — здесь нет единственного решения, потому что каждый решает для себя. И у адвокатов тоже очень сильно различаются точки зрения на этот вопрос. Я постоянно сталкиваюсь с тем, что адвокаты советуют своим клиентам: если ты уедешь, то тебя объявят в розыск, не уезжай ни в коем случае. Если клиенты в панике сами уезжают, то они их уговаривают вернуться. Но все ситуации очень индивидуальные. Очень большое значение имеет и кто является клиентом, насколько этот человек может находиться и жить за границей. Каково его финансовое положение: может ли он себе позволить жить за границей? Третий вопрос — какой состав ему вменяется. Кто является потерпевшим. Есть ли на стороне потерпевшего — даже если это государство, госорган или госкомпания — частный интерес преследования этого лица. Потому что, к сожалению, большое количество уголовных дел, даже в том случае, когда все проходит под эгидой защиты интересов государства — обычно речь идет про подрядчиков всевозможных госкорпораций, министерств и ведомств. Когда этих подрядчиков ловят на злоупотреблениях, очень часто это происходит в интересах тех, кто хочет получить их подряды.
И собственно, поскольку такая проблема имеет массовый характер, мы уже 7 лет назад здесь, в Лондоне, открыли офис, который занимается исключительно администрированием проблем тех российских предпринимателей, которые успели покинуть Родину. Неважно: смогли ли они добраться до Великобритании, которая является землей обетованной в таких процессах, или выехали куда угодно: в Турцию, на Украину — куда смогли выехать, не будучи задержанными на территории России. Дальше уже наша забота — добиться того, чтобы они — в идеальной ситуации — оказались в Великобритании и смогли защищать свои права не находясь в СИЗО, а находясь в здравом рассудке и не в панике. В общем-то, по телефону и по скайпу можно решить огромное количество вопросов, не подвергаясь риску быть задержанным. Но опять же: количество вариантов огромное, и у нас за семь лет скопилась богатая практика по тем гражданам, которые выезжали за границу, а затем возвращались в Россию, потому что им говорили, что приезжай, или тебя объявят в розыск. Они приезжали, и их сразу задерживали.
Лондон — особенно русский Лондон — это довольно узкое сообщество, в основном все друг друга знают через школы или какие-то русские мероприятия. И так получается, что, если здесь пожить несколько лет, то ты хочешь-не хочешь, все-равно перезнакомишься со всеми основными невозвращенцами. Даже не на профессиональной тематике, а на какой-то личной. И собственно Лондон наводнен и менеджментом, и владельцами рухнувших банков, которых десятки, и менеджментом и владельцами крупнейших подрядчиков — всех, кто имел какое-то отношение к госфинансированию. Классический сюжет, который рассказывает нам гражданин, который доехал до Лондона, такой: на момент, когда он заключает грандиозный контракт на свою фирму с любой госкорпорацией или с министерством-ведомством, то там всегда определяется некий мотивационный процент для тех, кто ему предоставил этот контракт. Этот процент может сильно различаться и иногда даже поражать воображение. И ему всегда гарантируют, что — ну ты понимаешь, это идет на самый-самый верх, так что ты можешь не беспокоиться и благополучно использовать любые схемы для того, чтобы получить эти средства. Потому что для того, чтобы даже поделиться этими сверхприбылями, которые эти подрядчики очень часто действительно имеют, ему необходимо деньги получить в той или иной наличной форме. А это невозможно сделать, не используя технические фирмы. Несмотря на системную борьбу с так называемым обналом, благодаря которой все меньше компаний этим пользуется, другого способа оплатить свою благодарность за получение гигантского контракта, кроме как использовать компании-однодневки, еще не придумано. И они в течение нескольких лет выполняют этот контракт, благополучно обналичивают просто грандиозные суммы, которые передают неким своим представителям заказчика, а потом оказывается, что это все очень легко ловится: по той же системе НДС можно легко посмотреть и сразу увидеть, все ли по цепочке заплатили НДС или нет. Так или иначе рано или поздно к этой компании приходят и очень часто это не связано с проблемами внутри самой госкорпорации. И в этот момент выясняется, что никакой поддержки, никакого «решения вопроса» заказчики обеспечить не могут, и часто заканчивается тем, что подрядчики вынуждены бежать за границу, потому что они понимают, что объяснить, для каких целей они обналичили десятки и сотни миллионов долларов на протяжении длительного периода, они не смогут.
