Владимиру Набокову — 125. Как писатель бежал от красных и коричневых, ловил бабочек и обрел родину

22 апреля исполняется 125 лет со дня рождения Владимира Владимировича Набокова. Он появился на свет в один день с Владимиром Лениным, только с разницей в 29 лет. Но категорически отказывался праздновать день рождения одновременно с вождем мирового пролетариата, отмечая его сутки спустя, 23 апреля, в день рождения Шекспира. Эта же дата стоит в американском паспорте Набокова. О его творчестве слышали даже те, кто не читал его произведений, благодаря оглушительной популярности романа «Лолита». Сегодня Набоков, пожалуй, самый знаменитый писатель-эмигрант, рожденный в Петербурге, работавший в Европе и Америке.

На рассвете в петербургском особняке на Большой Морской, 47, родился первенец — Владимир. Его дед был министром юстиции, а отец Владимир Дмитриевич Набоков — одним из самых популярных политических деятелей предреволюционной России. Владимир Дмитриевич имел юридическое образование, был крупным специалистом в области криминалистики. В 1906 году его избрали членом I Государственной Думы от Санкт-Петербурга. Отец писателя выступал за отмену смертной казни, предвосхитив одну из важных тем в творчестве сына.

С самого рождения Владимир — первенец — получил привилегии, которыми обычно наделяется любимый ребенок. Мальчик рос красивым, умным и своенравным. Он обладал способностями к математике и спорту, был чуток к слову. О своем безусловно счастливом детстве Набоков написал в «Других берегах», продемонстрировав редкое умение оживлять в «дрессированной памяти» былое так, чтобы воспоминания становились зримыми и осязаемыми. Маленькому Владимиру читали английские сказки, а сам он любил русские матрешки и обладал «цветным слухом», то есть каждый звук для него был связан с определенным оттенком цвета, как, например, «пыльно–ольховый Ф и пастельный Т».

С раннего детства Владимир Набоков воспитывался в английском духе, даже имя его произносилось на английский манер — Поди. Он получил домашнее образование — «научился читать по-английски раньше, чем по-русски», и хорошо рисовать (учил его рисованию Мстислав Добужинский). В распоряжении мальчика была домашняя библиотека с широким выбором мировой классики, а также журналы разных стран по энтомологии. Под влиянием отца он увлеченно занимался теннисом, боксом, шахматами. Но «алтарем, жизнью, безумием» стали для него стихи. В 1911 году молодой Набоков поступает в престижное Тенишевское училище, куда приезжает на лимузине и где демонстрирует «юношеский снобизм» и нежелание «приобщиться к среде». Именно в училище Набоков написал первый сборник стихов, который издал за свой счет. Стихи раскритиковал его учитель Василий Гиппиус — кузен Зинаиды Гиппиус, а сама она, встретившись с отцом автора-дебютанта, передала ему, что «никогда он писателем не будет». Юный литератор и бровью не повел, а с Зинаидой Гиппиус судьба сведет его в эмиграции, но и там отношения Набокова и четы Мережковского — Гиппиус тепла не обретут.

После эмиграции из большевистской России в апреле 1919 года Набоков никогда не приезжал на родину, что было принципиальной позицией. Вернувшись в Европу, он ни разу не был в Германии, хотя провёл в этой стране 15 лет интенсивнейшего творчества, принесшего ему его русскую славу. В интервью, данном в 1966 году Дитеру Циммеру для газеты Die Zeit, он объяснил свою позицию так: «Пока я жив, могут быть живы и те бестии, которые пытали и убивали беззащитных и невинных. Откуда мне знать, какая бездна зияет в прошлом моего современника — добродушного незнакомца, чью руку я могу случайно пожать?» Своей «настоящей родиной» писатель называл Америку, где прожил с конца мая 1940 по октябрь 1961-го, с периодическими отъездами в Европу. С женой Верой и сыном Дмитрием Владимир Набоков говорил по-русски. Свободно читал он на английском и французском, уверял, что не выучил немецкого, но это спорно.

Набокову было 19 лет, когда его семья эмигрировала. Родное гнездо он часто вспоминал в своих книгах, особенно в «Других берегах». Особняк, облицованный розовым и серым песчаником и украшенный эркером (или фонарем), называл единственным домом в мире. Это не было преувеличением: другим домом Набоков не обзавелся — и всю жизнь снимал жилье.

