Сергей Макаров: У КГИОПа нет спецназа

Спустя полгода работы в Смольном глава комитета по государственному контролю, использованию и охране памятников Сергей Макаров согласился дать первое интервью. «Фонтанка» выяснила, сколько стоит разборка интерьеров дома Штакеншнейдера или снос корпуса Обуховской больницы, по чьей инициативе в КГИОП вернулся Игорь Гришин, экс-заместитель Веры Дементьевой, и что комитет не против застройки одной из галерей Конюшенного ведомства.

- Давайте начнем с обсуждения самых конфликтных объектов. Например, с блокадной подстанции на Фонтанке. Вы рассматриваете историко-культурную экспертизу «Группы ЛСР», которая, как предполагается, позволит снести здание?

– «Группа ЛСР» не сдавала нам никакой новой экспертизы. Пока дела обстоят так: экспертиза ВООПИиК возвращена из-за несоответствия законодательству. «Группа ЛСР» провела научную работу – она исследовала историко-культурную ценность всех сохранившихся до нашего времени блокадных подстанций. Но эта работа не требует утверждения КГИОП, мы приняли ее к сведению. Историко-культурную экспертизу по объекту на Фонтанке, 3, «Группа ЛСР» нам не сдавала. Но знаю, что собиралась ее проводить.

- А каково будущее галерей Конюшенного ведомства (здание реконструирует под отель «Плаза Лотус групп» Бориса и Михаила Зингаревичей. -Прим. ред.)? Совет по сохранению культурного наследия рекомендовалотказаться от их застройки.

– Инвестор сообщил, что изучит решение Совета и представит свои выводы. Пока этой информации он нам не предоставлял.

- На заседании совета вы не проронили ни слова. Каково ваше личное мнение по этому проекту?

– Галереи мне нравятся как красивый, интересный объект. Но нужно найти какую-то золотую середину. У города нет денег для приведения Конюшенного ведомства в удовлетворительное состояние. Мне сложно сказать, в какую сумму может обойтись только укрепление фундаментов, но это точно не 100 – 200 млн рублей, а гораздо больше. Учитывая, что вся реставрационная программа КГИОП, как правило, в год составляет около 2 млрд, не хотелось бы все средства пустить на одно Конюшенное ведомство. За эти деньги мы в этом году сделаем 80 объектов.

- Какой может быть эта золотая середина?

– Допустим, можно сохранить одну галерею, которая наиболее аутентична. В одной из них были разрушения военного времени – есть своды, которые сделаны из бетона. К тому же одна галерея меньше, в советское время ее часть была отгорожена под милицейский гараж. Но это я фантазирую.

- Недавно было сообщено, что полиция приостановила расследование о повреждении дома Штакеншнейдера на Миллионной улице, поскольку не нашла виновных. В сентябре компания «Молис» вела в нем несогласованные работы. Вы будете оспаривать это решение?

– Не исключено, если увидим, что есть основания для обжалования. Хотя мы свою часть работы по взысканию неустойки по охранным обязательствам довели до конца. С компании «Молис» взыскано 3,65 млн рублей неустойки плюс штрафы – на 700 тысяч. В частности, за то, что они разобрали полы и перекрытия в некоторых помещениях.

- То есть они отделались штрафом…

– Больше 4 млн рублей – это довольно большие финансовые потери для этой компании. Это, как и резкая общественная реакция, отрезвило их. Они действительно образумились и стали работать по закону – заплатили штрафы, сделали обмеры, сохранили то, что можно было сохранить, – ценную лепнину, камин на первом этаже и части камина на втором, дисциплинированно сдают документацию в КГИОП. К тому же говорить, что все утерянные элементы декора уничтожил именно «Молис», нет оснований. Мы довольно долго исследовали этот вопрос. В социальных сетях – Foursquare и «ВКонтакте» – можно найти фотографии дома Штакеншнейдера изнутри, когда в нем существовало пространство «Архитектор», до смены собственника. И на этих фотографиях эркера уже нет, нет печей на втором и третьем этажах. Похоже, что скульптуры, находившиеся в эркере, пропали еще в советские времена.