И вот у тех, кто все-таки решил уехать и наблюдать со стороны, несмотря на возможные кары и угрозы, которые ему несутся вслед, возникают некоторые практические вопросы, которыми я хочу сейчас поделиться. Мы выяснили для себя за эти годы одно: если гражданин хочет защищать себя, находясь за рубежом, а не за решеткой, то есть только одна страна, которая такую возможность системно предоставляет. Это Великобритания. В большинстве других популярных стран для побега — Израиль, США и так далее — нет никакой гарантии, что лицо, на которое придет запрос об экстрадиции в Россию, будет отпущено под залог. С большой вероятностью, на усмотрение суда, сбежав из-под возможности ареста в России, человек оказывается под арестом в другой стране. И дальше уже от профессионализма адвокатов впоследствии получается или все-таки его вытащить под залог или домашний арест, или он так и находится там до момента экстрадиции. Ну и, поскольку сложно увидеть какие-то плюсы в таком процессе, то мы советуем для тех, кто считает себя невиновным и хочет попытаться доказать свою невиновность дистанционно — хотя большинство адвокатов смотрит на эти попытки с сомнением, потому что до тех пор, пока ты не явился на допрос к следователю в России и под подпись под уведомлением о даче ложных показаний не дал свои показания, все эти адвокатские опросы, которые пытаются слать адвокаты из-за границы, они являются доказательствами только в том случае, если этого хочет следствие. Если это в интересах следствия, то адвокатский опрос будет учтен и рассмотрен как доказательство.
Тем не менее, многие предпочитают находиться в розыске — но со своей семьей и дышать воздухом свободы и ожидать, что ситуация в течение нескольких лет рассосется. Практикующие адвокаты знают, каким образом можно добиться закрытия уголовного дела, особенно если лицо, которое обвиняется в преступлении, действительно не совершало ничего, что образовало бы состав. А таких дел действительно много, потому что большинство материалов содержит в себе огромные изъяны, что объясняется, как я уже говорил, тем, что за этими уголовными делами часто стоит частный интерес.
Так вот, наш совет — озаботиться хотя бы туристической визой Великобритании. Хоть она и не дает возможности проживать в Великобритании бесконечно долго, но, если в России возбуждено уголовное дело, и лицо является целью следствия и имеет стать все шансы стать подозреваемым или обвиняемым, крайне разумно поехать в Великобританию хотя бы по туристической визе. Потому что она дает право находиться там 180 дней подряд — в отличие от шенгенской визы, которая позволяет находиться в шенгенской зоне только 90 дней в полгода.
В Лондоне есть несколько специализированных юридических фирм, которые занимаются только исключительно экстрадицией и сопровождением предоставления политического убежища, и с одной из них мы находимся в стратегическом партнерстве. Так вот, все они по истечении этих шести месяцев подают — вне зависимости от того, пришел запрос об экстрадиции или нет, потому что он может прийти через несколько лет, а может не прийти никогда — прошение о предоставлении политического убежища.
Есть процессы, где с момента предъявления обвинения до прихода запроса об экстрадиции проходит по 4 года. Люди уже успевают здесь обзавестись семьями, если у них их не было, и полностью наладить свой быт и даже забыть, что в России у них есть какие-то проблемы — и тут приходит запрос об экстрадиции. Так вот по нашему опыту большинство уголовных дел с частным интересом — или даже без него, но с неочевидными доказательствами со стороны следствия — по нашему опыту за два года ситуация все-таки меняется даже по самым громким и ярким делам, если они не политические. Если это классический экономический состав, не связанный со стройкой федерального значения, не находится на контроле в самых высоких сферах — то через два года обычно интерес к уехавшему персонажу сам по себе в значительной степени затухает. Просто в силу того, что в следственных органах появляются новые вводные, новые задачи, новые уголовные дела и новые интересанты. И за эти два года, проведенные за пределами России, можно многое успеть сделать. И в первую очередь с помощью юристов, находящихся на месте.
У нас множество клиентов, которые приезжают со всей России – и практика всегда одна и та же. За два года силами профессиональных местных адвокатов часто удается добиться значительного улучшения атмосферы и уменьшения прессинга по делу. Эти два года проходят так: полгода по туристической визе, в последний день ее действия подается прошение о предоставлении политического убежища.
В Англии существует такая процедура. Обычно такому гражданину Home office всегда отказывает в политическом убежище. Практически в каждом первом случае: за исключением каких-то настоящих ярких политических деятелей, известных как профессиональные политики, которых в своей стране стали как-то очень сильно прессовать — наверное таким людям могут предоставить убежище. Я лишь допускаю, потому что таких клиентов у меня нет. Но обычно всем отказывают.