После революции здесь были и райвоенкомат, и управление бытового обслуживания, и комитет литературной цензуры. В позднейшие времена два верхних этажа занимала редакция газеты «Невское время», сотрудники которой, включая автора этих строк, застали витражи Эрнста Тоде, камины, помнят изразцовую печь и комнату, о которой в «Других берегах» сказано: «В петербургском доме ей отведенная ванная находилась в конце дважды загибающегося коридора, в каких-нибудь двадцати ударах сердца от моего изголовья». Сегодня на первом этаже дома 47 — мемориальный музей писателя, который был основан в 1997 году.

Семья Набоковых поначалу бежала в Крым, где Владимир Дмитриевич стал министром юстиции местного правительства, а Владимир Владимирович готовился вступить в Добровольческую армию, но не успел — в Крым заходили красные. Набоковы эмигрировали сперва в Турцию, а потом через Грецию и Францию — в Англию, где Владимир поступил в Кембриджский университет, в котором сначала изучал энтомологию, затем — словесность. В 1920-е годы он составлял шахматные задачи, давал уроки тенниса, французского и английского языков, перебивался переводами статей для газет, писал рассказы и стихи. Печатался Набоков весь свой европейский эмигрантский период на русском языке под псевдонимом Сирин. Этот псевдоним он выбрал, чтобы избежать путаницы с отцом, который тоже печатался в эмигрантской демократической газете «Руль».

В своем дневнике Вера Бунина, жена писателя Ивана Бунина, много раз упоминает Сирина: так, 24 декабря 1929 года с радостью пишет о том, что молодой писатель обратился к ее мужу как «великому мастеру», а себя назвал его «прилежным учеником». Чуть позже Вера Бунина скажет о Сирине: «Он войдет в европейскую литературу и там не будет чужд».

В марте 1922 года в Берлине террористами был убит отец Набокова. После его смерти Елена Ивановна Набокова, мать писателя, переедет в Прагу, она переживет мужа на 17 лет. Елена Набокова любила коричневых такс, одна из которых, по уверениям Набокова, была потомком чеховских Хины и Брома. «Этот окончательный таксик (представляющий одно из немногих звеньев между мною и русскими классиками) последовал за нами в изгнание, и еще в 1930 году в Праге, где моя овдовевшая мать жила на крохотную казенную пенсию, можно было видеть ковыляющего по тусклой зимней улице далеко позади своей задумчивой хозяйки этого старого, все еще сердитого Бокса Второго, — эмигрантскую собаку в длинном проволочном наморднике и заплатанном пальтеце».

В год смерти отца Владимир Набоков, окончив с отличием Кембриджский университет, переехал в Берлин. Он не питал любви к Германии, но тем не менее провел в этой стране четырнадцать с половиной лет. В Берлине на балу русских эмигрантов он встретил девушку в черной маске, которую она отказалась снимать. Ее звали Вера Евсеевна Слоним. Вера происходила из образованной еврейской семьи, была, как и Владимир, эмигранткой из Петербурга. Она станет женой и музой писателя. В Берлине родится их единственный сын Дмитрий. В Берлине выйдут русские романы Сирина-Набокова, принесшие ему известность. Первый — «Машенька» (1926).

С захватом власти нацистами антисемитские настроения в стране неуклонно росли. Прекрасная секретарша и машинистка Вера Слоним продолжала, несмотря на еврейское происхождение, находить работу, однако тучи над семьей сгущались. Набоков работал над романом «Дар» с августа 1936-го, а в начале 1937-го оставил Германию (Вера покинула Берлин несколько позже). Начался период разъездов: Брюссель, Париж, Прага, Лондон, Французская Ривьера. Именно там, в Ментоне, восьмой и последний из русских романов Набокова был завершён. Специалисты считают этот роман вершиной русского периода творчества Набокова.

В 1938-м, как пишет биограф Владимира Набокова Брайан Бойд, писатель приступил к работе над первым английским романом «Подлинная жизнь Себастьяна Найта». Решение отказаться от родного, кровного, языка, который он довел до совершенства и берег от «выцветания», далось писателю болезненно. Набоков, думая о семье, понимал, что ему необходима стабильная работа: он надеялся получить место преподавателя русской литературы в Америке. И он понимал риск потери языка, если все кругом будут говорить по-английски.

