Судьба и пенсия едины: «Гардемарины» тридцать лет спустя

Дилогия Светланы Дружининой «Гардемарины 1787» поделена на две части почти по толстовской схеме: «Мир» выходит на экраны сейчас, а «Война» воспоследует в ноябре. Но в отличие от старых фильмов эпопеи — «Гардемарины, вперед!», «Виват, гардемарины!» и «Гардемарины-III» — у новых приключений трех закадычных друзей из Навигацкой школы нет добротной литературной основы. За нее прежде отвечала писательница Нина Соротокина, предложившая в своих романах русский аналог «Трех мушкетеров», а драматургию первых фильмов дополнительно укреплял Юрий Нагибин.

В водянистом и невнятном сценарии, написанном Дружининой без посторонней помощи, завязкой становится неприятность с Алексеем Бобринским (Даниил Зайцев) — внебрачным сыном Екатерины Великой (Кристина Орбакайте). Будучи отправлен на учебу в Италию, он не то попадает в долговую тюрьму, не то оказывается похищен недоброжелателями России. Вызволить кровиночку императрица снаряжает приятеля своей бурной юности, гардемарина Никиту Оленева (Михаил Мамаев), который, разумеется, зовет на помощь верных друзей — Пашу Горина (Александр Домогаров) и Алешу Корсака (Дмитрий Харатьян). Они, правда, поначалу не совсем в форме — Горин постригся в монахи, а Корсак разжалован в матросы, но не могут не откликнуться на предложение расстроить антироссийские интриги, в которых можно использовать непутевого сына Екатерины.

Кроме ветеранов в операции по освобождению Бобринского участвуют и их потомки: сын Корсака (Андрей Лаптев) и дочка (Ника Здорик) Анастасии Ягужинской и Александра Белова (сгинувшего в прошлых сериях на Аляске вместе с игравшим его Сергеем Жигуновым, поссорившимся с Дружининой). Обоим детям, которых зовут одинаково — Шурка, — чуть-чуть за двадцать, хотя поклонники и знатоки эпопеи отметят, что по хронологии отпрыскам Корсака и Белова должно быть под сорок, а девушке уж никак не меньше тридцати. Но актеры среднего возраста вряд ли бы смогли с таким жаром и такой детской непосредственностью сыграть любовную линию двух Шурок, где звучат старые гардемаринские шлягеры (новых для продолжения создать не удалось) о жизни без весны, а в кульминационный момент эротической сцены молодые сверхъестественным образом поднимаются в воздух в развевающемся дезабилье, как два привидения.

Столь пылкая юная страсть порой заслоняет шпионские и политические перипетии, связанные с территориальными притязаниями Турции, мечтающей пересмотреть итоги Кючук-Кайнарджийского мира. Тем, кто не помнит его суть по урокам истории, придется навести справки самостоятельно, потому что «Гардемарины 1787» исторически и политически гораздо небрежней фундированы, чем старые фильмы. Самая подробная политинформация здесь вложена в уста фаворита Екатерины, графа Орлова-Чесменского (Александр Лазарев-младший), с его солдатской прямотой: «Три оборзевшие сучки — Австрия, Франция и Британия — бросились науськивать Турцию, чтобы оттяпать у нас Крым».

Бастард Бобринский на протяжении всего фильма так и остается чем-то вроде Макгаффина (или, если угодно, бессловесных подвесок Анны Австрийской): став спусковым крючком сюжета, он существует на его периферии, в то время как вокруг него сталкиваются интересы и политические вожделения более существенных героев. Конкретный механизм манипуляции российской политикой с помощью сына императрицы не очень четко разъяснен: злоумышленники мечтают не то продать Бобринского туркам (а те потом за его голову отожмут у России часть крымских территорий), не то просто стрясти с Екатерины выкуп в размере 30 тысяч золотых.

Главный антагонист «Гардемаринов 1787» является в то же время и главным его сюрпризом: это французский дипломат-шпион шевалье Серж де Брильи (Михаил Боярский), застреленный еще во втором фильме «Виват, гардемарины!». Однако сердобольные «русские бабы», как сообщает шевалье, выходили его, и теперь он красуется в круглых черных очках и шляпе с норковой опушкой, в сопровождении женщины неизвестной национальности (Анастасия Макеева). В титрах она обозначена как «Роковая Дама» (конкретного имени у красавицы нет, по аналогии с Миледи), носит гигантские накладные ресницы и столь же длиннющие ботфорты, которые она старательно демонстрирует, подняв подол при элегантном спуске из кареты по предусмотрительно подставленной лакейской спине.

Это редкий момент, когда Роковая Дама может почувствовать свое превосходство над мужчинами, потому что де Брильи такого повода ей не дает, шпыняя и третируя бедняжку по малейшему поводу — и за то, что она уже не молода, и за то, что слишком много ест, и за вульгарный вкус: «Вы уже не девочка, прожорливая птица моя», «Устрицы — это пища нищих рыбаков», «Не ломайтесь, как кухарка, — это вас старит».

В какой-то момент даже становится жалко несчастную героиню Макеевой, которой непонятно за что, еще не совершившей толком никакого реального злодейства или подлости, приходится выслушивать потоки гадостей. Пока никак конкретно себя не проявившая, только немного огрызающаяся, Роковая Дама прописана в сценарии с неуловимой неприязнью, просто как девочка для битья. Если так пойдет дальше, то во второй части, «Война», к вербальному битью, того и гляди, добавится самое натуральное физическое.

Более того, в соответствии с концепцией «Жизнь подражает искусству» страдательное существование Макеевой на экране продолжилось досадным недоразумением на премьере фильма: режиссер Дружинина шокировала общественность, слегка оттолкнув актрису на «красной дорожке», не то не желая фотографироваться в обнимку, не то опасаясь, как бы молодая энергичная дама нечаянно не отдавила Светлане Сергеевне любимую мозоль.

Лидия Маслова, специально для «Фонтанки.ру»