Елена Ульянова: Кризис – это когда нечего есть

Елена Ульянова возглавила комитет по экономической политике в феврале – в самый разгар экономического кризиса. В преддверии ПМЭФа она дала интервью "Фонтанке" и рассказала, что кризиса в Петербурге нет, так как люди могут купить себе еду, а бизнес хоть и с трудностями, но работает. А также поделилась планами по запуску региональной системы утилизации автомобилей и предупредила о падении доходов бюджета из-за применения налоговых льгот.

– Елена Владимировна, начнем с простого и самого главного вопроса. Как вы оцениваете состояние городcкой экономики в настоящее время?

– Как стабильное. С перспективами улучшения.

– А если взять цифры статистики, то картина иная...

– Какие цифры вам не понравились?

– Оборот розницы падает, оборот оптовой торговли падает, оборот общественного питания падает. И это по отношению к первому кварталу 2014 года, который уже был негативным. Хотя общий оборот по всем сегментам вырос в первом квартале на 3,9%.

– Это же позитивно! Хуже было бы, если бы он падал.

– Конечно, растет, он же в денежном выражении исчисляется. Далее, ваш комитет регулярно рассылает релизы, что реальные доходы населения растут. А ведь реальные доходы, по методике Петростата, – это сумма всех расходов. А они неизбежно увеличились в условиях инфляции.

– Но ведь средняя номинальная заработная плата растет.

– Растет. Но реальная, с учетом инфляции, падает. К тому же номинальная растет только там, где она контролируется "майскими указами". В сферах, где большая доля частного сектора, есть падение даже в номинальном выражении.

– Вы все правильно говорите. Вопрос в том, насколько серьезно падение. Возьмем розничную и оптовую торговлю. Приведет ли это падение к закрытию бизнеса или же вместе с ростом курса показатели пойдут вверх? Или вот сфера строительства. Понятно, что цифры по вводу жилья не показательны, так как объекты закладывались давно. Но ведь работы за счет бюджета обычно начинаются ближе к лету, после завершения конкурсных процедур. И возможно, они подтолкнут отрасль.

– А как быть с промышленностью? Весь прошлый год индекс промпроизводства падал, но ваши соседи из комитета по промышленной политике говорили, что Петростат просто неправильно считает. А правильно он начнет считать в январе. Январь наступил – по-прежнему фиксируется падение.

– Расчет Петростата действительно не учитывает многих факторов. Как ведет себя предприятие в кризис? Его продукция не пользуется спросом, оно начинает выпускать что-то другое. А Петростат это не учитывает. У него сформирована корзина продуктов, по которой он мониторит рынок. Если предприятие стало выпускать какую-то новую продукцию, то у них это не отразится.

Кроме того, мониторинг ведется по 25 – 30% промышленных предприятий города. На предприятиях с длительным производственным циклом, например судостроительных или машиностроительных, учет выпуска продукции ведется либо по выставленным счетам, либо по проценту завершенности контрактов. Да, и еще важно учесть, что многие компании относятся к заполнению статистической информации с меньшей ответственностью, чем к подготовке налоговой отчетности.

– Хорошо, но ведь если взять конкретного петербуржца, то он сейчас живет в кризис.

– Вы сейчас живете в кризис?

– Конечно.

– Нет.

– Неужели?

– Вам есть чем питаться. Если вы стали меньше ходить в рестораны или в кино, то это не значит, что вы живете в кризис. Просто изменилась структура потребления. Да, благосостояние граждан ухудшилось. Но не до критического уровня. Да, безработица есть, но свободных вакансий больше, чем безработных. Наконец, важно, какая у нас сейчас динамика. А динамика сейчас позитивная. Думаю, что в целом по году мы даже зафиксируем небольшой рост ВРП, хотя внутренний валовой продукт в целом по стране упадет. В пределах процента, но должен быть рост. Основное опасение сейчас вызывает розница, где большое количество занятых, а также банковская система.

Я так говорю не потому, что пытаюсь успокоить петербуржцев. Хотя это тоже важно. Помню, что когда появилась информация о том, что мы режем бюджет на 10%, то знакомые бизнесмены стали спрашивать: "Что, все так плохо? Пора все сворачивать и уезжать, раз вы свои бюджеты режете?"

Мне кажется, что не нужно привлекать внимание к негативным явлениям. Человек же не будет разбираться, что методика Петростата по расчету индекса промпроизводства не учитывает новые предприятия и продукцию. Он видит, что производство падает. Вспоминает, что директор предприятия тоже говорит о проблемах. А страх и паника не нужны, они не увеличивают производительность труда.