- Что будет в этом здании?

– Инвестор говорил, что намерен устроить отель 3 или 4 звезды. Планов по надстройке корпусов и перекрытию двора у него нет.

- А почему вы не остановили снос корпуса Обуховской больницы Военно-медицинской академией?

Сообщение о разборке корпуса поступило к нам 20 января, а 21-го было выдано предписание о приостановке работ. Кроме того, мы обратились в полицию и прокуратуру Адмиралтейского района для возбуждения уголовного дела. И направили в суд иск о наложении штрафа на академию за нарушение охранного обязательства (иск предъявлен на сумму 20 тысяч рублей – Прим.ред.). Также в районный суд направлено 4 протокола по делам об административном правонарушении, они еще не рассмотрены. Честно говоря, я не могу понять их логику. У нас были налажены рабочие отношения с академией, они обращались за предварительной консультацией – а потом вдруг начали сносить.

- Получается, эффективного инструмента, чтобы не допускать незаконные работы, нет…

– В КГИОПе же нет спецназа, который выскочит, положит всех лицом в пол и скажет: зачем вы сбиваете лепнину? Законодательство основано на презумпции добросовестности, на предположении, что если человеку сказать, что не надо так делать, он перестанет. Основная масса людей, которая получает наши предписания, действительно их выполняет.

Новый закон добавил проблем

– В январе вступили в силу поправки вЗакон «Об объектах культурного наследия». Говорят, по вашей инициативе Георгий Полтавченко выступил с предложением отменить часть корректировок на федеральном уровне.

- Да, Георгий Сергеевич в своем письме Владимиру Путину озвучил предложения внести изменения в закон. После этого мы, Москва и Петербург, направили советнику президента Владимиру Толстому перечень «горящих» изменений и тех, которые можно будет внести спустя какое-то время. Он сформирует доклад президенту, и, возможно, президент какие-то поручения даст.

– С какими-то конкретными проектами уже возникли сложности из-за внесения поправок в закон?

- Например, с дачей Громова в Лопухинском саду. Мы хотели ее восстанавливать, но не знаем, как это делать, – коммуникаций нет, а строить что-то новое на территории объектов культурного наследия теперь нельзя. Я думаю, аналогичные проблемы будут с многими объектами деревянного зодчества. Не всегда есть возможность разместить, скажем, подстанцию за пределами участка или встроить внутрь здания.

Кроме того, закон ввел новую форму оформления охранных обязательств. А порядок оформления документа Минкультом пока не утвержден. В итоге сейчас мы просто остановили выдачу этих документов. В очереди скопилось уже около 1300 заявок. А по новому закону, к примеру, сделки купли-продажи объектов без охранного обязательства признаются ничтожными.

- В Петербурге может не остаться проектировщиков реставрации – НИИ «Спецпроектреставрация» банкротится, «Ленпроектреставрация» испытывает трудности. Раньше заявлялось, что Смольный может создать собственного проектировщика…

– И «Спецпроектреставрация», и «Ленпроектреставрация» имеют финансовые проблемы просто из-за того, что во главе компаний нет нормального менеджера. Как можно было уничтожить две такие мощные компании, для меня большая загадка. Что касается создания государственного учреждения, которое бы занималось проектированием, – документы подготовлены. Мы их сейчас согласовываем. К сожалению, наши коллеги из КУГИ и комитета финансов высказывают замечания. Создание такой структуры довольно затратно. Не исключаю, что проект в этом году не будет реализован в связи с возможным сокращением бюджета.

- Сколько средств потребуется на создание такой структуры?

– По нашим оценкам, на ее содержание будет тратиться от 50 до 100 млн рублей в год. Мы рассчитываем, что в штате будет 54 человека.

