Гарик Мартиросян: Не могу просто взять и начать с завтрашнего дня нести со сцены мат

Один из создателей Comedy Club и, если верить Forbes, очень богатый человек Гарик Мартиросян внезапно отправился в гастрольный тур по стране с сольным стендап-концертом. И рассказал «Фонтанке», каково это.

В Петербурге выступление Мартиросяна прошло при полном зале, публика встречала комика, как родного. Пока видео концерта не выпустили официально, мы не станем спойлерить. Но, посмотрев стендап в жанре «интеллектуального треша», корреспондент «Фонтанки» убедился, что в интервью, которое Гарик дал изданию за полчаса до выхода на сцену, сказал чистую правду, слукавив как минимум однажды.

Программа, действительно, оказалась составлена — а главное отыграна — так, что не засмеяться в голос было просто невозможно. Досталось качкам, фитоняшкам, рэперам и армянам. Если бы Мартиросян подался в певцы, половине мужчин российской эстрады пришлось бы свернуть карьеру. А шутка о протестах все-таки прозвучала и была принята залом на ура.

- В интервью Юрию Дудю пару лет назад вы говорили, что не выходите на сцену, потому что «в данный момент вам нечего сказать зрителю». А теперь — есть?

– Эта творческая схема преследует меня всю жизнь. Я, действительно, сильно мучаюсь, когда надо юмор из себя выдавливать, отрабатывать темы, которые тебе неинтересны, но нужны для выступления. Два года назад я, действительно, подошел к творческому тупику, каменной стене.

- У вас был кризис?

- Нет. Это не значит, что мне надоело шутить или я не знал как. Просто в рамках Comedy Club к нам приходят гости — начинающие или матерые звезды. И кажется, я о них за 15 лет уже все сказал. И начал уже в интонациях и настроении повторяться. Было заранее понятно, как я будут реагировать на того или иного гостя. Вот приходит начинающая певица, у нее с логикой чуть-чуть не в порядке. Мы с Павлом Волей начинам «нападать» на нее, выводить на поверхность её не очень высокий уровень образования. Мне это надоело. Другой бы эксплуатировал это все еще лет семьдесят, мы знаем яркие примеры. Но я решил не появляться на сцене, пока не найду новую форму и содержание. К этому моменту, к моему счастью, появился стендап.

- Вот прямо-таки к этому моменту?

– Нет, конечно, он появился в Америке лет сто назад, а в Англии — все двести. Но в России он возник совсем недавно – как жанр, который сейчас на острие юмора и сумел привлечь внимание русскоязычных зрителей. Но содержание концертов, которые нам показывают, не всегда мне нравится. И я взял всего лишь форму. А форма простая: на сцену выходит человек с микрофоном и откровенно и честно говорит о том, что его волнует.

- Есть ли крутой стендапер, который вас вдохновляет?

– У нас есть много крутых стендаперов. Но они пока еще слишком молоды, чтобы меня вдохновлять.

- А американские?

– Они прекрасные ораторы и комики, но по содержанию, мне кажется, у них есть большие перегибы. Беспардонные шутки про родителей, религию, женщин, детей. Вот я смотрю запись концерта Луи Си Кея. Но уже через две-три минуты он начинает говорить такое, что я выключаю. Дело не в том, что у меня слабая психика, я могу и еще хуже вещи сказать, но не люблю этого. Говорят, что стендап должен быть жесткий, колючий и неудобный для зрителя. Но я не хочу, чтобы мне или зрителю было неловко. И такие темы, как религия или болезнь, я принципиально не затрагиваю. Я не буду вестись на поводу у модных тенденций, чтобы расшатать или шокировать публику, лишь бы запомниться.

- Выходит, к вам на концерт можно детей приводить?

– Теоретически да. Но лучше не надо. Все-таки я затрагиваю такие темы, от которых детей лучше оградить, поэтому и возрастное ограничение у моих концертов — 18 +.

- Вы свой стиль определяете как «интеллектуальный треш». Что это значит?

– У моих зрителей обязательно должно быть высшее образование...

- Вы проверяете дипломы на входе?

- Дело даже не в дипломе. Просто людям, у которых не очень широкий кругозор и которым не нравится вникать в какие-то подробности, будет не очень интересно. Мой концерт — для людей активных, которые работают, борются, вовлечены во все сферы жизни. Мой юмор при этом не очень далеко ушел от Comedy Club. Просто эта передача рассчитана на молодых, и молодые нас потихоньку должны вытеснять оттуда.

- Вы утверждаете, что ваши концерты проходят «без сценария». Это как-то совсем противоречит дисциплине стендап-комиков, которые, прежде чем выходить на сольник, множество раз отрабатывают материал в разных аудиториях. Вы правда постоянно импровизируете на концерте и шутки предварительно не обкатываете?

– «Без сценария» – это не значит, что нет совсем никакого плана действий. Материал я обкатывал много раз, прежде чем выйти с ним на большую аудиторию. Но это не КВН и не Comedy, где ты как автомат говоришь один и тот же текст. В стендапе кто-то из зала что-то сказал, и все пошло не так. Я в Риге выступал, кто-то начал кричать из зала: «А почему на сцене стоит рояль, а ты не играешь?» Я спрашиваю, что сыграть, и потребовали, разумеется, «Мурку». Всё, концерт пошел не по сценарию. Прикол стендапа в том, что один концерт не похож на другой. Конечно, некоторые шутки повторяются, но можно прийти на мой концерт трижды и трижды получить совершенно разные эмоции.

- Какая самая неудобная тема шуток на ваших концертах?

