«Фонтанка» идет на работу. Сегодня — по Адмиралтейскому району

Сказочный район в центре Петербурга волшебным образом забыли в коммунальных службах. Чиновники говорят — не ругайтесь, мы в сердце культурной столицы.

«Фонтанка» продолжает цикл путевых заметок о том, как наши корреспонденты добираются до редакции на улице Зодчего Росси. Первым был Николай Кудин с Васильевского острова. На следующий день с юго-запада шли Венера Галеева и Любовь Хмелевская. Теперь отчет Виктора Смирнова и Алины Циопы.

Выхожу из дома на Мясной улице — и никакой стадии принятия. Только гнев, только ярость. В створе домик Пушкина, за спиной мастерская Кустодиева, справа жил Репин. Надеюсь, при гениях дворники в городе были. Их современников с начала зимы на тротуарах за работой не видел. Ледяные надолбы, снежная каша и чудный снег второй месяц сменяли друг друга, наслаивались и смешивались. Тротуары приобретали все более причудливые формы, росли скользкие выпуклости. Особенно непросто мамашам на пригорке у входа в детсад, что напротив. Полюбуйтесь и вы — это декабрь — январь.

Коломна очаровательна, этот уголок и вовсе сказочный. Но нынешней зимой лучше стоять и смотреть на подвесные желтые фонари — красиво и безопасно. А надо идти. 19 января было чуть полегче, и коммунальщики здесь точно ни при чем. В выходные инициативные жители сами закупили четверть тонны песка и щедро удобрили ледяные направления-тротуары. По ним уже прошлись сотни коломенских ножек от мала до велика. И вуаля — получились вполне приличные звериные тропы. Главное не расслабляться, держать баланс. К слову, заглядывал во дворы по дороге, там относительно чисто.

Сворачиваю на Псковскую, картина унылая. 10 января тут скорая увязла. Ноги скользят по бугристому ландшафту, иду аккуратно и спортивная сумка как балансир. У площади Кулибина, называемой местными «квадрат», кто-то поработал ломиком. Спасибо. В Дровяном переулке наледь будто лупил топором злой городничий. Неровностей еще больше, однако видно чудо — натуральный асфальт.

Выхожу на Римского-Корсакова, и до Английского проспекта та же полувоенная дорожка — под ногами лед с песком да снежная каша. Граждане семенят, скорости низкие. Особенно у пожилых. Малышня смотрит под ноги с недетским подозрением или даже презрением. Сворачиваю на Аларчин мост. На подходе скользко, на мосту жижа. Далее тротуар вдоль Английского, он годится для аккуратного передвижения и ведет к цивилизации — впереди Покровский сквер и там рай. Снежный накат словно скатерть, идти приятно. Но расслабляться рано, перехожу Садовую и вновь слегка скольжу, слегка матерюсь и перекатываюсь. Дворники здесь точно были, хотя, что делали, неясно.

Прорвался к набережной Фонтанки, взглянул на подъем Английского моста. Выглядит как безумная горка из доски для стирки. Хорошо, что мне туда не надо. На Фонтанке двоякие ощущения. То куски, зачищенные до асфальта (божественно), то просто дрянь под подошвами. Словно одни службы ушли в запой, а другие работают от ночи до зари. Впрочем, на подходе к пересечению с Московским проспектом становится все чище и чище, хотя скользко — асфальт накрыт оргстеклом из льда. Даже одного дворника встретил с лопатой. За Московским можно порой уткнуться в телефон, почищено прилично. Про Зодчего Росси и вовсе молчу — зеркально. Вот бы нам так в Коломне.

И да, для умников-советчиков. Оставлял несколько раз сообщения на портале «Наш Петербург». С той стороны меланхоличное: «Проезд транспорта и проход для пешеходов обеспечены». В администрации Адмиралтейского района кивают на коллег, мол, мы ни при чем и, вообще, зачем ругаться, район же в центре культурной столицы (ответ smm-специалиста со страницы главы администрации Сергея Оверчука. Я звал как-то чиновника прогуляться по Мясной). Но, действительно, за уборку тротуаров и дорог в Коломне отвечает ГУДП «Центр», подведомственный комблагу. Дозвониться, наверное, можно. Если на работу не ходить.