Штраф для церкви

- Реставрационная программа КГИОПа сократится из-за кризиса?

– Я думаю, что сократится процентов на 10. Хотя комитет финансов настаивал на 15 процентах. Окончательное решение пока не утверждено.

- На беглый взгляд, около двух третей реставрационной программы КГИОПа на этот год составляют церковные объекты. Почему город тратит столько средств на здания, которые являются церковной собственностью?

– Мы же не строим новые церкви в спальных районах, мы восстанавливаем объекты, которые обладают историко-культурной ценностью, в основном знаковые. Мы действуем в рамках законодательства. И я бы не делил памятники на гражданские и духовные. Например, Казанский собор – это потрясающий памятник и действующая церковь.

- Вы выдаете церкви предписания о проведении работ?

– Церковь – один из наших контрагентов в арбитражном суде по взысканию неустоек по охранным обязательствам. Есть случаи, когда взыскиваются довольно приличные суммы. К примеру, один из приходов мы оштрафовали на 600 тысяч рублей. Мне даже митрополит говорил, что мы слишком строги.

- В преддверии Нового года в КГИОП пришел Игорь Гришин, уволенный с шумом в 2012 году. По чьей инициативе он вернулся?

– Игорь Гришин ни с каким шумом не увольнялся, а ушел сам, без всякого скандала. Он не занимался «Охта центром», его уход не был связан с увольнением других замов, в том числе Алексея Комлева. Он занимался реставрационной программой. По ней никаких вопросов не было. Мне Гришина порекомендовали мои хорошие знакомые, и я посчитал, что этот человек идеально подходит для этой должности. И он прекрасно со своей работой справляется.

Что общего у Смольного и улицы Зодчего Росси

- У вас есть в Петербурге любимое здание или место?

– Их много. Это дом, где я живу, на улице Чайковского. Прекрасный образец «дворцового общежития». Он входил в комплекс построек, обслуживавших Зимний дворец. Это Смольный, в котором я провел много времени. Уникальные коридоры длиной 220 метров, как улица Зодчего Росси. Мне нравится весь центр вокруг Летнего сада, Петроградка. Очень люблю модерн. Но я не архитектор, я только учусь. Я студент Академии художеств, кстати.

- Когда поступили?

– В прошлом году.

- В связи с новой должностью?

– На самом деле я давно хотел, но не было стимула. Я студент первого курса факультета теории и истории искусств. Уже изучил Древнюю Грецию, Древний Египет, Шумер, Ассирию. Сейчас перешел к Этрурии.

- Какие ваши главные задачи на посту главы комитета?

– Они перечислены в названии комитета. Почему-то в рядах наших оппонентов бытует мнение, что дело КГИОПа – это «держать», «не пущать», «сдувать пыль». Ничего подобного. Правильное использование объекта культурного наследия – это тоже наша задача. В то же время мы не будем давать недобросовестным собственникам обращаться с памятниками так, как им захочется. На самом деле главные градозащитники в этом городе – это мы. То, что органы власти прислушиваются к разумным и конструктивным предложениям, убедительно доказывает даже последний пример с рассмотрением на Совете по сохранению культурного наследия предложений по приспособлению Конюшенного ведомства. А в том, чтобы выскочить, как чертик из табакерки, посеять смуту, как делают некоторые так называемые градозащитники, и убежать дальше, оставив объект без инвестора разрушаться, – не вижу ничего конструктивного.

- Почему же вы на съезд градозащитников 14 – 15 марта не пошли?

– Я только накануне, 13 марта, узнал, что это мероприятие проводится. Такое ощущение, что оно готовилось втайне, как подпольный съезд большевиков. У меня не было приглашения. И насколько я знаю, у вице-губернатора Марата Оганесяна тоже. А мы, как люди воспитанные, ходим только туда, куда нас приглашают. Если это действительно такое серьезное мероприятие, ему должен быть придан соответствующий статус.

Беседовала Антонина Асанова, «Фонтанка.ру»