Смотрите на то, что еще не срубили. В Петербурге придумали новый вид экскурсий

Пока петербургские активисты бьются с бездумной вырубкой деревьев, экологи копаются в архивных снимках и документах, чтобы подсчитать их возраст.

В Петербурге запустили экскурсии по деревьям — в маршруты по городским улицам, садам и паркам войдут трехсотлетние старожилы, дубы, к чьей жизни приложили руку Григорий Потемкин и Александр I, и единственные сохранившиеся на Невском проспекте березы. Сбор биографий растений объединил активистов, ученых, сотрудников Русского музея и муниципальных депутатов.

«Живые свидетели истории» — не первая идея региональной общественной организации «Новый экологический проект», его члены уже занимались уборкой мусора, следили за содержанием загородных территорий. Идея взглянуть на историю городской зелени пришла во время обсуждения очередного спорного решения города о вырубке деревьев.

«Мы пытались на эту проблему посмотреть с разных сторон. И стало понятно: очень большая проблема в том, что деревья в Петербурге в большинстве своем используются в качестве каких-то объектов благоустройства, а не как памятники природы, — объясняет координатор проекта Алексей Лебедев. — Например, все черемухи и садовые деревья покрылись садовой паутиной. Дерево выглядит страшно, листьев нет, все в личинках. И мне рассказали о вале обращений на портал «Наш Санкт-Петербург». При всем осознании, что эта болезнь сезонная, излечимая, эти деревья были снесены, — приводит в пример Алексей и подчеркивает: если зданию можно присвоить статус памятника и поставить его под охрану КГИОП, то в случае с деревьями такой процедуры не предусмотрено, — Если у комитета по благоустройству нет приоритета сохранять именно вот это дерево, то он к историческому будет относиться точно так же, как к любому другому, посаженному в прошлом году, позапрошлом».

Общественники решили пойти хитрым путем — разработать экскурсионные маршруты по Петербургу, посетителям которых о событиях прошлого расскажут через зеленых героев, сохранившихся в этих местах. Гулять петербуржцы уже могут по пяти виртуальным картам, в будущем общественники собираются запустить приложение и установить возле деревьев таблички с QR-кодами — для реализации проекта они получили президентский грант.

Ответ на вопрос, где в Петербурге самое старое дерево, уже 6 лет как известен: петровскому дубу из Летнего сада дают все 363. С момента, когда его официально признали историческим артефактом, по 38 городам России расплодились 185 его потомков. «И космонавты их у нас сажают, и губернаторы, это всероссийская акция «Дубки Петра Великого», — рассказывает главный хранитель садов Русского музея Ольга Черданцева. — У императора спрашивали, зачем он высаживает дубы, если все равно при жизни их не увидит. А он отвечал, что старается для своих потомков. Мы продолжаем его идею».

Из старых отчетов об инвентаризации специалисты Русского музея знали: больше чем половине деревьев в их садах как минимум сто лет, некоторым представителям флоры должно быть 220–230. Но при взгляде на карты 18-го века закрадывались подозрения: на месте существующих сейчас растений уже тогда были саженцы. В 2014 году один дуб решили кернировать — из ствола взяли пробу, позволяющую сосчитать число годичных колец, их набралось 267. Но, учитывая то, что вся сердцевина дуба сгнила, показатель экстраполировали, получив цифру 363.

Когда координаторы проекта предложили Русскому музею присоединиться к разработке маршрутов, специалисты проверили еще несколько растений. Так установили, вероятно, старейшее в городе хвойное дерево— 294-летнюю лиственницу. Старые данные инвентаризации давали ей только 190. К тому же выяснилось, что никакая она не европейская, а архангельская. «Начали сопоставлять по возрасту. Во время ее посадки как раз была реализована идея Петра создать Линдуловскую рощу, скорее всего, она привезена оттуда», — полагает Черданцева.

«Вот это же осознание не всегда приходит, что под этим деревом гулял Петр I, тут — Анна Иоанновна, тут — Николай II, здесь — Пушкин, там Ахматова. Открывается совершенно по-другому целый пласт истории», — объясняет главный хранитель садов. Этот самый проработанный маршрут — по Летнему и Михайловскому садам — простирается на 3,3 километра. Возле деревьев уже установлены таблички с QR-кодами.