Льготы и утилизация

– В 2014 году в городе был введен целый пакет налоговых льгот для крупного бизнеса. Вы были одним из авторов этого закона. Есть ли понимание, насколько популярным оказались льготы?

– Первый итог – рост подоходного налога. Как известно, одним из критериев получения льготы по налогу на прибыль в 16% является определенный уровень средней заработной платы. Минимальная планка там 7 МРОТ, или около 60 тысяч рублей. Чтобы получить эту льготу, нужно довести зарплату до этой планки, что компании и делают.

– Но ведь свою роль сыграла и инфляция: зарплату повышают, чтобы хоть как-то догнать ее. Опять же "майские указы"...

– Да, но не настолько: номинальная зарплата выросла на 9% в начале года. Я знаю примеры IT-компаний, которые намерены увеличить зарплату, чтобы претендовать на льготу в следующем году.

– А насколько сильным может быть падение доходов бюджета в результате массового применения льготы?

– Первый год применения льготы, 2016-й, будет самым плохим. Проседание может быть серьезным. Вопрос в том, будет ли это падение компенсировано ростом подоходного налога. Подсчеты произведены, но цифры называть пока не буду. Хотя в Минфин мы их уже направили.

– А как еще планируете поддерживать бизнес в рамках антикризисного плана?

– Мы уже встречались с предприятиями, которые представляют приоритетные отрасли. Удивительно, но многие говорили о нефинансовых инструментах поддержки. Например, фармацевты хотели бы, чтобы изменилась методика расчета цены на отечественные лекарственные препараты. Речь идет о тех, которые входят в перечень жизненно важных лекарств. В цены на них сейчас не закладывается инвестиционная составляющая, то есть предприятия не получают деньги на развитие, модернизацию оборудования. При этом в тарифы для естественных монополий эта составляющая включается.

– А стоимость жизненно важных лекарств разве вы утверждаете?

– Нет. Но мы можем подготовить соответствующее обращение в федеральное правительство. Другой пример: включение инвестиционной составляющей в тариф Фонда обязательного медицинского страхования. Действующая методика такой возможности не дает, что мешает реализации наших ГЧП-проектов в области здравоохранения. Получается, что источником дохода инвестора является либо тариф ФОМС, либо наши субсидии. Если бы содержание тарифа расширили, то такие проекты были бы привлекательнее, а бюджет сэкономил бы средства. Кроме того, их нужно сделать долгосрочными, а не на один год, как сейчас.

– А промышленники что просят?

– Предприятия автокластера, например, волнуются, что федеральная программа утилизации не будет продлена на 2016 год. В таком случае они просят запустить собственную, региональную программу. Их предложение: скидка на каждую машину от 15 до 30 тысяч рублей. Представленные данные показывают, что это может быть интересно и городу: мы стимулируем рост налога на прибыль, а также транспортного налога, если машина зарегистрирована в нашем регионе. Кроме того, они ратуют за так называемую «зачетную локализацию». Известно, что к 2018 году иностранные автозаводы должны достичь определенного уровня локализации. Для этого нужны отечественные производители автокомпонентов.

Для потенциальных инвесторов важно понимание, хватит ли заказов для окупаемости инвестиционных расходов. Но расчеты показывают, что по некоторым комплектующим объемов поставок на российские заводы автопроизводителей не хватит, инвестиции не окупятся. Предложение простое: если отечественный производитель автокомпонентов поставляет свою продукцию на зарубежные заводы одной и той же компании, то эти поставки повышают процент локализации автомобиля, произведенного на российском предприятии этой группы. Нам же важна не номинальная локализация, то есть увеличение доли комплектующих российского производства. Нам важно, чтобы производство было развернуто на территории России. А уже куда поставляется продукция – внутри страны или на экспорт – не так важно. Поэтому мы будем поддерживать эту инициативу.

– Зачетную локализацию обсуждают уже много лет. Так же, как и создание особой экономической зоны для производителей автокомпонентов.

– Мы недавно ездили на завод Nissan. Они вспомнили про эту идею. Я ответила, что в текущих условиях, наверное, не стоит увеличивать количество особых экономических зон. Особенно с учетом того, что инженерные сети к ним придется тянуть за счет бюджета, не имея четкого понимая, кто будет их резидентом. Но мы готовы рассматривать предоставление специальных налоговых и, возможно, таможенных режимов, если тот же Nissan сам оборудует территорию, подведет сети, пригласит своих производителей. Тем более что свободные территории рядом с заводом у них есть.

– И что вам ответили на Nissan’е?

– Сказали, что с учетом возможных льгот это предложение интересно. К слову, свободные территории есть рядом со всеми заводами автокластера, они брали землю с запасом.

