И нарушение тайны исповеди. Психологи считают, что законодатели выживают их из профессии

Психологи жалуются: такого наплыва пациентов у них не было никогда, в солидных психологических центрах люди сидят на стульях вдоль стены, как в поликлинике, — ждут приема. С принятием нового закона «О психологической помощи в РФ» очереди вырастут. Потому что подавляющая часть специалистов пойдет на биржу труда.

Проект федерального закона «О психологической помощи в Российской Федерации» представил комитет Государственной думы по вопросам семьи, женщин и детей. Его председатель Нина Останина сообщила, что документ разработали депутаты Государственной думы с участием СПбГУ и МГУ им. Ломоносова. Его уже обсудили в Общественной палате РФ, а затем опубликовали, чтобы и психологическое сообщество смогло обсудить. И оно обсуждает: в профильную «Психологическую газету» полетели «открытые письма», психологи разместили обращение на сайте петиций, в соцсетях — сплошное негодование и недоумение. «Фонтанка» узнала, почему психологи выступают против закона, написанного для них.

А проект-то не настоящий

«В создании проекта закона «О психологической помощи в РФ» участвовали около 40 ведущих специалистов: руководители психологических факультетов вузов Москвы, Петербурга, Ярославля, Грозного, Новосибирска, Владивостока, Хабаровска, других городов страны», — рассказал «Фонтанке» Михаил Решетников, ректор Восточно-Европейского института психоанализа, тоже принимавший участие в этой работе.

Среди этих 40 специалистов была и Юлия Шойгу, директор Центра экстренной психологической помощи МЧС. Увидев представленный на обсуждение Общественной палаты документ, она сказала: «К тексту, представленному сейчас, я никакого отношения не имею. Более того, я увидела его первый раз вчера, получив его из Государственной думы. Со многими позициями в этом тексте надо бы поработать…»

Михаил Решетников более категоричен: «Думаю, что если с этими проектами не разберутся, всё психологическое общество восстанет».

И оно восстало.

Только с высшим психологическим образованием

На волне демократии в начале 1990-х конкурсы на факультеты психологии достигали невиданных высот. А счастливые обладатели дипломов о высшем психологическом образовании не знали, куда себя деть, трудоустраивались, как могли, только не по специальности. В ней чаще «приживались» уже состоявшиеся, зрелые люди, нашедшие свое призвание, — благо и тогда, как и сегодня, можно было, имея высшее образование, пройти «переподготовку» в учреждениях дополнительного профессионального образования (ДПО) и после 1–3 лет обучения получить документ, дающий право на психологическую практику. Причем такое право они получают при условии постоянного повышения квалификации, прохождения супервизии и курсов личной психотерапии. В последнем законопроекте их приравняли к тем, кого называют «псевдопсихологами» — прошедшими 1–2-месячные курсы и называющими себя психотерапевтами.

В проекте закона сказано, что для работы психологом обязательно теперь «наличие высшего психологического образования, полученного в высшем учебном заведении, имеющем аккредитацию в установленном федеральном законодательстве порядке не ниже специалитета или магистратуры».

«Получается, что у нас закон имеет обратную силу — люди, которые много лет проработали психологами после бакалавриата или профессиональной переподготовки в учреждениях, имеющих государственную аккредитацию(!), много лет отдавшие профессии, будут ее лишены? — спрашивает Наталья, психолог-консультант с 13-летним стажем. — А ведь это взрослые люди, со своим жизненным и профессиональным опытом, что имеет большое значение для квалификации психолога. Чтобы продолжить работу, им надо садиться за студенческую скамью снова? Но переходный период, по проекту — всего один год (срок вступления в действие — 1 января 2024 года. — Прим. ред.). Где взять столько вузов, которые смогут обеспечить магистерское образование, чтобы не оставить за бортом тех, кто уже работает? Если раньше магистратуру можно было окончить на базе любого имеющегося высшего образования, то теперь базовым будет считаться только психологическое».

Сами требования к образовательному уровню психолога поддерживают ведущие специалисты отрасли. В том числе и Юлия Шойгу, которая говорит: «Переподготовка как допуск в профессию <…> открывает широкие ворота для большого рода злоупотреблений». И Михаил Решетников: «Врач, допустим, стоматолог или терапевт, проходит курсы повышения квалификации по психотерапии за год. И за этот год он изучает 30 методов психотерапии и получает государственный сертификат, который подтверждает, что он является специалистом по любому из этих методов. Так быть не должно. Никакое дополнительное образование нельзя считать базовым. Что такое психология? Это особое мышление, которое формируется годами. Минимум 5–6 лет, после чего — пройти собственную терапию, собственную супервизию, чтобы сформировался именно психотерапевт. А не просто психолог. Это искусство».

Профессиональное сообщество предлагает компромиссное решение: признать уровень дополнительного образования (переподготовки) достаточным для психологов, которые получили или получат его до 2023 года, являются членами профессиональных сообществ, проходят личную терапию, посещают супервизии (занятия по предотвращению профессионального выгорания психолога, для оценки используемых им методов терапии и повышения квалификации).

«Очень жесткий документ»

В обсуждаемом проекте закона «О психологической помощи» так много странного, что предложения о его корректировке сыплются как из рога изобилия. Рабочие изъяны отметила, например, Юлия Шойгу: «Путаный блок про регулирование органами государственной власти <…> Это очень жесткий документ, который определяет сроки, объемы, качество оказания психологической помощи. Я пока не представляю, каким образом мы сможем создать такие стандарты в разных областях деятельности. В медицине, например, всё гораздо мягче с клиническими рекомендациями… Есть ряд технических вопросов. Например, помощь несовершеннолетним открыта практически вся, без согласия родителей и законных представителей. Например, профилактическая работа без согласия родителей и законных представителей может вестись в школе, в социальном учреждении… Не знаю, кто из родителей согласится, чтобы без его согласия с ребенком проводились подобные мероприятия».