С городскими улицами сложнее, чем с садами: там точный возраст вообще нигде не зафиксирован. Существует, конечно, всероссийский национальный реестр старовозрастных деревьев, но из города на Неве в нем только шесть участников, да и то точное число прожитых лет среди них известно только о четырех. Определенную работу в области сохранения старожилов ведет КГИОП, но и его силы ограничены: безопасность обеспечивается зелени, включенной в охранный статус памятников культуры. В 2020 году комитет еще переиздал созданную вместе с фондом Д. С. Лихачева брошюру «Зеленые памятники Петербурга», но в нее вошли только 24 объекта.

Некоторую информацию общественникам дали данные инвентаризации — в советские годы ее проводили не только в садах и парках, но и по всему городу. На картах зафиксирован вид дерева и диаметр ствола, но и из этого делать точные выводы опрометчиво: растущий в тяжелых условиях старожил может быть тоньше молодого брата, живущего с комфортом. Есть еще вариант использовать старые снимки, правда, и с ними непросто: во времена пленки сами по себе зеленые насаждения особо не фотографировали. Еще один источник: архивные данные, например, о перепланировке территорий, где фиксировали месторасположение растений. Если из документа понятно, что в определенном месте стоял могучий дуб и сегодня там есть возрастное растение того же вида, можно прийти к выводу, что речь об одном и том же представителе флоры и ему, например, больше ста лет.

Исследуя зелень, общественники нашли уникальные примеры выживания. Береза, растущая в Петроградском районе возле особняка А. Г. Конасевича на улице Профессора Попова, должна была по ходу взросления упереться в ограду и погибнуть. Но кто-то распилил металлическую решетку, оставив в ней выемку для ствола. На Невском проспекте, когда-то утопавшем в березах, каким-то образом все еще сохранились три таких дерева у входа в Аничков дворец.

«Есть, например, дом, построенный в 19-м веке. Как шедевр его никогда никто не воспринимал, на нем почти нет декора. Скорее всего, это был дешевый доходный дом, который тогда не представлял никакой ценности. Но сейчас он представляет ценность. Почему? Только потому, что ему много лет? — риторически замечает Лебедев. — Если относиться к критерию ценности, отталкиваясь только от возраста, то дерево, которое прожило больше, чем этот дом, должно располагать большим охранным статусом и ценностью именно как исторический артефакт. Никто не станет сдавать монету, отчеканенную при Петре, по стоимости меди, из которой состоит сама монета. А дерево, выросшее при Петре, сейчас не всегда представляет ценность. Что странно, если учитывать, что оно осталось жить».

Так, через лиственницу, клен и дуб в Воронихинском сквере у Казанского собора общественники повествуют об истории земельного участка. Когда храм только построили, его приспособили для парковки экипажей. Публика чаще пользовалась входом с Невского проспекта, так что через какое-то время здесь разбили сквер. Ни одно дерево с тех времен не сохранилось — там разрешили открыть цветочный павильон и фотоателье, которые через какое-то время стали каменными строениями. Но накануне празднования столетия Отечественной войны 1812 года участок зачистили и снова засадили деревьями — именно с тех времен, как полагают общественники, до нас дожили три памятных растения. А один из старейших тополей города — у Банковского моста — вероятно, появился там только в 1911–1912 годах. Вплоть до этого там работал Ассигнационный банк, куда на баржах доставляли серебряную монету. Во дворе публично сжигали ветхие деньги, так что деревьев в этом месте не могло быть из соображений безопасности.

«Эти деревья уже вошли в маршрут. Они уже стали индивидуальными объектами. Даже если они не очень старые, даже если они не очень ценные. И просто с моральной, практической точки зрения балансодержатели объекта, кто бы они ни были, предпочтут провести работы по его хотя бы обследованию с целью выяснения возможности лечения, нежели его сносу. И таким образом, деревья получат некий неформальный охранный статус. Пока это первый пробный шаг», — объясняет Алексей.

На виртуальных картах доступны уже 4 маршрута: «Великие дубы» с прогулкой по Адмиралтейскому и Василеостровскому районам, «Деревья Петроградской стороны», «Деревья Невского проспекта и его окрестностей», «Вокруг Таврического сада», еще два в разработке.

Помимо сотрудников Русского музея отмечать памятные деревья общественникам помогали члены движения «Деревья Петербурга», специалисты Санкт-Петербургского лесотехнического университета и депутаты МО «Владимирский округ» — прорабатывается маршрут по дворам в районе Лиговки. «Мы можем попробовать договориться о том, чтобы все экскурсанты могли попасть во дворы, которые сейчас закрыты. Естественно, с согласия собственников, — говорит Алексей. — Мне кажется, это создаст интересный прецедент и покажет собственникам, что турист не так страшен».

Елизавета Ивантей, «Фонтанка.ру»