– Мне не нравится, когда зритель, приходя на мой концерт, пытается получить не то, что изначально заложено в стилистику юмористического шоу. Стендап — это правда-матка в юмористической обертке. Сейчас считается, что чем шутка откровеннее и резче, тем лучше. Но это не моя стилистика. Если я сейчас начну шутить, как модно, то это будет выглядеть так же, как если бы певица Пелагея внезапно перестала исполнять народные песни и взялась за рэп. Но это не в её органике. Я, как Пелагея, не могу просто взять и начать с завтрашнего дня нести со сцены мат и какие-то шокирующие темы.

- Есть ли в вашей карьере что-то, за что вам стыдно?

- Очень много таких моментов. Это было и во времена КВН, и когда мы делали «Прожекторпэрисхилтон» или скетчи «Наша Russia» для телеканала ТНТ. Я пересматриваю старые выпуски этих программ и понимаю: тогда это казалось очень смешно, а сейчас мне дико стыдно. Сейчас видно, как я неловко стоял на сцене и с каким акцентом говорил. Но вот так, чтобы глобально за что-то было стыдно, — нет. Мы всю жизнь веселили людей, чего же тут стыдиться.

- Понравился ли вам фильм «Юморист» Идова и есть ли там отсылки к сегодняшнему дню?

– Таких отсылок там точно нет. А фильм мне очень понравился. Это не комедия даже, а исследование профессии юмориста в тех исторических условиях. Но я не думаю, что сегодня есть такие юмористы, они ушли в прошлое. Связь с чиновниками, необходимость выступить перед ними, чтобы была возможность выступить где-то в другом месте, — сегодня такого уже нет. Комики стали очень свободны в своем выборе.

- Как вы думаете, почему чуть ли не в каждом интервью вас спрашивают то про самоцензуру, то про цензуру в юморе, то про «внутреннего цензора»?

– Некоторых людей преследует теория заговора. Им кажется, что на телевидении, в шоу-бизнесе происходит что-то такое, что все скрывают. На моей памяти и практике никакой цензуры никогда не было. Никто не звонил мне накануне выступления со словами: «Ни в коем случае не шути завтра про Кремль!» Была интересная шутка — я её говорил со сцены. Если шутка была не смешная, я её убирал из эфира. Удачную шутку выкинуть невозможно, потому что над ней все смеются: и власти, и спортсмены, и представители шоу-бизнеса. Но если ты хочешь что-то сказать о серьезной ситуации в стране или об акциях протеста, говори об этом серьезно. Я знаю многих комиков, которые затрагивают эти вопросы только затем, чтобы получить аплодисменты за смелость. Но это же не смешно.

- Вы по роду деятельности довольно близко общаетесь с российской элитой: ведёте корпоративы, иногда — корпоративы с танцами...

– Что значит «близко»? Это какие-то иллюзии. Ни с кем из них я лично не знаком. С Дмитрием Анатольевичем я встречался восемь или девять лет назад, когда нас пригласили вести вечер выпускников юридического факультета СПбГУ. Да, мы попали в кадр во время танцев, это было очень смешно.

- Но все равно же круто сказать кому-нибудь: а над моими шутками администрация президента смеется?

– Я не знаком ни с кем из администрации президента. Зато лет пять назад к нам в Comedy Club приходил мэр Москвы Сергей Собянин, мы его видели в зале. И он смеялся над нашими шутками. И на Comedy Club в Сочи к нам приезжал губернатор Краснодарского края Александр Ткачев. Мы тоже с ним общались со сцены. Это считается?

- А это что-то изменило в вас?

– Нет. Мы считаем, что все зрители равны: чиновники, министры, балерины — все.

- Правда ли, что стендап в России превратился в серьезную индустрию и может служить социальным лифтом?

– Да, стендап — это, действительно, социальный лифт. Сотни и даже тысячи молодых девчонок и парней сейчас делают карьеру через стендап, прорываются в телевизор, в YouTube, становятся узнаваемыми. А это влечет за собой концерты и гонорары. Но это не означает, что люди туда идут ради денег. Мы в свое время делали Comedy Club не ради денег, а ради творчества. Просто когда ты начинаешь делать что-то, что становится популярным, ты автоматически начинаешь зарабатывать.

- Можно ли оценивать российский стендап по законам рынка: объемы, уровень конкуренции, предложение и спрос, растет ли это рынок сейчас или уже вышел на плато?

– Стендап-индустрия уже занимает какой-то процент в структуре российского шоу-бизнеса. И этот рынок растет. Но я не имею ни малейшего понятия ни о его объемах, ни об оборотах, об этом надо спрашивать организаторов концертов.

- Сегодня сотни молодых людей наизусть заучивают «Библию стендапа» Джуди Картер. А может быть, не ее надо читать? Есть ли вообще приличные «учебники юмора» и не задумывались ли вы о том, чтобы такую книгу написать?

- Я понятия не имею, кто такая Джуди Картер. И я считаю, что писать «учебники юмора» – это шарлатанство. Такие книжки могут помочь лишь в какой-то степени. Есть технологии, как писать шутки, как их произносить со сцены, есть термины вроде «парадоксального юмора». Мне тут ребята рассказали, что, оказывается, у шутки должен быть «панчлайн». Я двадцать пять лет занимаюсь юмором и впервые узнал, что у шутки есть какая-то конструкция. Ну, есть и есть. Для меня это звучит странно. В стендапе, как и в любом другом творчестве, главное — найти свой почерк, свой взгляд на вещи.

- Что делать человеку, который купит билет, придет на ваш концерт, а ему не будет смешно?

– Больше никогда не ходить на юмористические концерты и не тратить деньги попусту. У меня такая мозаика, что смешно будет каждому. Я вам гарантирую, что нет таких людей, которые на моем концерте не смеются вообще ни разу.

Венера Галеева, «Фонтанка.ру»