Роман писался мучительно: Набоков писал в ванной, соорудив письменный стол из чемодана поверх биде. Нищета объясняется просто: Франция отказалась предоставить писателю разрешение на работу, а чиновники усложнили отъезд в Америку. Набоков, как пишет Бойд, Францию не любил и не мечтал попасть во французскую армию, оставив на произвол судьбы жену и сына, которые, будучи евреями, подвергались смертельной опасности в любом государстве, бессильном перед гитлеровской мощью. Прожив три года сначала на Лазурном берегу, а затем в Париже, в мае 1940 года из-за приближения немцев Набоковы покинули Европу и отплыли в Америку. За год до этого в Чехословакии умерла тяжело больная Елена Ивановна. Брат Владимира Сергей, не сумев эмигрировать из Франции, погиб в концлагере под Гамбургом в 1945 году.

«Я — американский писатель, который родился в России и получил образование в Англии, где изучал французскую литературу, после чего прожил пятнадцать лет в Германии. Я приехал в Америку в 1940 году и решил стать американским гражданином и сделать Америку своим домом», — признается Набоков в январском номере «Плейбоя» в 1964-м. В своих интервью он неоднократно подчеркивал ненависть к СССР и любовь к Америке.

Мечта Набокова реализовалась: он получил должность профессора русской литературы в Корнельском университете, которую занимал с 1948 по 1959 год. Начиная с 1960-х годов, коммерческий успех «Лолиты» (1955) избавит Набокова от необходимости зарабатывать преподаванием (за более чем десять лет это занятие ему порядком надоело). Благодаря триумфальному успеху «Лолиты», выпущенной парижским издательством с сомнительной репутацией, писатель обрел скандальную славу как автор пикантно непристойной книги. Наиболее популярное произведение Набокова, «Лолита» изменила общепринятые представления о сексуальности и границах дозволенного в литературе. Роман представляет собой исповедь героя, что дало соблазн неглубоким читателям спроецировать опыт Гумберта на его создателя. Сам автор выделял этот роман среди прочих: «Самая чистая, самая абстрактная и тщательно выстроенная моя книга».

Разбогатев, Набоковы в 1960 году вернулись в Европу и вскоре поселились в швейцарском курортном городке Монтрё.

Джаз, бой быков, марксизм Набокова раздражали. Интервью он давал письменно, предварительно согласовав вопросы. Оратором писатель был неважным. Он был равнодушен к мистике, религии, сторонился творческих сообществ, политических партий и психоанализа: «Одно из величайших явлений шарлатанского и сатанинского абсурда, навязываемого легковерной публике, — это фрейдовское толкование снов», — заявил он в 1964 году в интервью журналу «Лайф», вошедшем в сборник «Строгие суждения».

Набоков не питал интереса к музыке. В «Других берегах» он не без жеманства признавался: «Концертное фортепиано с фалдами и решительно все духовые хоботы и анаконды в небольших дозах вызывают во мне скуку, а в больших — оголение всех нервов и даже понос». (Музыкально одаренным окажется его сын.) Писатель уверял, что его мало заботит чужое мнение, поскольку он имеет «иммунитет к судорогам славы»: панцирь надменности прочно прятал живого человека от посторонних глаз, закрепляя миф о Набокове-снобе. А может быть, и не миф.

Летом 1906 года семилетний Владимир Набоков открыл для себя бабочек, которые стали своего рода его писательским символом. Охота за чешуекрылыми и их изучение превратятся в настоящую страсть, которая не угаснет в течение жизни. Этот интерес, как уверял сам писатель, был семейной традицией: «В нашем деревенском доме была волшебная комната, где хранилась отцовская коллекция — старые, поблекшие бабочки его детства, невыразимо дорогие мне». В погоне за бабочками Владимира привлекала «красота погони». А в 1977-м Набоков, увлёкшись ловлей бабочек в горах, получил серьёзные ушибы, которые вызвали общее ухудшение здоровья. В госпитале писатель продолжал работать над своим последним романом «Лаура и её оригинал», который остался неоконченным. Владимир Набоков умер 2 июля 1977 года. В своём завещании он просил жену сжечь рукопись незавершенного романа, однако ни Вера Евсеевна, ни сын Дмитрий не стали этого делать. В 2009 году роман «Лаура и её оригинал» вышел из печати на английском и русском языках.

Мария Башмакова, специально для «Фонтанки.ру»