Но зато с момента, когда подано ходатайство о политическом убежище и до момента его рассмотрения проходит несколько месяцев. В течение которых гражданин имеет законное право находиться на территории Великобритании. Таким образом полгода превращаются — без особых сложностей — почти в год. А дальше есть определенный trick: когда home-office отказывает, этот отказ можно обжаловать в суде. А это еще два года. Таким образом, в результате через три года теоретически гражданин может оказаться депортированным, но на то и существуют лондонские адвокаты по политическому убежищу, которые в каждом экономическом деле видят руку Кремля и немыслимые политические проблемы, которые связаны исключительно с этим гражданином за его честную такую и прямую позицию. Все бизнесмены без исключения вспоминают, когда оказываются в Лондоне, что они яркие оппозиционеры и всегда были против власти и ненавидят российский политический режим. И, собственно, это занимает значительную часть выступлений их барристеров по такого рода процессов. И по суду политическое убежище предоставляется весьма значительному числу бизнесменов.
А процесс об экстрадиции идет отдельно от процесса о политическом убежище. Запрос на экстрадицию может вообще не прийти, может прийти через несколько лет — это как у кого сложится. Обычно представитель прокуратуры приносит в суд всего 4–5 документов: постановление о возбуждении уголовного дела, постановление о привлечении в качестве обвиняемого и еще пару. На моей памяти никогда не представлялось доказательств, или чего-либо, что вообще проясняло бы суть вопроса. То лицо, которое приходит в суд, обычно британский прокурор — он обычно никогда не в курсе деталей дела, потому что российские коллеги с ним ими не делятся. Поэтому, если лицо, которое находится в Великобритании, имеет финансовую возможность нанять профессиональных адвокатов, то обычно они привозят свои доказательства на тележке. Там несколько коробок. Это свидетельские показания всех лиц, которые приезжали в Великобританию и давали показания в их пользу. И судья всегда задает один и тот же вопрос представителю прокуратуры: вы понимаете, что того, что представленных вами документов недостаточно для экстрадиции? Обычно представитель говорит, что он понимает. Судья спрашивает: вы будете обжаловать это решение? Обычно он говорит, что не будет.
Таким образом ни по одному экономическому составу Великобритания еще никого не экстрадировала. Еще один козырь в руках адвокатов экстрадируемых — это ужасное состояние российских тюрем. Эту карту Россия пыталась побить с помощью организованной экскурсии для экспертов по тюрьмам в образцовый СИЗО, где все было прекрасно — и пыталась этим доказать, что наши условия не могут быть сравнены с пытками, что являлось одним из оснований для отказа в экстрадиции. И тогда в Лондоне все очень сильно беспокоились, что экскурсия в «идеальный изолятор» изменит ситуацию — но пока, насколько мне известно, не изменила.
Если гражданин уже находится в Великобритании, он может заранее уведомить своих адвокатов, что по нему может прийти запрос об экстрадиции. Адвокаты пишут в Скотланд Ярд: у нас есть клиент, он находится под уголовным давлением из России, так что, если по нему придет запрос об экстрадиции, он живет там-то, и мы гарантируем, что доставим его в суд для избрания меры пресечения. Насколько мне известно, из тех, кто так сделал, никто не был арестован. Скотланд Ярд звонил адвокатам и говорил: у нас пришел запрос, мы хотим, чтобы вы завтра доставили вашего клиента в суд. И они сначала приезжали в полицейский участок, где на клиента формально надевали наручники, и дальше ехали в суд, и суд всегда отпускал клиента под залог не более, чем в 100 тысяч фунтов.
В общем, уехав в Великобританию, клиент получает максимум вероятности, что время рассмотрения его дела об экстрадиции он проведет не за решеткой. В то время как в любой другой стране — как например было в случае с Австрией — и это была наша грандиозная победа, что клиента выпустили под залог 1 млн евро и в дальнейшем суд отказал в его экстрадиции, хотя последнего мы очень сильно беспокоились, что могло быть и не так.
Другой клиент забыл, что Хорватия находится не в Шенгене, отправился туда отдыхать и был задержан, потому что на границе стояла метка Интерпола. И все время процесса об экстрадиции провел в Хорватской тюрьме. Я не думаю, что она сильно лучше российской тюрьмы. В процессе он выучил хорватский язык, но в экстрадиции также было отказано, что можно взять на заметку, что Хорватия не в 100% случаев выдает россиян.
Все правовые дискуссии и анонсы будущих событий — здесь.