Откройте тайну без решения суда

Принципиально психологи не согласны с тем, что проект, по сути, уравнивает психологическую тайну с медицинской и позволяет открывать ее «по запросу органов дознания и следствия» без решения суда. Всегда считалось, что работа психолога с клиентом должна быть защищена, как адвокатская тайна, тайна исповеди. Необходимость сохранения конфиденциальности полученных психологом данных до сих пор никем и никогда не подвергалась сомнению (раскрыть тайну можно только по решению суда). Теперь подвергается.

Более того, в ходе обсуждения этого проекта в Общественной палате вице-президент Российского психологического общества, доктор психологических наук Сергей Кандыбович предложил внести в закон пункт о том, «что в своей деятельности психологи действуют не только в интересах клиента, но и в интересах национальной безопасности Российской Федерации. И что деятельность психолога не должна быть нацелена на формирование или поощрение протестных настроений граждан, направленных против действующей власти, президента и правительства РФ. Наоборот, в своей деятельности психолог должен стремиться к минимизации, купированию любых протестных настроений в обществе и у его отдельных членов ради обеспечения стабильного развития РФ. Следовательно, и сами психологи, замеченные в антироссийских, антиправительственных действиях или высказываниях, должны быть лишены права заниматься профессиональной психологической деятельностью. Это должно быть одним из критериев аттестации».

Нужен любой закон, «пусть даже дрянненький»

Практикующие психологи положения проекта, представленного комитетом Государственной думы по вопросам семьи, женщин и детей, разносят в пух и прах, хотя ждут его с начала 1990 годов. Но сейчас законодатели будто бы всерьез обеспокоились его принятием и даже торопят: на обсуждение профессионального сообщества отвели всего две недели, чтобы успеть принять в осеннюю сессию.

«Первый закон о психологической помощи мы разрабатывали в 1996 году. Потом готовили новый законопроект в 1998 году, потом в 2004-м и в 2016-м. Ни один из них даже не дошел до первого чтения в Госдуме, — рассказал «Фонтанке» Михаил Решетников. — Думаю, что и этот проект до закона тоже не дойдет. Но закон, который будет регламентировать психологическую деятельность страны, очень нужен, хоть какой-то, пусть даже дрянненький, потому что у нас полный хаос в этой сфере. В России — 1400 кабинетов психотерапевтической помощи на 1,4 млн населения. Это почти ничего. Специалистов по ментальному здоровью в среднем в 100 раз меньше, чем в любой экономически развитой стране».

Законопроект появился почти сразу после трагедии в Ижевской школе. То, что она становится драйвером его принятия, понятно. Как говорит Решетников, «люди, страдающие нервно-психическими расстройствами, в 40 раз чаще психически здоровых людей прибегают к оружию и становятся преступниками для решения своих проблем. Поэтому оказание психологической помощи — не гуманитарный акт, а вариант предотвращения исходящей от них социальной опасности».

Но скептики видят и другие причины активной заинтересованности в этом законе — читают их между строк.

Причина № 1. В проекте исключена возможность работы психолога в качестве самозанятого. Когда был введен специальный налоговый режим для самозанятых, большинство частно практикующих психологов вышли из серой зоны. Стало понятно, какие деньги проплывают мимо казны. Регулирование этого рынка путем создания реестра, обязательного участия в профессиональных сообществах, обязательного статуса минимум ИП и так далее вынудит их и дальше оставаться в белой зоне и платить налоги.

Причина № 2. В соответствии с законопроектом, необходимо быть членом общероссийской профессиональной организации психологов. При этом только одна из них будет уполномочена регулировать и контролировать деятельность по оказанию психологической помощи, заниматься ее научно-методическим обеспечением и составлением реестра практикующих психологов. Это требование законопроекта у одних вызывает неприятие, потому что членство означает регулярную уплату взносов, неизвестно, в каком размере.

У других вызывает естественный протест навязывание монополии. Как считает ректор ВЕИПа, действительно, государство не должно выдавать сертификаты, дающие право заниматься профессиональной деятельностью: «Во всем мире это делают НКО — профессиональные сообщества, которые оценивают коллегу с профессиональной точки зрения. В России их несколько: Профессиональная психотерапевтическая лига, Российская психотерапевтическая ассоциация, Российское психологическое общество, Европейская конфедерация психоаналитической психотерапии и другие. В проекте речь идет только об одной организации. Но за право сертификации борются все, потому что это не только власть, это еще и деньги (для получающих ее она будет платной)».

Кому нужнее?

Практикующие психологи пророчат: закон, в котором декларируется благая цель, оставит их без работы, а нуждающихся — без помощи.

Тем временем уже сегодня уровень тревожности в обществе зашкаливающий. В солидных психологических центрах — очереди клиентов на стульях вдоль стены, как в поликлиниках.

И это пока не начали возвращаться бойцы СВО, некоторые становятся там инвалидами, а у них есть родственники, которым тоже надо справляться с новыми обстоятельствами. Этот поток нуждающихся в психотерапии будет рассчитывать на помощь государственных (бесплатных) психологов. Пожалуй, впервые в новейшей истории России государство должно быть сильно заинтересовано в таких специалистах. А они уверены: очень не вовремя новым законопроектом затеяна чистка в их рядах.

Ирина Багликова, «Фонтанка.ру»