– А «оборонка» что у вас просит?

– Она, может, что-то и просит, но я считаю, что у них ситуация неплохая, объем заказов растет. На мой взгляд, это не тот сегмент, который нужно поддерживать.

– А кого нужно?

– Я уже про них рассказала частично. Автокластер, фармацевтика… IT-сферу, безусловно. Для последних критичным моментом является подготовка кадров. Например, они за свой счет арендуют помещения при вузах для организации курсов повышения квалификации. Сейчас мы договариваемся с комитетом по образованию, чтобы они рассмотрели возможность предоставления помещений для организации центров постдипломного образования. Обучение будет осуществляться самими компаниями сферы информационных технологий.

– А еще чем можете им помочь?

– У города давно есть проект по строительству IT-парка «Ингрия», частично его уже начали реализовать. Сейчас он пересматривается. Лично у меня было сомнение, поедут ли успешные компании из центра города в район станции метро «Улица Дыбенко». Ведь для людей этой сферы место работы очень важно. Поэтому я обсуждала с представителями IT-сферы, а будут ли они вообще переезжать в Невский район. Они объяснили, что помимо местоположения для них важна социализация. То есть ты общаешься с людьми своей сферы, ты встречаешься с ними после работы. Например, есть идея построить в составе комплекса жилье для иногородних сотрудников. Сделать красивое внутреннее благоустройство, отдать площади под кафе и рестораны. Если это будет такой маленький городок, то тогда не важно, где будет находиться технопарк – в центре или на окраине.

Кроме того, мы хотели бы, чтобы часть объектов построили инвесторы. В действующей модели и технопарк, и инженерная инфраструктура ложатся на плечи города. Схема может быть следующая: мы выделяем землю вокруг технопарка под коммерческую застройку, а инвестор строит объекты парка. Другой вариант: девелопер возводит жилье, а потом государство получает 20 – 25% от всех площадей.

– Так они поедут на Дыбенко или нет?

– Я провела опрос. Кто-то сказал, что «да», кто-то не хочет. Положительный ответ чаще давали те, у кого много иногородних сотрудников.

– Подведем итог. Вы считаете приоритетными фармкластер, автозаводы, IT-сферу...

– А еще электрооборудование, производство генераторов, двигателей, трансформаторов, судостроение, а также станкостроение: ведь у нас научные институты, есть машиностроительные заводы, есть кадры.

Диплом инвестора на стене

– И все-таки взять хотя бы тот же фармкластер. В реальности его доля в внутреннем региональном продукте – не более 1%. А город с ним носится, постоянно говорит про его успехи, когда хочет показать, что в экономике города все в порядке.

– А вот тут вопрос: мы должны поддерживать тех, кто сейчас имеет большую долю, или тех, кто потенциально может ее увеличить?

– Зависит от точки зрения. С тактической – тех, кто сейчас приносит налоговые поступления. Со стратегической – перспективных.

– Вот видите... Но и про тех, кто сейчас является столпом региональной экономики, мы тоже не забываем. Составляется список 200 компаний, оказывающих существенное влияние на экономику Петербурга. В него будут включены не только промышленные предприятия, но и девелоперы, ретейлеры и даже два учреждения здравоохранения.

– А что этот список дает? Кроме возможности повесить диплом на стенку?

– Это даст возможность получения прямого доступа к руководителю исполнительного органа власти и закрепит персональную ответственность этого руководителя за курируемой компанией. Условно говоря: получил двадцать предприятий – и каждый месяц рассказываешь на комиссии по обеспечению устойчивого экономического развития о том, что сделал, с кем общался, как поддержал.

– Допустим, мой свечной заводик включили в этот список…

– Ну, заводик не включат.

– Тогда заводище.

– Хорошо, вас включили. Вам назначают куратора. Например, меня. И я должна будут раз в месяц представить отчет: когда я с вами встречалась, что обсудила, какие пожелания есть у моих предприятий. Дальше. Если вам вдруг понадобится написать куда-то письмо по поводу развития вашего завода, то вы знаете, к кому обратиться. А если обращений от компаний нет, то у нас может возникнуть вопрос, а работает ли с ними куратор. Механизм таков.

При этом мы сейчас думаем над тем, чтобы кураторами могли быть непрофильные чиновники, чтобы развивать межведомственное взаимодействие. Я сейчас разослала письма всем главам комитетов и районов с предложением стать ответственными за работу со списком таких компаний. Мне кажется, людям даже будет полезно оторваться от своей рутины, повстречаться с людьми бизнеса. Это даст лучшее понимание ситуации в реальном секторе экономики.

Беседовал Андрей Захаров, "Фонтанка.ру"