Как человек, выросший в хрущевках Красногвардейского района, где перемещаться можно только в обуви на платформах, я к уборке в центре города не требовательна. И вообще, проходя мимо работающего дворника, чаще всего говорю ему «спасибо». Хотя и у меня есть несколько «любимых» точек на карте.

Наверное, лучший дворник Адмиралтейского района работает в нашем дворе, но чувства у меня к нему — противоречивые: он приступает к труду в шестом часу утра, и дальше спать приходится под скрежет лопаты по асфальту. Зато к первому прохожему под окнами — чисто.

А вот выходя из двора, сталкиваешься с реальностью. К счастью, карабкаться по льдам, чтобы добраться до площади Труда, нужно всего два дома, дальше — переплыть по переходу и выйти к автобусной остановке. Если дело не в выходной день (когда паркующиеся гости Новой Голландии заставляют половину тротуара машинами), то добраться до подземного перехода можно без приключений. Этот переход, кстати, по наблюдениям, особенный — с подогревом: в сырую погоду можно иногда увидеть, как пузырится, шумя, вода между его ступеньками. Поэтому, если все работает как надо, там не намерзает лед. А вот внизу лужа стоит почти всегда. Привычно обходя ее по краю, я вспоминаю, как в одной из археологических экспедиций мы лужу на памятнике осушали губками, и подумываю применить опыт.

Возле «Дикси» на Конногвардейском бульваре еще несколько дней назад был самый страшный, бугристый каток — сейчас дело пошло на поправку. Сворачиваю к военной части — возле нее обычно убрано (правда, зачастую руками тех, кто здесь служит). На Большой Морской работает целая бригада с лопатами — жить будем! Перехожу по «танцующему» Почтамтскому мосту и по привычке в воображении дорисовываю башню колокольни к нынешнему ДК связи, который раньше был немецкой церковью.

По мере приближения по набережной Мойки к Мариинскому дворцу из-под снега проявляется плитка. Но — не вдоль воды: там по-прежнему идти приходится по тропинке. Еще несколько дней назад здесь был каток, а я на нем себя чувствовала участницей шоу-балета «Корова на льду». Но сегодня на улице — «плюс», и прогулка проходит с меньшим креативом.

Возле ЗакСа все проблемы решены: дворник из соседнего отеля наводит лоск, передвигая шваброй (вроде тех, которыми убирают воду в душевой кабине) по асфальту две-три горсточки грязного снега и лужицу на пару литров.

Гороховая скрипит под ногами всеми песками Сахары — и так до канала Грибоедова. Тем, кому на этом перекрестке направо, не повезло: там с уборкой хуже. Мне налево, под вывески «Опасная зона! Возможно обрушение наледи» — к Финэку. Годная для прохода тропа вдоль воды внезапно прерывается, теряясь во льдах, у Банковского переулка. Но потом появляется вновь. Вид на наш город на излучине — прекрасный настолько, что даже встреченный дворник с ломиком в руках застывает надолго, глядя вдаль. К сожалению, у меня столько времени нет: надо бежать в редакцию. Поэтому вежливо прошу его дать пройти — и тот, цепляясь языком за согласные, предлагает: «Пожалуйста!» И открывает мне путь по крупно наломанному льду. «Ну, такое...» — не сдерживаюсь я.

На улице Ломоносова близ Думской, как можно догадаться, проблемы другого свойства. Среди мусора ходят двое уборщиков — видимо, из местных заведений. Лед здесь тоже есть, но под песни «Любэ» из бара напротив на него начинаешь смотреть уже с некоторым патриотизмом: это же наше, родное, мы же в России!

Финишная прямая — Ломоносова после Садовой. На прошлой неделе с крыши дома по четной стороне сбрасывали снег, и я потом в нем застряла, как танкер на Севморпути. Сейчас уже пройти несложно.

Финал — чистая площадь Ломоносова и светящиеся елочки у комитетов. В общем и целом, твердая «четверка». Но обратно я, пожалуй, пойду через Невский.

О том, как Кудин ходил в понедельник, смотрите здесь:

О том, как Люба и Венера, — здесь: